В то время как Икстаб безуспешно старалась у влечь в свой дворец новую душу, наверх вскарабкались двое туристов, только что вылезших из старенького такси у восточной стены Храма чародея. Они поднялись сюда скорее на четвереньках. чем на «своих двоих», тяжело дыша, прислонились к стене часовни, огляделись и… Икстаб уже была тут как тут со своим извечным монологом.

— Живой ты меня отсюда не уведешь! — истерически закричала женщина, до сих пор смирная как овечка, и задрожала всем телом.

— Господи, святый боже, и зачем только мы сюда лезли? — сокрушался мужчина. — Кто нас теперь сведет вниз?..

Сидя на земле, он одной рукой держался за траву, буйно разросшуюся под великолепными орнаментами, высеченными на фасаде храма, а другой прикрывал глаза.

— Ну делай же хоть что-нибудь! — визжала она. — И не дрожи так противно!

Через полчаса, завязав друг другу глаза платками, они пустились в обратный путь. Он героически лез первым, пятясь задом, она за ним.

При этом оба судорожно держались за цепь, повешенную из предосторожности археологической экспедицией для посетителей, страдающих головокружением.

КАК ПОПАСТЬ ДОМОЙ?

Голова шла кругом, мы чувствовали себя, словно на карусели.

— В «Ультимас нотисиас» напечатали сообщение о вашем приезде в Мексику. Заголовок на восемь колонок, видели? Настоящая сенсация! А вот еще «Эль универсаль», «Эль популар», «Тьемпо» и «Эксельсиор», они тоже не отстали. Погодите, это только начало…

Днем у дверей позвонили два корреспондента из «Эсто».

— Наше издание выходит ежедневно тиражом сто пятьдесят тысяч на ротации методом глубокой печати. Нам хотелось бы получить от вас иллюстрированный очерк для трех номеров с продолжением. В каждом номере разворот. А для начала нам нужен снимок, на котором вы осматривали бы в типографии ротационную машину, самую современную во всей Мексике. Как журналисты, вы должны это понять. Ну, конечно, я же знал, что вы не откажетесь! Так, значит, завтра в девять…

— Утром звонили из «Союза славян», просили вас выступить у них. Отказывать им не следует, придут также и мексиканские друзья. Половину выступления можно провести на чешском языке, а половину на испанском. В четверг? Ладно, ладно, спасибо.

— Радиослушатели обрывают нам телефоны. Вчерашнего вашего получасового выступления в «Радио Унион» им мало, они хотят услышать продолжение. Поэтому мы оставили для вас час в среду от девятнадцати до двадцати и столько же в пятницу. Две другие радиокомпании будут передачу ретранслировать. Ну вот и великолепно, больше вам ничего записывать в блокнот на этот вечер не нужно.

Затем следовали «Эль насьональ», «Пренса» и «Новедадес» (проповеди папы печатает полностью на первой полосе, а путешествием вокруг света тоже интересуется!), потом организация выставки в торговых помещениях фирмы «Мотоков», кроме того, нужно отобрать негативы и отдать их для увеличения. С фестиваля в Карловых Варах только что вернулся Габриэль Фигероа и привез Большой приз за съемки, приглашает нас осмотреть киностудию, выпускающую сто полнометражных фильмов в год. Минутку, кто-то звонит!

— Я Рафаэль Белаунсаран Годон, с факультета механики и электротехники. А это мой коллега, Франсиско Ортим Мендоса, председатель студенческого союза. Мы хотели просить вас прочесть лекцию, ее можно будет назвать, ну, скажем, «Автомобильные моторы с воздушным охлаждением». У вас в этом отношении богатый опыт, весь факультет ждет встречи с вами, мы отменили бы лекции днем, чтобы на вашу лекцию смогло прийти как можно больше студентов. Вы придете, не так ли? Ведь мы же все-таки коллеги, инженеры. Вторник, вторая половина дня? Великолепно, мы обеспечим самую большую аудиторию…

— Юрко, состояние твоей руки мне не нравится! Целую неделю ты обещаешь пойти к врачу. Завтра отложим все и отправимся на рентген.

Озабоченное лицо мексиканского специалиста, смущение, по которому можно догадаться, что ответ не будет положительным.

— Перелом ладьевидной кости. Если бы врачебная помощь была оказана сразу же после повреждения, все обошлось бы хорошо. Но взгляните-ка на снимок. Вот эта половина кости уже начинает отмирать. Семь недель она не получала питания, ничего нет удивительного!

— А что можно сделать?

— Гипс здесь уже не поможет. Нужно оперировать. Это дело довольно сложное. Откуда-то нужно взять кусок живой кости, сделать из нее пять язычков и связать ими поврежденную кость. Так ее удастся снова оживить, и… возможно, она еще срастется.

Действовать надо быстрее. Иржи пойдет на операцию, а Мирек тем временем докончит начатую работу и репортажи, и, как только рука будет в порядке, мы отправимся в поездку по Мексике. Но как быть с астрономической суммой счета? Тысячу долларов хирургу, по пятисот — ассистентам, наем операционного зала в самой лучшей больнице, потому что в другой специалист с его репутацией работать не может. Кроме того, подготовка операционного зала, уборка после операции, пребывание в больнице… похоже на то, что перечню всего необходимого не будет конца. Что же делать? Много недель, месяцами мы ведем жестокую экономию, ночуем в лесу, чтобы нашего бюджета хватило до Мексики, и сейчас у нас денег только-только на дорогу домой…

В посольстве мы стали думать сообща.

— А что. если Иржи сесть в самолет и сделать операцию в Праге? Мирек отправится вслед за ним на пароходе, и, пока он доберется до Европы, рука Иржи уже будет в порядке. Вы встретитесь где-нибудь в порту или на границе и вернетесь вместе.

— А как же бюджет? Ведь дорога самолетом будет стоить страшно дорого!

— Ненамного дороже, чем вторым классом на пароходе. А если вы прибавите к пароходному билету расходы по пребыванию в Мексике и проезду из европейского порта домой, то самолетом получится дешевле. Главное же, наши хирурги в этой области ушли дальше, чем здешние. Ведь доктор Фарриль, который стал бы оперировать Иржи, ученик доцента Славика из клиники профессора Заградничка.

Ну вот, и принимай после этого решение. Более трех лет совместного труда и совместного преодоления трудностей, и вдруг… у самого финиша придется расстаться.

— Теперь лучше об этом не думайте! Здоровье прежде всего. Сегодня девятнадцатое, позвоним в «Мехикану», узнаем, на какое число есть свободные места…

— Так я лечу только двадцать девятого самолетом голландской авиалинии. На переезд с одного нью-йоркского аэродрома на другой американцы мне транзитной визы не дали.

— А что же ты делал в консульстве целых два часа?

— Был допрос. Вежливый допрос. И предложения. Визу, мистер Ганзелка, мы вам дать не можем. Но что вы скажете, если мы предложим вам, разумеется также и вашему коллеге, гражданство Соединенных Штатов? Для этого будет достаточно одного вашего серьезного заявления в «Голосе Америки» о том, что вы не хотите вернуться домой. Во тактика, а?

— И здесь не дают покоя! Мало им было Либерии и провокации с ограблением храма. И что же ты им на это сказал?

— Полтора часа мы толковали о политике и экономике. Я рассказал консулу, что мы видели, как в Боливии восьмилетние ребята добывали олово на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря. И спросил, знает ли он. почем это олово его правительство покупает у боливийцев? Знает ли он, как живет боливийский горняк? «Мы с вами ни о чем не договоримся, мистер Ганзелка, — сказал он. — Как человек, я вас понимаю, но дать вам визу не могу, я служащий государственного департамента». После этого мы сказали друг другу «гуд бай», и… я лечу через Монреаль самолетом голландской компании «Royal Dutch Lines».

— Интересно, как попаду домой я. Все грузовые суда плывут через американские порты. Виза. виза!..

— Кошмар! Взгляните-ка на расписание движения самолетов. Более трех лет добирались мы от Праги до Мехико, а обратно я вернусь за два дня.