—Из-за чего затеяли драку? — заорал он, тряся мальчугана, стоявшего поближе.

Шум дождя нарастал, будто где-то прорвалась плотина, потому что все, кроме яростно орущего мистера Джонса, казалось, перестали дышать. Жизнь ушла, остались лишь страх и ненависть. Мальчуган не мог ответить, и быстро следовавшие один за другим удары изгнали тиши­ну из класса.

—Почему ты дрался, дубина? — снова завопил ми­стер Джояс прямо в ухо, по которому только что ударил.

—Просто так, — всхлипнул мальчуган.

— Просто так? — бесновался мистер Джонс. — Как это «просто так», дерзкий щенок?

—Просто так, сэр, — прорвалось сквозь рыдания. Саркастически улыбаясь, мистер Джонс приподнял крышку кафедры и вытащил указку. От злобы он пере­гнулся чуть ли не пополам, когда кинулся с ней на ви­новных.

—Просто так не дерутся, ты, кретин! — орал он, изо всех сил ударяя по спине и плечам того, кто стоял ближе остальных. — Престо так не дерутся,. слышишь, ты, слы­шишь? А? Хочешь драться — вжик, вжик, вжик, — так дерись со мной. Ну, начинай! Вжик, вжик, вжик. Дерись, ты, оболтус!

«Он псих, — думал Брайн. — Когда-нибудь хлопнется в припадке, да и сдохнет. Это так же верно, как то, что я сижу здесь. Или от припадка сдохнет, или чей-нибудь отец придет и вышибет из него душу».

—На места! — бросил мистер Джонс, тяжело дыша, поправляя ярко-синий галстук. — Старосты, ко мне.

Четыре ученика с желтыми ленточками в петлицах вы­шли вперед.

—Достаньте из того шкафа две пачки книг под на­званием «Остров сокровищ». Раздайте каждому по книге.

Старосты с готовностью принялись выполнять пору­чение.

—Следующие несколько недель я провожу с вами за­нятия по английской литературе, — продолжал Джонс. — Сейчас начнем читать «Остров сокровищ» Роберта Льюи­са Стивенсона.

Классу было дозволено легким гулом выразить свое удовольствие.

«Остров сокровищ». Брайн об этой книге слышал. Пи­раты, корабли, приключения в далеких странах, драки, как их в кино показывают, — среди голубых волн и пальм,— и все это происходит за миллионы миль и в то же время будто где-то у тебя над головой: кажется, привстанешь и дотронешься до сабли и пушки или до сука на дереве, мо­жешь подтянуться и спрятаться среди веток...

—И по четвергам, через урок, — вновь послышался противный, громкий н тягучий голос мистера Джонса,— буду задавать вопросы по прочитанному. — Серые глаза сверкнули, пустые глаза, если осмелиться заглянуть в них, что, впрочем, было не так уж опасно, как казалось, потому что в те часы, когда на него не нападала охота колотить мальчишек, они смотрели не видя. — И горе тому, кто ока­жется невнимателен, — заключил он зловеще, открывая книгу, чистый учительский экземпляр, который положил перед ним староста.

Читал Джонс хорошо, первый абзац прокатил низким, гудящим голосом, и воображение мальчишек зажглось, как пороховой фитиль. Они видели перед собой капитана та­ким, каким его впервые увидел Джим Хокинс, — гордого, подозрительного отщепенца, тяжело ступающего по склону утеса, и за ним тачка, а в ней старый, видавший виды матросский сундук; слышали, как он потребовал стакан рому и сказал Джиму Хокинсу, чтобы тот глядел в оба, не появится ли одноногий негодяй, по имени Пью. Джонс легко и быстро прочитал несколько глав, и класс был отпущен. Все бегом помчались домой, вернувшись в мир реальностей, где дождь уже перестал и мягкое неяркое солнце играло в радугах бензиновых луж и воды посреди умытых улиц. Брайн радовался свободе: хорошая книга, которую он только что слушал, тотчас вызывала представ­ление о щедро раздаваемых затрещинах, которые посы-пятся на класс, едва только мистер Джонс начнет зада­вать вопросы по прочитанным главам.

Летом и зимой, в снег, дождь, мороз и снова при све­те солнца, Брайн вместе с сестрой и братьями, торопя их, чтобы не опоздать, выходил на утреннюю улицу, отправ­ляясь в бесплатную столовую для детей. Он вел их — все в тапочках на резине и синих фуфайках — к длинному ба­раку, стоявшему за школьным двором: по утрам и днем там кормили тех, у кого отцы были безработные. В семь часов утра грубый голос Ситона отрывал всех четверых от теплого прибежища сна.

—Вставай, Брайн. Пора в столовую.

— Вставай, Артур, вставайте, Маргарет, Фред, — тор­мошил Брайн теплые комочки рядом с ним на постели. — Пора в столовую. — Комната на нижнем этаже была толь­ко частью пути, и все же, проходя через нее, Брайн каждый раз думал: хорошо бы завтракать здесь, дома, но на столе он никогда не видел ничего, кроме кружки с чаем, предназначенной отцу.

Требовалась немалая осторожность, чтобы провести троих подопечных через опасные переходы: из утреннего тумана внезапно вырастали огромные, как утесы, авто­бусы и грузовики. Брайн выстраивал ребятишек шеренгой у светофора, ждал, когда покажется зеленый свет и мож­но будет быстро перебежать улицу. Они часто приходили самыми первыми и стояли возле окрашенных зеленой краской железных ворот, дожидаясь, пока придет мисс Брэддили. Из тумана появлялись и остальные дети, дро­жащие, молчаливые, с красными лицами и все еще сон­ные. Брайн помогал дотащить ящик с бутылками холод­ного молока до кухонной двери, и тут уже семенила по двору мисс Брэддили, существо нз какого-то совсем дру­гого мира. Брайн входил в кухню, смотрел, как она варит на плите какао, орудует хлеборезкой и затем густо смазы­вает маслом каждый ломоть хлеба. Он усаживал Фреда, Маргарет и Артура на их места в столовой, и, пока в окошечко не подадут завтрак, они смирно ждали, тихонько переговариваясь с остальными ребятишками за соседними столами. Завтрак, когда он наконец появлялся, был вели­колепен: три ломтя хлеба с маслом и кружка какао с моло­ком. Вкуснее такого завтрака, насколько это было извест­но Брайну, ничего и на свете нет, разве только свинина с помидорами, но это уже не завтрак, а обед.

В половине девятого они возвращались, шли через двор в школу, теперь бодрые и оживленные, замечали на клумбах крохотные, с бусину, земляные горки, нарытые червями, делали открытие, что земля уже не такая мерзлая, хотя дыхание по-прежнему выходило паром, а Маргарет, сунув в рот палочку, кричала:

— Смотри, Артур, я курю! Только маме не говори, ладно?

В половине первого Брайн встречал ребятишек из школы и снова выполнял роль поводыря, вел их по го­роду, где движение было теперь еще сильнее, — они шли обедать. Добрых две сотни мальчишек н девчонок, ленив­шихся приходить вовремя к завтраку, бегали и играли возле столовой, дожидаясь, когда их впустит толстая мисс Харви. Дверь открывалась внутрь, и давка бывала иногда такая, что даже мощная фигура мисс Харви не могла остановить врывавшихся в столовую ребятишек. За невоздержанность она принималась колотить их по плечам де­ревянной поварешкой. Обеды Брайн не любил — капуста, картошка, печенка и пудинг, — иной раз потихоньку пере­давал все это своему двоюродному брату Берту, когда мисс Харви не видела. Обеду недоставало ясности и про­стоты завтрака, запахи его были слишком разнообразны и часто неопределимы, и даже то кушанье, которое нра­вилось, приходилось есть в большой спешке. Мисс Харви постоянно заставляла их сидеть смирно и читать благо­дарственную молитву, пока им разносили обед; более мягкосердечная мисс Брэддили пропускала эту церемонию: завтрак начинался уж очень рано. А затем детвора рас­сыпалась, как конфетти, по обнаженному кустами двору, и в солнечную погоду Брайн дрался с ребятами за место на доске-качелях, из горке или на лесенке для лазанья, тащил за собой Маргарет и Фреда и забывал обо всем на свете до начала уроков в школе в два часа.

Подошло очередное занятие с мистером Джонсом. Ко­гда он вошел в класс, там царила полная тишина.

— Ваше сегодняшнее задание — обрисовать пером портрет старого морского волка в тот момент, когда он появляется в трактире «Адмирал Бенбоу».

Со всех парт послышалось шуршание, будто посыпа­лись с елки бумажные гирлянды. «Смешно, — подумал Брайн, — ведь у нас нет с собой бумаги для рисования. Рисовать буду карандашом, глупо же рисовать картинку чернилами. Да, наверно, он так и хочет, чтобы каранда­шом, и надо поскорее начинать, а то в срок не закончу. Не желаю, чтоб его кулак прогулялся по мне сегодня». «Обрисовать пером» — это значит чернилами? Или ка­рандашом сойдет? Брайн все-таки не совсем понимал, что именно требуется мистеру Джонсу. Лучше ведь каранда­шом рисовать, верно? Класс углубился в работу, и Брайн принялся намечать контур крыши трактира «Адмирал Бенбоу».