— Что ж, вы нравы, — согласился следователь. — Однако давайте все-таки попробуем найти более простую, а значит, и более приемлемую мотивировку убийства. Скажите, по роду своей работы Шелихов должен был находить виновников пожара?

— Да, это входит в обязанности инструктора, и когда он сдает объяснительную по поводу того или иного очага, то должен указать причину возгорания.

— И на многих Шелихов составил акты?

— Прилично, — утвердительно кивнул Курьянов.

— Так. Ну а мог кто-нибудь из тех, кто «пострадал» по вине Шелихова, отомстить таким вот обратом?

Курьянов задумался, потом сказал твердо:

— Нет.

— И вы можете так вот запросто поручиться за них? — несколько обескураженный таким ответом, спросил Верещагин.

— Могу, — все так же твердо ответил летнаб. — Я вырос в Кедровом, и если не считать сезонников да отдельных путейцев на станции, могу головой поручиться за наших людей. К тому же резона нет, чтобы из-за десяти рублей, которые кто-то уплатил по акту, устраивать охоту на человека.

— А как же девяносто девятая статья Уголовного кодекса? — удивленно поднял брови Верещагин, припоминая, что по ней за неосторожный поджог леса предусматривается до пяти лет лишения свободы.

— Эх, Петр Васильевич… — кисло улыбнулся летнаб, — не помню я такого случая. Может, где и применяется она, статья эта, но у нас такого не было. Хотя и стоит иной раз кой-кому припаять, — добавил он.

— И все-таки подготовьте список людей, которые были наказаны по представлению Шелихова…

В гостиницу Верещагин вернулся поздно вечером. Тот небольшой эксперимент, что они провели с Грибовым, яснее ясного говорил о том, что убийца ошибиться не мог. В безоблачном небе висела толстобрюхая луна и, словно фонарь с желтой подсветкой, высвечивала дорогу. Значит, преступник ждал именно его, Артема Шелихова, прекрасно зная о том, что он находится в гостинице.

«Кто? Кто об этом мог знать?» — ломал голову Верещагин. Первое — это буфетчица, дежурная и администратор. По их поводу Грибов ведет проверку по всем каналам. И второе — уже более сложное и пока что неразрешимое: кто-то следил за ним, Шелиховым, твердо решив убрать. Но кто? И главное — почему?

Чувствуя, что он не сможет заснуть, Верещагин взял со стола черновые записи Кравцова и, подложив под тощую подушку шерстяное одеяло, лег на кровать.

Верещагин отложил лист в сторону, задумался: ему все больше и больше нравился своей профессиональной дотошностью этот московский журналист Игорь Кравцов. «Дай-то бог, чтоб выкарабкался».

V

Долго не мог заснуть и Курьянов. Он и до ста считал, и пару таблеток элениума принял, а закроет глаза — и вот он, будто живой, Артем Шелихов. «Неужели прав следователь, и именно последний пожар — причина убийства Артема?» — мучил себя вопросом летнаб. И он, в который уж раз, пытался восстановить в памяти утро того дня, когда он забросил Артему взрывчатку и двух рабочих, которых выделил лесхоз на помощь.

…Вертолет чуть накренился, в иллюминаторе показался веером распускающийся дымный шлейф. Лесхозовские рабочие прильнули к стеклам.

Из пилотской кабины Курьянову хорошо было видно, как полоса огня уходила по распадку, готовая в любой момент захватить склоны сопок. Летнаб повернулся к командиру машины, кивнул вниз.

— Вижу, — понял его тот. — Верхом перекинулся. — И, не дожидаясь команды летнаба, спустился чуть ниже, выходя к тому месту, где прорвался верховой огонь и теперь заглублялся в распадок, оставляя после себя черную выгоревшую полосу.

— Что-то ребят не видно, — с тревогой сказал Курьянов.

— Да вон же они, — отозвался командир вертолета. — По флангу огонь держат.

И действительно, у зеленой кромки леса копошились в дыму три фигурки, забивая небольшие очажки огня.

Пилот опустился еще ниже, завис над пожарищем, однако Шелихов закричал что-то снизу, замахал руками, показывая на лес.

— Чего это он? — спросил командир машины.

— Не видишь, что ли! — огрызнулся летнаб, кляня себя, что вовремя не успел предупредить пилота. — Лопасти костерки раздувают. Набирай высоту.

Он включил рацию.

— Артем, ты меня слышишь?

— Слышу, — отозвался злой, осипший голос. И тут же: — Вы что, охренели, что ли?! Прием.

Не обращая внимания на неположенную по чину вздрючку от парашютиста, Курьянов прищурился на уходящий клин огня, сказал:

— На правом крыле огонь прорвался. Может в распадок уйти.

Сверху было видно, как Артем опустил руку с компактной «Ромашкой», посмотрел на правую кромку пожарища. Оттуда, снизу, через стену клубящегося дыма ему не был виден уходящий клин огня, который через час-другой мог набрать страшную силу, и тогда пиши пропало. Огненным смерчем попрет пожар по распадку, оставляя после себя изуродованную тайгу.

— Значит, так, — принял решение Курьянов. — Я сбрасываю взрывчатку по фронту огня и высаживаюсь там. Со мной еще двое рабочих. Ты же оставь на фланге двух ребят, а остальных — ко мне.

— Годится, — отозвался осипший от дыма голос Шелихова.

Тяжелая машина гулко задрожала, чуть развернулась и, взбивая под собой крутящиеся клубы пепла, пошла к заданной точке.

Курьянов вошел в салон, подмигнул рабочим, сказал с бодрецой в голосе:

— Ну что, орлы, приходилось тушить пожары?

«Орлы», недавно завербованные рабочие, только хмыкнули в ответ.

— Нет? — удивился летнаб. — Ну, это вы зря! Честно говорю. Представляете: тайга, пожар, романтика… Дома потом рассказывать будете.

— Да нам бы уж без романтики как-нибудь, — в один голос отозвались лесхозовские, кисло улыбнувшись при этом.

— Ну а это вы уж совсем зря, — усовестил их Курьянов, укоризненно покачав головой. — Все-таки в лесхозе работаете. Свое, понимаете, свое добро спасаете, — добавил он и посмотрел в иллюминатор, в который сквозь дымную пелену просматривалась теперь зелень тайги.

По тому, как машина заложила крутой вираж, он понял, что вертолет обошел нарождавшуюся голову пожара и командир выбирает место, куда лучше всего спустить взрывчатку.

— Готовьтесь, мужики, — уже более серьезно сказал летнаб и вернулся в кабину. Командир машины вопросительно посмотрел на него. — Задача такая: разносим взрывчатку по линии, иначе до подхода огня не управиться.

Пилот согласно кивнул.

— Тогда, значит, на высоте сорока — пятидесяти метров идешь во-он по тому створу, — указал Курьянов на два особо приметных дерева по выбранной им прямой, где надо было пробить опорную полосу для встречного отжига, — я сбрасываю взрывчатку, и только после этого высаживаешь нас.

— А ты мне площадку подобрал? — со скрытой неприязнью спросил командир вертолета, опасаясь за лопасти машины. — Смотри, древостой какой!

Действительно, хоть и не так уж буреломна была в этом месте тайга, однако, насколько хватал глаз, больших полян не было видно. А на десятиметровый пятачок такую махину не посадишь.

— Тогда вот что: сбрасываем взрывчатку и летим к табору. Высадишь нас там.

— Годится, — кивнул пилот.

Когда гудящая от напряжения машина вышла на обозначенный траверз, Курьянов прошел в салон, открыл дверцу, и они вдвоем со штурманом стали подтаскивать бухты шланговой взрывчатки к проему.

…А пожар разрастался. Курьянов изредка поглядывал в наветренную сторону, откуда катился гул бушевавшего огня, и бога молил, чтобы только не усилился ветер. Помогавшие ему рабочие разнесли по намеченной линии двадцатикилограммовые бухты шланговой взрывчатки, и он вместе с Шелиховым начал стыковать концы. Подготовив первые сто метров для взрыва, он крикнул рабочим, чтобы уходили за деревья. Артем в это время закреплял детонатор на конце шланга. Когда лишних на полосе не осталось, он поджег шнур, отбежал в сторону, спрятался за массивный ствол лиственницы.