Открывается заседание — и льется вода. В духе лучших парламентских традиций идет обмен старомодными комплиментами, напоминающими те, что подчас так режут слух на юбилеях литераторов или актеров:

— Моя делегация безмерно счастлива принести свои поздравления в связи с вашей великолепной речью… Ваш ум, блестящие способности, твердость… Мы всегда восхищались вашим исключительным талантом…

— Меня до глубины сердца тронули прочувствованные слова тех, которые…

И так далее и тому подобное. Слушаешь недоумевая: да когда же начнет мелеть этот поток пустопорожних взаимных любезностей? Почему председатель не стукнет своим молотком по столу: попрошу, мол, ближе к делу, господа?

Из практики дипломатов Запада и непревзойденное искусство процедурным крючкотворством запутать любое дело, довести его до абсурда.

Вот вам почти протокольно записанный небольшой эпизод — и решайте сами, как бы вы поступили, если бы на балконе прессы или на галерее посетителей разрешалось вслух выражать свои чувства. Замечу попутно, что некоторые из действующих в эпизоде лиц позднее по разным причинам оставили свои посты в ООН: описываемые события происходили в 1960 гору, а с тех пор много воды утекло.

Итак, пять нейтральных государств внесли резолюцию, признающую желательность личной встречи президента США и Председателя Совета Министров СССР. Генеральная Ассамблея должна была обсудить ее. Стало известно, что американская делегация против подобной встречи.

Задолго до начала заседания, на котором решалась судьба резолюции, в дверях показался острый подбородок, а затем и вся массивная фигура г-на Уодсворта, прозванного за 240 фунтов веса «господином слоном». На этот раз в помощь главному делегату США был вызван и сам государственный секретарь г-н Гертер, который присаживался то к одной, то к другой делегации.

После удара председательского молотка г-н Амадео, представитель Аргентины (ее места были как раз позади мест делегации США) взял слово одним из первых. Нет, он не предлагал поправок. Он предложил лишь раздельное голосование двух слов резолюции. Каких? «Председатель» и «президент».

Позвольте, возразил представитель Индии, но ведь без этих слов резолюция теряет смысл. Речь в ней идет именно о желательности встречи президента США и Председателя Совета Министров СССР!

Тотчас толкование предложения аргентинца любезно взял на себя сам г-н Гертер. Допустим, сказал он, при раздельном голосовании одно из двух слов не соберет большинства. Что из того? Останется ведь пожелание о встрече представителей правительств вообще.

После этого началось нечто, что может показаться неправдоподобным свежему человеку. Тщетно некоторые из выступавших доказывали, что резолюция пяти государств касалась именно встречи на определенном уровне, что поэтому предложение Аргентины, говоря дипломатическим языком, «не в порядке», а если говорить проще — абсурдно.

После первого тура словесной перепалки председатель г-н Боленд предложил приступить к голосованию. Нет, не к голосованию резолюции в целом, даже не к раздельному голосованию слов, а пока лишь к голосованию по вопросу, следует ли ставить предложение Аргентины на голосование?

Проголосовали. Предложение Аргентины прошло большинством в один голос.

После кратких выступлений представителя Индии, самого председателя и представителя Афганистана стали голосовать: нужно ли оставить в резолюции оба слова или вытащить их оттуда, чтобы потом либо оставить снова, либо исключить вовсе.

За сохранение в проекте резолюции слов «президент» и «Председатель» проголосовала 41 делегация, против — 37. Следовало считать, что вопреки усилиям американской делегации текст резолюции остается без изменений.

Но тут председатель, к уху которого перед тем не раз склонялся уже известный нам Андре Кордье, вдруг объявил, что, по его мнению, результаты голосования доказывают, напротив, необходимость исключения двух слов, поскольку 41 голос — это не две трети, а простое большинство голосов, тогда как для столь важной резолюции простого большинства недостаточно.

Тогда разыгралась жаркая полемика до полночного часа уже о так называемом «рулинге», то есть о том, правильно ли ведет дело председатель.

Г-н Боленд защищался с упорством истинного ирландца. Он десять раз предоставлял слово самому себе. Представитель Индии, оспаривавший его точку зрения, выступал шесть раз. Дважды выступил представитель Кипра, брали слово также представители Цейлона, Пакистана, Югославии, Непала, Афганистана, Аргентины…

И вот уже ночью — новое голосование. Большинством в 6 голосов «рулинг» признали верным, и нелепо обкромсанная резолюция, утратившая как грамматическую правильность, так и первоначальный политический смысл, осталась лежать перед вспотевшим председателем.

Заседание прервали на четверть часа. После перерыва на трибуну поднялся Джавахарлал Неру. Я никогда не видел премьер-министра Индии таким возбужденным. Он даже снял свою белую конгрессистскую, шапочку, в которой его привык видеть весь мир. От имени пяти делегаций Неру заявил, что новый проект резолюции искажает ее первоначальный смысл. Он выразил протест против толкования председателем правил процедуры и снял проект резолюции с голосования.

Покидая зал, журналисты пробовали представить, что может произойти, если так будет и дальше. Скажем, в проекте резолюции есть выражение: «не допускать агрессивных действий». Противники резолюции требуют раздельного голосования слова «не». Голосование показывает: 21 делегация против «не», 40 делегаций — «за». Считается, что первоначальный текст не собрал нужные две трети голосов, значит остается фраза «допускать агрессивных действий»…

Несколько раз я пытался вести хронометраж заседаний сессии и комитетов.

Вот зал Политического комитета. Этот комитет именуют также Первым, подчеркивая важность дел, которыми он занимается. После сутолоки холла, где толпятся экскурсанты, здесь оазис тишины и спокойствия. Часы показывают 10.30 — время удара председательского молотка. Но на месте нет ни молотка, ни председателя. В стороне от пустующего стола, возле дверей, курят и беседуют представители социалистических стран: они, как обычно, точны.

10.45. Делегаты медленно рассаживаются. Председатель в нерешительности: может, подождать еще? Конец колебаниям кладет появление единственного члена делегации США. В 10.53 молоток призывает к вниманию.

— Объявляю открытым одна тысяча восемьдесят девятое заседание Первого комитета. Прежде чем открыть прения, я покорнейше прошу вашего разрешения сказать несколько слов.

В зале пока пустуют места 37 делегаций. Впрочем, время от времени входят новые люди, непринужденно раскланиваются, шуршат бумагами.

Г-н председатель тем временем благодарит за избрание — выразить свои чувства ранее ему помешала болезнь. Он благодарит вице-председателя за блестящее ведение дел в отсутствие председателя. Он благодарит затем присутствующих за усилия, проявленные в согласовании повестки дня.

В 11.06 первый оратор начинает с поздравления председателя с выздоровлением. 11.45 минут. В дверях появляется глава американской делегации. В 11.54 второй оратор присовокупляет свои поздравления к ранее произнесенным и выражает радость по поводу столь быстрого восстановления здоровья г-на председателя. В 12.50 слово получает третий оратор, в 13.07 еще раз высказывается второй. В 13.16 заседание закрывается. Некоторые делегации так и не появлялись до самого конца.

Следующий день. Тысяча девяностое заседание комитета открылось в 10.47, причем на местах были представители всего 42 делегаций. Парламентская процедура взаимных поздравлений и выражения благодарности ограничилась на этот раз тем, что председатель благодарил за речь, а ораторы выражали ему благодарность за то, что им была дана возможность произносить речи.

Но какой вопрос обсуждался на этот раз Политическим комитетом? Может быть, что-либо третьестепенное? Может быть, проблема, которая никого не волнует, — бывают ведь и такие. Нет, в повестке дня был «вопрос вопросов» — проблема разоружения.