— Вам жарко? — спросила де Гиньяр и поднялась с кресла.

— Пойдемте в соседнюю комнату, думаю, что там прохладнее.

Шагая со своей спутницей мимо буфета. Андрей увидел в толпе Агнию с каким-то офицером. Слегка откинув красивую головку, она заразительно смеялась, игриво хлопая веером по руке своего кавалера.

Андрею стало не по себе: «Ведет себя как куртизанка!» Звуки оркестра сюда доносились слабо.

Андрей выбрал свободный столик, стоявший в углу за фикусом, заказал бутылку «Клико» и, подвигая бокал к Жанне, произнес учтиво:

— За наше знакомство. Пусть оно будет безоблачным, чистым, как весеннее небо.

— Благодарю вас, это не моя стихия, — откинувшись на спинку стула, произнесла со смехом француженка и, подняв бокал, воскликнула пылко: — Я пью за бурю, за порывы, за буйный ветер и житейские грозы.

— Разве Юпитер в образе вашего супруга не может вызвать в вас этих чувств?

— Не будем говорить об этом, — поднимаясь, произнесла француженка. — Применять мифологию к современным мужьям не стоит.

— Вы не обиделись? — Андрей тоже поднялся со стула и приблизился к Жанне.

— Нет. Но вы задели мое самое сокровенное чувство. В наказание… — де Гиньяр лукаво посмотрела на Андрея, — я приглашаю вас к себе в среду к семи часам вечера… А теперь помогите мне одеться и разыскать кучера.

Андрей поцеловал руку Жанны и, одевшись, вышел с ней в подъезд.

— Среда мой приемный день. Итак, ровно в семь.

Глава 17

В среду, ровно в семь часов вечера, Андрей поднялся по парадной лестнице квартиры де Гиньяр.

Дверь открыла бойкая горничная. Помогая снять шинель, спросила:

— Вы к барыне?

— Да.

— Как прикажете доложить?

— Поручик Топорков, — поправив перед зеркалом прическу, Андрей посмотрел на вешалку. Висели богатые ротонды дам, меховые пальто штатских и две шинели с погонами штабс-капитана и полковника.

«У Жанны гости», — подумал он и, услышав легкие шаги горничной, повернулся к ней навстречу.

— Вас просят, — девушка провела Фирсова через длинную анфиладу комнат и открыла дверь в гостиную. Навстречу Андрею, радостно улыбаясь и протягивая руку, одетая в бархатное платье с ажурной отделкой, шла Жанна.

— Вы аккуратны, — взглянув на свои маленькие золотые часики, произнесла она весело.

— Знакомьтесь, мой муж, — со стула поднялся высокий, тонкий, как жердь, господин лет тридцати.

У мужа Жанны, Луи де Гиньяр, были гладко зачесанные жидкие волосы, узкое, продолговатое лицо, пустые, невыразительные глаза, длинный, стручковатый нос, желтые, прокуренные усы и скрипучий голос. Его папаша, видный французский спекулянт Филипп де Гиньяр нажил большое состояние на войне и, благодаря связям в Министерстве иностранных дел, устроил своего Луи советником французской миссии при Колчаке.

— Вальтер Ган…

Андрей выдержал пристальный взгляд Гана и поклонился. Он слышал о нем еще от Парнякова.

Вальтер Ган, крупный промышленник, был главой контрреволюционной группы диверсантов и немецким шпионом.

— Полковник Войцеховский.

Погладив самодовольно бородку, Войцеховский поднялся со стула.

— Штабс-капитан Дунаев.

Щеголеватый офицер быстро вскочил на ноги и наклонил голову. Скрывая чувство презрения, Фирсов холодно поклонился. Андрей знал, что Дунаев был начальником контрразведки в Зауральске и по его приказу были замучены в колчаковских застенках сотни людей.

После непринужденного ужина мужчины ушли в соседнюю комнату к карточным столам. Андрей остался с дамами. Разговор сначала вертелся вокруг недавнего бал-маскарада, но вскоре женщины перешли на темы, которые заставили насторожиться Фирсова.

Перелистывая альбом с открытками, он стал прислушиваться. Говорила брюнетка, жена одного из высокопоставленных чиновников при правительстве Колчака:

— Могу сообщить вам приятную новость. Муж мне говорил, что через Владивосток поступило больше двухсот тысяч винтовок и английское обмундирование, — восторженно говорила дама, забыв всякую осторожность. — Мон шер[3], я забыла сказать, что в Омск прибывают пятнадцать офицеров, которые принадлежат к высшему обществу Америки. Господин Теуслер и генеральный консул Гаррис готовят им квартиры. Говорят, будет интересный банкет. Я не знаю, какое шить платье, — закончила она уже озабоченно.

— Я считаю, что сиреневый цвет вам пойдет, — заметила Жанна.

Забыв об Андрее, дамы пустились в обсуждение последних фасонов. Перелистывая альбом, Фирсов невольно сдвинул с места одну из открыток и, увидев под ней небольшую записку на английском языке, пробежал ее глазами:

Андрей поставил открытку на место и украдкой посмотрел на женщин. Те продолжали:

— Как жаль, что шелк исчез с рынка, — вздохнула брюнетка.

— Но на золото, кажется, можно достать, — заметила хозяйка.

— Я не понимаю политики нашего правительства: зачем золото отправлять в Америку?

— Говорят, что это требование Джона Фостера Даллеса, руководителя русского отделения военно-торгового Совета Америки.

— Золото русских лучше сохраняется в сейфах американских банков, — с оттенком иронии заметила Жанна де Гиньяр.

Брюнетка подвинулась к хозяйке и обняла ее за талию.

— Дорогая, ты не знаешь, где можно достать шелковые чулки?

— Я поговорю с мужем, — ответила Жанна. — Кажется, кто-то из миссии привез несколько чемоданов чулок. Узнаю. Кстати, вы не видели мою новую ротонду? Луи достал где-то настоящих соболей. Пойдемте посмотрим.

Женщины поднялись с мест.

— Пардон, мы оставим вас на несколько минут, — Жанна с улыбкой посмотрела на Андрея и вышла с дамами в соседнюю комнату.

Вдруг Андрей услышал, что среди игроков, сидевших в соседней комнате, произнесли его имя. Разговор шел на английском языке.

— Этот армеец… забыл его фамилию…

— Топорков, — подсказал кто-то.

— Признаться, большого доверия не внушает.

— Но, по словам Жанны, он из хорошей семьи, — ответил де Гиньяр. Помолчав, хозяин добавил: — Думаю, что этот офицер пригодится нам.

Разговор перешел, на другую тему.

— На днях я получил сообщение от одного верного человека из штаба красных, что в командовании Восточным фронтом происходят большие перемены… — Помолчав, Ган продолжал: — назначен новый главнокомандующий, некто Фрунзе. С ним едет видный партийный работник Куйбышев.

Андрея охватило радостное волнение. Он вплотную подошел к закрытой двери. «Лишь бы не помешали те бомбошки, подруги Жанны».

…— Как видите, ситуация складывается далеко не в нашу пользу, — донесся ровный голос Гана.

— Должен вам сказать, что на фронте отмечены случаи неповиновения солдат своим офицерам и переход частей на сторону красных.

— Полковник, прошу поближе, — обращение, видимо, относилось к Войцеховскому. Голос Вальтера Гана стал тише.

…— У меня имеется следующий план… — Последние две фразы Фирсов не расслышал.

…— Мы должны на первых порах забыть разговоры о сферах влияния. Вы понимаете меня, господа? Нужно вести общую борьбу с красными. — Было слышно, как Ган поднялся со стула. — Деньги от Бахметьева прибыли? — вопрос, видимо, относился к Уильяму Доннелю, так как послышался его ответ:

— Да, полковник Уорд заявил, что из Америки отправлено три с половиной миллиарда. Из них часть знаков хранится в вагоне, который стоит на Куломзинской ветке, в тупике, за мельницей Колокольникова. Номер этого вагона я забыл, но Уорд говорил, что вагон окрашен в желтый цвет я его легко можно найти.

— А как с охраной? — послышался вопрос Гана.

— Для того, чтобы не вызвать подозрения рабочих-железнодорожников, Уорд поручил охрану милиции.

— Это глупость! — Ган стукнул кулаком по столу. — Завтра же усилить наряд из чехов. Ваше мнение, полковник?