Александра Федоровна готова была какбй-угодно йеной приобрести расположение «друга». Ведь это sBhoсило успокоение и уверенность, упрощало всю систему жизнйг, власти и управления, создавало какие-то основы, более прочные, чем случайные человеческие отношения. Привходящий элемент религиозно-мистического искания Придавал этой связи характер возвышенный, оставляя незамеченными все черты грубой лжи, дешевого обмана и всей омерзительной наготы распутинского «действа». Наоборот, необычность, своеобразная экзотика хлыстовства особенно привлекали царицу. Она в этом отношении не составляла исключения из общего правила. Чем резче бросалось в глаза несоответствие между придворным этикетом и грубой манерой обращения Распутина, тем убедительнее казались вера его и поучения. Распутин был догадливый мужик и весьма усердно поддерживал свой стиль, часто щеголяя даже своей первобытной грубостью. Он умел облекать свои простые суждения в туманный, слегка цветистый язык. Иногда говорил намеками, иногда обрывал речь «а полуслове. Фамильярность, прямота, покровительственный тон, который он применял независимо от ранга и положения, подкупали своей непосредственностью и возбуждали интерес в среде, насквозь пропитанной условной фальшью. Все забыли уже, в каких выражениях обычно людьми произносится прав'да, и им казалось, что распутинская вульгарность и есть необходимый аттрибут ее. Человеческой правды не нсйали и не терпели. Искусство лгать было обязательным условием придворного успеха. Но правда, изреченная, по уполномочию свыше, носителем «благодати божьей» — такая правда в устах Распутина считалась откровениехм непререкаемым. Особенно легко ее было принять потому, что она бережно опекала земные интересы, утоляла земную жажду, освобождала от -сомнений и тревог тех, кто к ней внимательно прислушивался. Распутин очень хорошо знал относительную ценность такой именно прайды и в «пророческих» своих изречениях не забывал затронуть всегда судьбу вопрошавшего. Александру Федоровну он держал в напряжении все время,"так как не упускал случая коснуться жизни и смерти наследника, власти монарха, отношений к царице, судьбы династии. Это и были как раз те вопросы, которые так болезненно и прямолинейно решала Александра Федоровна.

Еще привлекала «черноземность» Распутина. Он символизировал близость народа к царю. В его

лице устанавливалась связь с народом непосредственно, помимо придворной олигархии. Самодержавие таким образом пыталось освободиться от самого себя. Эта безнадежная попытка могла привести только к самоуничтожению. Революция вскоре подтвердила такой вывод... Во всяком случае, на Распутине можно было демонстрировать свое 'народолюбие. Весь он — в сапогах бутылками, в рубахе«на выпуск, ремешком подпоясанный, с бородой запущенной, подлинный посланец русской деревни, да еще чудесным образом наделенный даром провиденья, — весь он был для царицы живым свидетельством народной основы самодержавия. В этом чудовищном извращейии идеологии умирающего режима сказалась его обреченность.

Распутин не порывал со своим селом Покровским, и время от времени, когда его подвиги отдавали скандалом, бъЩал даже насильно туда водворяем; чинов не имел, сана не добивался (хотя мог бы унизить официальную церковь и до такой степени), к власти непосредственно не стремился и только ревниво охранял доступ свой ко дворцу. Эта «бескорыстная» преданность царской семье, самобытная, самопроизвольная, не служба, как у .всех прочих придворных и «негодяев-министров», а служение — это разве не могло вызвать в сознании Александры Федоровны представлений о возвышенной миссии Распутина? Она верила в его чудодейственную силу, не сомневалась в божественном его озарении и, мало того, приписывала особое значение его появлению во дворце. «Бог для чего же нибудь послал его нам» -г- пишет она царю. Нужно было питать к кому-то иному больше доверия, и как раз к такому человеку, который был бы способен поколебать веру в Распутина, для того, чтобы царица отказалась от соблазна принять руку помощи «посланника божьего». Но таких людей не было на виду Александры Федоровны, и она гнала прочь всякие «клеветнические» выпады против «святого старца». Наоборот, не было более легкого способа скомпрометировать себя в глазах царицы, как выразить сомнение в чистоте его намерений. Вера в Распутина не терпела ни малейшего колебания. Она или могла существовать, как абсолют, или вообще должна была исчезнуть.

Распутин был источником всего благого — жизни, радости, здоровья, силы и успеха.

«Сегодня солнечный день. Должно-быть, Он приехал» — отмечает у себя царица.

«Алексей скоро поправился теперь, раз что наш Друг его видел» Как высоко должна была Александра Федоровна ценить близость Распутина, если один взор его уже приносит исцеление.

Распутин никогда не ошибается, ибо им руководит высшая сила; поэтому «очень важно, что мы имеем не только его молитвы, но и его совет» — умозаключает царица. А советы клонились главным образом к тому, чтобы устранить из поля зрения, обезвредить явных и тайных врагов «провидца», другими словами, содействовать укреплению-власти царя, отвратить все козни и злоумышления, которые подстерегают на каждом шагу. Царица неустанно напоминала мужу, что «его интерес и интерес России лежат близко к сердцу Распутина». Важно лишь обращать больше внимание на слова «друга», ибо они всегда имеют серьезный смысл и по пустому не произносятся. Она не допускала критики его предначертаний. В каком-то оцепенении подчинялась она всем указаниям Распутина. Его воля — закон. Послушание — высший принцип поведения. Награда не замедлит наступить. Распутин умел на своем народно-церковном диалекте увлекательно говорить о награде и покорял царицу. «Бог имя твое прославит за ласкоту и за подвиг твой» ийи: «увенчайтесь земным благом, небесным венцом» ... Часто он успокаивал ее словами утешения и магически снимал тревогу. «Господь увидел твой слезы и услышал твой молитвы. Не сокрушайся боДее»...

Не терять из виду Распутина, не оставаться без ёго заступничества ^гред богом, не делать ничего вопреки его воле и намерениям — вот к чему в конечном итоге свелась вся мудрость жизни Александры Федоровны. Она ©ся уставилась в одну точку, раковым образом сосредоточилась В одном пункте и все устремления свои перевязала одним узлом. Распутин..— судьба! Обвела себя магическим круТом и глядела застывшим взором, как бьются враждебные силы за чертой круга, тянутся к ней, чтобы погубить, но не могут переступить через волю ее хранителя. И было ясно, что, если есть субъективная уверенность/ в своей правоте, сила сопротивления, воля к жизни, Настойчивость в решениях, система власти и управления, то всё это приведено к некоему единству, в центре которого стоит зловещая фигура тобольского ведуна, мд-тилыцика российского самодержавия.

Грянул выстрел в Юсуповском дворце ... Распутин пал от руки дворцовых заговорщиков. «Божественный промысел» изменил ему; он был бессилен провидеть свой собственный конец. Магический круг разорван. Рушилась вся система жизни___ Оборвалась сама жизнь ... Сразу ри

нулись вперед все противоречия. Обнажилось одиночество, душевная глухота, изломанная воля. Трон ждал первого толчка, чтобы рухнуть и похот ронить под своими обломками царицу Александру Федоровну.

И когда 8 марта 1917 года генерал Корнилов, главнокомандующий петроградским военном округ гом, читал бывшей царице постановление времен-ного правительства об ее аресте, она сделала бессильный жест рукой и не произнесла ни слова...

t

«ЗаРИБО

РАБОЧЕЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

= „ПРИБОЙ" —

ЛЕНИНГРАД. Проспект 25 Октября, 52. Тел. N2 545-77. МОСКВА. Лубянский Пассаж, N2 46-49. :: Тел. № 2-24-09.

Гапон, Г. — История моей жизни. Ц. 75 коп.

Краснов, П., ген. —На внутреннем фронте. Изд. 2. Д. 80 коп. Мстиславский, С. — Гибель царизма (печатается).