6 марта 1953 года было сообщено о смерти Сталина, а 4 апреля об освобождении врачей. «Проверка показала, – писала «Правда», – что обвинения, выдвинутые против перечисленных лиц, являются ложными, а документальные данные, на которые опирались работники следствия, – несостоятельными. Установлено, что показания арестованных, якобы подтверждающие выдвинутые против них обвинения, получены работниками следственной части бывшего Министерства Государственной Безопасности путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия».

(То есть, – как и все «признания подсудимых», добытые следователями сталинской эпохи, – признания врачей даны были под пыткой.)

Резолюция Сталина: «бить, бить, бить», ставшая известной позднее, относилась именно к следствию по делу врачей.

В конце восьмидесятых годов в печати появились «Воспоминания о «деле врачей "» одного из «убийц в белом халате», профессора Я. Рапопорта (см. журнал «Дружба народов», 1988, № 4 и его книгу «На рубеже двух эпох. Дело врачей 1953 года». М., 1988). См. также воспоминания его дочери Н. Рапопорт «Память – это тоже медицина» (журнал «Юность», 1988, № 4).

8 Исидор Владимирович Шток (1908–1980) – драматург. В Ташкенте в эвакуации – сосед и постоянный посетитель Анны Андреевны. Вряд ли А. А. видела когда-либо на сцене хотя бы одну из его многочисленных пьес, но, когда Шток и Ахматова оказались соседями по общежитию писателей (на улице Карла Маркса, 7), Шток был завсегдатаем ее чердачка, слушателем ее стихов и «Поэмы». Ахматова же слушала в чтении автора пьесу «Осада Лейдена» (1942) – аллегорическое изображение осады Ленинграда.

В ту пору Исидор Владимирович и жена его, Ольга Романовна, окружали Анну Андреевну добрососедской заботой, облегчая ей трудный эвакуационный быт. К тому же, Исидор Владимирович, весельчак и остроумец, развлекал Анну Андреевну своими каламбурами. Когда Штоки уезжали в Полярное, Ахматова сделала им драгоценный подарок: собственноручно переписанный экземпляр «Поэмы без героя» 1942 года.

Драматургия Исидора Штока (за исключением, быть может, двух сказочно-сатирических пьес, поставленных Сергеем Образцовым в Центральном Театре Кукол) всегда отличалась посредственностью. Это ремесленные поделки «на современную тему».

Добросердечие и остроумие Исидора Владимировича не спасли его от падения. Друг и подручный Софронова, он, в шестидесятые годы – в марте 63-го – приветствовал разгром литературы, учиненный Хрущевым на встречах с интеллигенцией (см. «Дни незабываемые» – «Вечерняя Москва», 12 марта); в семидесятые, в 1974-м, принял участие в травле Солженицына (см. «Пособник реакции» – СК, 2 января), а в 1977-м, после арестов Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского и после появления на Западе обильных свидетельств, устных и письменных, о зверствах современного ГУЛага – занялся травлей инакомыслящих (см. «Права человека?..» – СК, 20 мая).

Куда девалось его остроумие! Газетные статейки Штока ни юмором, ни находчивостью не блещут; это набор трафаретной брани против «кучки предателей» и их «зарубежных хозяев». Кроме кавычек, в которые берутся слова «жертвы» или «борцы за права», кроме маленьких букв, с которых, для уничижения жертв и борцов, пишутся их фамилии, – публицистическая палитра Исидора Штока никакими красками не располагает.

9 Рижский вокзал (прежнее название – Виндавский) был построен архитектором Ю. Ф. Дитрихом в 1899 году. (Подробнее см. Е. И. Кириченко. Москва на рубеже столетий. М., 1977.) Стиль – «style russe».

10 В то время – на договорных началах – я работала в редакции «Литературного наследства», подготовлявшей к печати герцено-огаревские томы.

В 1945 году, после того, как советские войска освободили от немцев Чехословакию, чехословацкое правительство преподнесло Академии Наук СССР ценнейший дар: часть герцено-огаревского архива, «пражскую коллекцию». Тут были письма Герцена к Огареву, к детям и другим лицам; автобиографические наброски Герцена; стихи Огарева, его письма, автобиографические наброски и статьи; письма разных лиц в «Колокол» и т. д. С 1953 по 1956 год материалы «пражской коллекции» публиковались в томах 61, 62 и 63 «Литературного наследства». Меня привлекли к редакторской работе основатели издания – И. С. Зильберштейн и С. А. Макашин. Моим непосредственным руководителем был Сергей Александрович Макашин – фактический редактор 61, 62 и 63-го томов. Работа моя была трудоемкая, черная и безымянная: «стилистическая правка» вступительных статей и комментариев. Однако, при всей неказистости, она обогатила меня знаниями, и я благодарна ей. Герцен, один из сильнейших прозаиков русских, давно интересовал меня. Впоследствии я написала книжку о «Былом и Думах» (1966) и биографический очерк о юности Герцена («Начало» – см. альманах «Прометей», М., 1967). Работа в редакции «Литературного наследства» сблизила меня с такими знатоками Герцена, Огарева и их современников, как Н. П. Анциферов, С. А. Макашин, Я. 3. Черняк, Ю. Г. Оксман. Она расширила и углубила мои представления о Герцене-художнике, Герцене-мыслителе.

Мне было досадно, что А. А., постоянно изучавшая Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого, – обходила вниманием прозу Герцена.

11 …она прилежно перелистывала Лемке – то есть «Полное собрание сочинений и писем» Герцена под редакцией М. К. Лемке, выходившее с 1915 по 1925 г. Однако, для удобства читателя, перечисляя статьи, я даю библиографические ссылки на более позднее (и притом более совершенное) издание: А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах. М.: Наука, 1954–1966.

Статьи «Плач», «Письма к противнику», «Поляки прощают нас» – см. Герцен, т.т. 17, 18, 12.

12 Ошибка моей скорописи. «Показать дом Бориса Годунова» А. А. мне никак не могла, потому что дом этот не существует уже около двух столетий. Она лишь показала мне издали то место («Верхний набережный сад»), где в 1601–1603 годах был возведен Борисом Годуновым «Запасной дворец» – примечательный, кроме всего прочего, своим водопроводом. Одну часть «Запасного дворца» уничтожил в 1605 году Ажедмитрий; на этом месте он начал строить палаты для себя и палаты для Марины Мнишек. Окончательно же разобран «Запасной дворец» в 1770 году. (О «Доме Бориса Годунова» в его первоначальном виде дает представление гравюра Пикарта – см.: Н. Я. Тихомиров и В. Н. Иванов. Московский Кремль. М., 1967, с. 116).

13 …опять у нее какое-то несчастье, а ведь недавно сын погиб… – жизнь Зои Александровны Никитиной (1902–1973) действительно изобиловала несчастьями. В 1945 году на фронте убит ее сын Владимир, в 1946-м – дома, случайным выстрелом приятеля-подростка – сын Борис. Сама она еще до этого год просидела в одиночке.

В брак вступала она несколько раз и дети у нее были от разных отцов, но она навсегда сохранила фамилию одного из своих мужей, Н. Н. Никитина.

В то время, о котором вспоминает А. А., – 3. А. Никитина работала в ленинградском отделении Литфонда; в пятидесятые была секретарем альманаха «Литературная Москва»; в 1966 году, совместно с Л. Рахмановым, составила сборник «Мы знали Евгения Шварца»; в 1969-м, совместно с В. Кавериным, – сборник: Ю. Тынянов. Пушкин и его современники.

Подробнее о 3. А. Никитиной см. в книге ее сына, актера Михаила Козакова (р. 1934) «Фрагменты» (М., 1989).

14 Анна Георгиевна Томан (ок. 1900—?) – так же как и Зоя Александровна Никитина – большая поклонница поэзии Ахматовой, работавшая в Литфонде.

15 В 1953 году в июньском номере «Нового мира» была напечатана статья Ф. Гладкова «О культуре речи»; до этого, в газете «Советское искусство» (17 мая 1952 г.), его же письмо в редакцию: «О языке на сцене и экране. О неправильном словоупотреблении».