На формирование сознания будущего адмирала немалое влияние оказали семейные традиции, связанные с военной службой. Род Сенявнных упоминается в исторических источниках еще в XVI веке. Подобно другим представителям господствовавшего класса феодалов, Сеня-вины приобретали вотчины и поместья, гоняли своих крестьян на барщину, собирали с них оброк, пороли их и участвовали в подавлении крестьянских восстаний. А в отличие от более знатных и богатых феодальных родов Сенявины не сумели стяжать крупных земельных владений и не занимали руководящих постов в Московском царстве. Но они были активными участниками боевых походов и войн, которые вела Россия в XVII веке6.
В борьбе с польскими интервентами погиб в начале XVII столетия Иван Федорович Сспявни6 и дважды был ранен его брат Матвеи Федорович. Несколько пред-стлвителей следующего поколения Сеиявппых были участниками воины 1054—1667 гг., которая после воссоединения Украины с Россией велась против польских феодалов. В этой борьбе за общие интересы украинского и русского народов сложили свои головы братья Лев и Ефим Григорьевичи Сенявипы.
Многие другие Сепявины по царскому зову являлись, в XVII веке «конны, людны и оружны», чтобы выступать’ в походы против шведов, татар и других врагов русского государства. Но особенно хорошо Дмитрии Николаевич помнил и высоко ценил подвиги своих предков, которые «в царствование императора Петра Великаго славно служили в гвардии и па флоте».
Дед Дмитрия Сеиявина Федор Акимович и его шесть братьев находились на службе в годы Северной войны и преобразований Петра I. Они занимали посты воевод в различных городах, были генералами, бригадирами и полковниками. А Наум Акимович и Иван Акимович являлись первыми в роду Сенявиных моряками и одними из первых русских адмиралов. Оба они начали службу в качестве солдат Преображенского полка и, подобно многим другим преображенцам, были переведены па флот. Иван Акимович еще в 1697 голу плавал с Петром на Переяславском озере, а Наум Акимович в 1699 году был мат-, росом на корабле «Отворенные врата», который ходил по Азовскому морю под командованием царя.
В первые годы Северной войны Наум Сеиявнн участвовал в боях за Орешек, Ииеншаиц, Юрьев 7 и Нарву, а в 1706 году с горсткой храбрецов подошел ночью на лодках к шведскому военному боту «Эсперн», вооруженному четырьмя пушками и имевшему 100 человек команды,, и завладел этим кораблем.
В 1719 году Наум Сенявин, командуя отрядом из шести кораблей и одной шнявы, атаковал между островами Эзель и Готска-Саидэ шведский корабль, фрегат и бригантину 8 и после жаркого боя заставил их сдаться. Эту первую победу своих парусных кораблей на Балтике Петр I назвал «добрым почином Российского флота».
Сын Наума Сенявина Алексей Наумович командовал линейным кораблем «Иоанн Златоуст», который в годы Сем и летней войны участвовал в совместных действиях армии и флота против крепости Кольберг. Во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. он руководил строительством и боевыми действиями возрожденной Азовской флотилии, овладевшей обоими берегами Керченского пролива.
В ту же войну дядя Дмитрия Николаевича Иван Федорович участвовал в Первой Архипелагской экспедиции, прошел большой путь из Балтийского в Эгейское море вокруг Европы и принимал участие в боях против турецкого флота.
Таким образом, в XVII—XVIII вв. не было или почти не было крупных войн, в которых не сражались бы Сеня-випы. Военная служба являлась традицией семьи, в которой родился и воспитывался будущий флотоводец.
В МОРСКОМ КАДЕТСКОМ КОРПУСЕ
В феврале 1773 года десятилетний Дмитрий был определен в Морской шляхетный кадетский корпус. На этот раз препятствий к приему не встретилось, так как дело взял в свои руки адмирал Алексей Наумович Сенявин. Отец Дмитрия приходился ему двоюродным братом и служил при нем адъютантом 9. Однажды в Москве, вспоминает Дмитрий Николаевич, «батюшка представил меня дядюшке, я ему очень понравился, взяли меня с собою, привезли в Петербург и очень скоро определили в Морской корпус... Батюшка сам отвез меня в корпус, прямо к майору Голостеневу. Они скоро познакомились и скоро подгуляли. Тогда было время такое: без хмельного ничего не делалось. Распростившись между собою, батюшка садился в сани, я целовал его руку, он, перекрести меня, сказал: «Прости, Митюха, спущен корабль на воду, отдан богу на руки». «Пошел!» и вмиг из глаз скрылся»
Десятилетнему Дмитрию дали подписать текст присяги, составленный в невероятно тяжеловесном стиле и пугающий ребенка непонятными фразами о «прерогативах, принадлежащих к высокому ея императорского величества самодержавству», о «споспешествовании всему, что к пользе государственной во всяких случаях касатися может» и т. п.
Морской кадетский корпус был старейшим русским военно-учебиым заведением. Под именем Навигацкой шкоды он был основан Петром I еще в 1701 году и за годы своего существования подготовил немало замечательных офицеров и адмиралов. В 1771 году, после того как все петербургские помещения корпуса сгорели, он был переведен в Кронштадт. Здесь, в городе морской славы, многое напоминало о подвигах русских воинов, прорубивших окно в Европу и защищавших подступы к столице со стороны моря. Боевые традиции Кронштадта, быстро ставшего Сенявииу родным городом, способствовали воспитанию в нем чувства национальной военной гордости. Следует напомнить, что первые годы учебы Се-нявина в корпусе совпали с русско-турецкой войной (1768—1774 гг.) и известия, приходившие с театров этой войны, волновали юных кадетов и возбуждали в них жажду военного подвига.
В отличие от гарнизонной школы, в которой ранее учился Сенявин, Кадетский корпус был замкнутым привилегированным учебным заведением. Новый регламент, утвержденный в 1752 году10, предписывал принимать в корпус учащихся лишь «с показанием гербов и дворянства». Более того, регламент запрещал принимать даже детей «малопоместных дворян» 2.
Общение с людьми из народа, которых дворяне именовали «подлыми людьми», было категорически запрещено кадетам, и инструкции дежурным офицерам требовали «всепремепно и ежечасно» оберегать воспитанников корпуса от такого общения. А так как в Кронштадте проживало мало дворян, кадетов не увольняли в город. Сам начальник корпуса должен был признать ненормальным то, что времяпрепровождение кадетов «заключается в одном токмо между собою обхождении» 3. Но соприкосновение с «неблагородными жителями» Кронштадта казалось столь недопустимым, что увольнения не были разрешены.
Одним из характерных проявлений буржуазных отношений, рождавшихся в недрах крепостнического строя, было появление и рост в России социальной прослойки разночинной интеллигенции. Обучением кадетов в корпусе были заняты лица недворяиского происхождения, что в какой-то степени сбивало дворянскую спесь у лучших и наиболее чутких учащихся: чувство благодарности и уважения к учителю-разночиицу должно было ослаблять чувство пренебрежения к «черной кости» вообще. По мерс того как разночинная интеллигенция и ее роль в культурной жизни страны возрастали, даже ярые поборники крепостнических устоев вынуждены были менять свое отношение к ней. Так, Сумароков писал, что нелепо относить к черни людей науки и искусства, которые нс являются дворянами. «Истинная чернь суть невежды, хотя бы они и великие чипы имели».
Но среди кадетов было немало оболтусов, третировавших учителей, как мужиков н чуть ли не как своих слуг. В 1764 году главный инспектор Морского корпуса Поле-тика писал, что «молодые дворяне к великому своему вреду не ииако учителей почитают, как за должников и наемников своих и думают, что сие не малым оскорблением дворянства будет, сстьли они в иеприлсжности, в своевольстве и продерзостях своих суду учителя подвержены будут». При таких обстоятельствах учителям очень трудно было заставить всех учеников заниматься. Считая, что такая практика «мешает в успехах и прилежании», Полетика предлагал дать учителям разрешение «штрафовать кадетов» за незнание уроков, «за дерзость» и за* другие проступки, шлепая их линейкой или лозой по рукам 4.