С российской точки зрения, Косово, вопреки силовым приемам 1999 г. — сербский край. У Соединенных Штатов тоже есть штаты, где традиционные WASP не являют собой большинства, но никто не пытается поставить вопрос об отделении, скажем, Калифорнии.

Да и самую кровавую в своей истории войну американцы вели за единство Союза, хотя 11 южных штатов отделились со всем соблюдением демократических процедур. Линкольн — самая почитаемая в США историческая фигура, в чем всякий может убедиться, посетил американскую столицу, над которой реет пантеон Линкольна с восхитительными словами: «Спасителю Союза». А Милошевич, пытавшийся сохранить свой союз, погиб в застенке Гаагского международного суда. И Россия была единственным членом т.н. Контактной группы, который не получил собственного сектора ответственности в оккупированном войсками Североатлантического союза крае Косово.

Путин не взялся за оценку положения Приднестровской республики, Абхазии и Южной Осетии, но тот, кто видит в косовском вопросе общеевропейскую значимость, не может не провести сравнительные параллели. Бывший премьер Словацкой республики Ян Черногурский пишет, что заглавным стоит вопрос, «воспользуется ли Россия правом вето в Совете Безопасности ООН, если туда поступит проект резолюции, который сделает возможным обретение Косово независимости без реализации согласованных принципов, прежде всего, возвращения изгнанных и обеспечения их безопасности... Готова ли Россия отстаивать свои традиционные связи с дружественными народами на Балканах, прежде всего сербами, с которыми ее объединяет религиозная, культурная, историческая и этническая общность. Случай Косово станет лакмусовой бумажкой того, насколько Россия заявляющая о возвращении на глобальную арену, способна на деле отстаивать свои традиционные сферы интересов и моральные принципы?»[728].

Если же Россия поддержит косовскую резолюцию, допускающую независимость от Белграда, или даже просто воздержится при голосовании в Совете Безопасности, то никаких аналогий с Приднестровьем, Абхазией и Южной Осетией уже не будет. И если затем Абхазия и Южная Осетия объявят о своей независимости, то она будет уже нелигитимна, как и признание ее со стороны России.

Реакция на речь

Знакомые с ситуацией в России американцы с большим основанием пришли к выводу, что «Америка и Европа не сумели использовать предоставленный им исторический шанс сделать Россию неотъемлемой частью западного мира»[729]. Западу следовало разработать дорожную карту вступления России в НАТО одновременно с бывшими членами ОВД и странами Балтии. Америке стоило пригласить Россию участвовать в разработке и размещении систем стратегической противоракетной обороны после выхода США из договора ПРО в 2001 г.

А теперь Россия встает с колен. Атлантисты (включая и российских), конечно же, опечалились. Генеральный секретарь НАТО Япп де Хооп Схеффер: «Не могу скрыть разочарования». Чешский министр иностранных дел попытался проинтерпретировать происходящее провокационным образом: «Вот поэтому нам и нужно НАТО». Более софистичные противники России заметили, что у России нет общей границы с Польшей и Чехией. Министр обороны США понял, что в споре его победа не гарантирована, и прежний глава ЦРУ постарался отшутиться: «Мы, старые разведчики, с годами смягчаемся». Но сидевший рядом сенатор Маккейн, которому прочат президентское кресло от правых республиканцев, был разъярен. Он назвал речь президента Путина «самым агрессивным выступлением любого российского лидера после окончания «холодной войны». (Не речь Путина вывела его из себя. Он давно позиционировал себя как жесткого противника России. В частности, он призывал приостановить членство России в «группе восьми», бойкотировать саммит в Петербурге и т.п.)

Официальный представитель Белого дома выразил «недоумение» и «разочарование». Сенатор Джозеф Л иберман назвал эту речь «провокационной». Директор национальной разведывательной службы США Майкл Макконнел заявил, что Путин «поддался» своим консервативным советникам. «Россия взяла на вооружение тактику сильной руки»[730].

В Восточной же Европе (особенно в официальной Польше) ненависть дошла до накала: «Можно вывести человека из КГБ, но КГБ из человека — никогда»[731]. Газета «Вашингтон пост» призвала читателей «на секунду задуматься над поразительной наглостью российского президента». Похожую же оценку можно прочесть в статье Брета Стивенса в «Уолл-стрит джорнэл»: «Владимир Путин, российский народ нашел в вас воплощение наглости». На вопрос о Политковской Путин ответил, что больше всего журналистов погибает в Ираке. Стивенс цитирует критику Путина в адрес ОБСЕ, которую российский президент обвинил в навязывании «государствам того, как они должны жить и развиваться». Глава ЦРУ Дональд Макконнел во время слушаний в сенатском комитете по разведке обвинил внешние разведки России и Китая как «одни из наиболее агрессивных в сборе разведданных относительно охраняемым целей в США... Российская решительность будет продолжать вбрасывать элементы соперничества и антагонизма в двусторонних отношениях, в особенности в наших действиях на территории бывшего Советского Союза, и будет снижать степень сотрудничества с Россией по вопросам, простирающимся от контртерроризма до нераспространения энергетики, демократии на Ближнем Востоке».

Не все американцы тотально «не приняли» речь. Бывший мэр Нью-Йорка Эдвард Коч рассуждает о том, что «прочный союз с Россией полностью отвечает нашим интересам. Во время «холодной войны» Россия была нашим врагом. Но сейчас, когда исламизм поднял голову, нам следует помнить, что корни России покоятся в западной цивилизации. Мы должны культивировать эти корни и тесно сотрудничать с Россией на войне с террором... Дружба с Россией важна для Запада и потому, что Россия обладает огромными запасами нефти и газа... Не нужно быть психиатром, чтобы распознать страх, тревогу и растущий гнев в путинском убеждении, что Россией помыкают и обложили ее со всех сторон»[732].

Отметим спокойную (если не благожелательную) позицию западноевропейских стран. Именно к ним — совершенно очевидно — апеллировал российский президент. И не напрасно. 62 процента немцев одобрили идеи его выступления. Председатель мюнхенского собрания Хорст Тельчик поблагодарил президента Путина «за очень важное выступление. Вы обратились к ряду новых тем, в том числе к вопросу глобальной архитектуры, а также вооружений и разоружений, взаимоотношениям НАТО и России, экономического и технологического сотрудничества. Мы восприняли ваше выступление как очень важное»[733].

С точки зрения европейских стран, политика в отношении России делит их на две группы. В первую входят крупнейшие государства Европейского союза. При этом Берлин и Париж склонны объединить усилия. Британия традиционно уделяет России серьезное внимание, но пока неясно, какой будет ее политика после отставки Тони Блэра.

Канцлер ФРГ Ангела Мергель предпочла не устраивать скандала в духе Маккейна и ни разу не упомянула выступление Путина в негативном свете. Американский журналист («Вашингтон пост») Дэвид Игнациус услышал в речи «скорее не враждебность, а обиду и негодование... Его внутренний голос был слышен практически так же ясно, как и его речь: мы позволили вам разрушить Берлинскую стену, мы распустили Советский Союз, мы разорвали Варшавский договор — и все это в обмен на обещание, что вы не воспользуетесь нашей слабостью. А что получили в ответ? Ничего. В ответ вы окружили нас натовским оружием»[734]. Он говорил от лица множества людей в России, где 70 процентов населения поддерживают своего президента.