Положение советских военнопленных в лагерях было настолько тяжелым и беспросветным, что многие доходили до отчаяния и кончали жизнь самоубийством, либо провоцировали расстрел, как наиболее легкое и верное средство избавления от непрерывных жестоких мучений.

Голод, большая скученность, непрерывные истязания и инфекционные болезни приводили к невероятной смертности среди пленных. В гомельском центральном пересыльном лагере, где одновременно томилось 30 тыс. человек, читаем в сообщении Чрезвычайной комиссии, смертность доходила до 300— 500 человек ежедневно.

Как ни велика была смертность в лагерях, лагерные врачи умышленно распространяли инфекционные заболевания среди пленных. В бобруйском лагере, например, они совместно с лагерными офицерами отбирали сыпнотифозных и размещали их среди пленных, где еще не было очагов вспышки эпидемии.

Все это не укладывается в воображении, однако безумству фашистов не было предела, и они учиняли все новые и новые зверства. В тех случаях, когда лагерные команды не справлялись с уничтожением пленных, они призывали на помощь маршевые войсковые части.

Об одном из случаев массового расстрела в штала-ге № 352 мы узнаем из показания участника этого чудовищного преступления Алоиза Геттериха, солдата 559-го полка 327-й немецкой пехотной дивизии.

27 января 1943 г. обер-лейтенант Пихтер сказал, что батальон снимается с марша для выполнения «особого задания» в Минске. В течение 28—31 января батальоном было расстреляно 10 тыс. советских военнопленных и мирных граждан, в том числе женщин, стариков и детей²⁸⁰. Учинив это злодеяние, батальон отправился на фронт.

9 ноября из лагеря № 131 колонну пленных в 3 тыс. человек повели в сторону Слуцка. Люди походили на тени; измученные и избитые, они падали замертво, устилая путь трупами. Ехавший за колонной в качестве ездового на подводе Л. М. Богдан на протяжении 13 километров пути насчитал 729 человек умерших и расстрелянных.

— До Слуцка почти никто не дошел,— говорит Лангут,— так как этот маршрут был организован специально для уничтожения военнопленных, уцелевших от инспирированного пожара в лагере.

Этими фактами не ограничивается преступная деятельность фашистских захватчиков в отношении военнопленных. Однако и они достаточно разоблачают убийц и убедительно доказывают, что в механизме смерти фашистские палачи были отнюдь не слепыми исполнителями чужой воли и потому должны понести самые тяжкие наказания за содеянные преступления.

Белорусский народ, переживший ужасы коричневой чумы, настоятельно требует обуздать и тех, кто ныне приютил фашистских убийц и приспособил их к новой антинародной империалистической политике.

Звон Бухенвальда, живые и мертвые свидетели — жертвы Освенцима, Майданека, Тростенца и других фабрик смерти — все настойчивее призывают приковать к позорному столбу поднимающее голову фашистское чудовище и атомных маньяков.

Террор и преступления нацистов

В ЛАТВИИ

(1941—1945 _гг.)

Латвия — небольшая страна. До второй мировой войны в ней насчитывалось около 2 млн. населения. Маленький и трудолюбивый латышский народ имеет героическую историю борьбы против иноземных и внутренних врагов, против балтийских баронов, царских сатрапов и предательской национальной буржуазии. Но самыми злейшими врагами латышского народа были германские агрессоры, не раз пытавшиеся покорить Латвию, ликвидировать ее государственность и культуру.

Вековая борьба народа кончилась победой: в 1940 г. латышский народ восстановил Советскую власть в стране и в семье братских народов Советского Союза стал строить новую, светлую жизнь.

Но недолго пришлось латышским трудящимся пользоваться благами новой жизни. Началась Великая Отечественная война с фашистской Германией. Она явилась величайшим испытанием всех моральных и физических сил латышского народа, грудью вставшего на защиту Родины. Десятки тысяч латышей сражались с врагом в рядах Советской Армии, вели мужественную борьбу с захватчиками в подполье и в партизанских отрядах.

События военных лет показали, что у латышского народа не было врага, опаснее немецко-фашистских оккупантов, что само существование народа было поставлено под вопрос — быть ему или исчезнуть с исторической арены. Опасность вытекала из самой сущности нацизма. Нацисты действовали по заранее задуманному плану, с присущей немцам последовательностью.

Захватив территорию Латвийской ССР, ф'ашисты установили в республике зверский оккупационный режим. Оккупанты полностью ликвидировали суверенитет и государственность латышского народа. Латвия была включена в состав имперской провинции «Ост-ланда».

По приказу Гитлера от 17 июля 1941 г. рейхскомиссаром «Остланда» был назначен нацист Генрих Лозе, который пользовался неограниченной властью. Генеральным комиссаром Латвии был назначен другой нацист — Дрекслер.

Территория Латвии была разделена на 6 округов во главе с гебитскомиссарами.

В начале войны оккупанты не хотели создавать какой-либо местный аппарат в масштабе всей республики, поэтому местные коллаборационисты были привлечены на работу только в низшем звене — в уездах и волостях. Уездные и волостные старшины были назначены из числа местных фашистов, но, разумеется, они никакой самостоятельностью не пользовались, а полностью подчинялись немецкой администрации.

Для службы в полиции и других карательных учреждениях тоже привлекались местные фашисты, также на низшие должности.

После разгрома немецких войск под Москвой оккупанты стали менять политику в отношении местной буржуазии, они шире начали привлекать к работе в учреждениях местных реакционеров.

25 марта 1942 г. в Латвии было создано так называемое самоуправление во главе с генеральным директором Данкером — бывшим офицером царской армии и генералом армии буржуазной Латвии.

До войны Данкер уехал в Германию, доказав, что он «чистокровный» немец. Вернувшись из Германии, он выдавал себя за «чистокровного» латыша.

«Самоуправление» во главе с таким и ему подобными деятелями никакой самостоятельности не имело.

Это была приманка, чтобы под вывеской «самостоя-тельности» лучше выкачивать налоги и поставки, а позднее производить незаконную мобилизацию и вывоз населения из Латвии.

Латышский народ был совершенно бесправным. Правовые положения населения не были зафиксированы ни в одном документе, и жизнь, честь, а также свобода передвижения любого гражданина зависели от воли того или иного военного или гражданского немецкого чиновника. Правовое положение населения хорошо показывает распоряжение рейхсминистра Розенберга, опубликованное в издании министерства оккупированных восточных областей. Это распоряжение вменяет в обязанность жителям оккупированных территорий соблюдать немецкие законы и выполнять распоряжения немецких властей. Согласно этому распоряжению жителям ненемецкой национальности угрожала смертная казнь или тюремное заключение за любое противодействие, оказанное немецким оккупационным властям или отдельным их представителям, а также за намерение оказать такое противодействие, более того, смертная казнь угрожала также и за несообщение властям о готовящемся противодействии. Смертная казнь за подобные проступки предусматривалась даже для несовершеннолетних.

Расстрел угрожал, например, за слушание иностранных радиопередач, за невыполнение поставок сельскохозяйственной продукции, за уклонение от работы, за оказание помощи партизанам или военнопленным, за появление на улице в комендантский час и т. д.

Нацисты не только угрожали, но и расстреливали людей, в большинстве случаев без суда и следствия. Так, например, 31 марта 1945 г. за слушание иностранного радио нацисты застрелили Бракманиса Роберта — крестьянина Гренченской волости

0 своих преступных планах в отношении латышского и других народов Прибалтики нацисты говорили с наглой откровенностью, «обосновывая» их необходимостью расширения «жизненного пространства для Германии». Фашистские заправилы прямо писали о своем намерении физически истребить, часть германи- ²⁸¹ зировать, а некоторую часть прибалтийского населения расселить на опустошенных землях Белоруссии.