Назавтра в дом снова пришли доктора — у Тома начался рецидив кори. Три недели, проведенные им в постели, показались ему столетием. А выбравшись из нее, Том никакой благодарности за спасение не ощутил, ибо знал, что отныне он одинок и всеми покинут, что во всем свете нет у него ни единого друга. Вяло побрел он по улице и первым делом наткнулся на Джима Холлиса, возглавлявшего суд мальчишек, который рассматривал дело о совершенном кошкой убийстве — присутствовала на этом суде и жертва, а именно, птичка. А в ближайшем проулке обнаружились и Джо Харпер с Геком Финном, уплетавшие краденую дыню. Бедные дети! Их тоже — совершенно как Тома, — постиг рецидив.

Глава XXIII

Спасение Мэффа Поттера

Наконец, сонный городок всколыхнулся — и весьма основательно: дело об убийстве передали в суд. И оно мгновенно стало темой самых увлекательных бесед. Укрыться от них Тому было негде. Сердце его вздрагивало при каждом упоминании об убийстве; растревоженная совесть и тайные страхи склоняли к мысли о том, что все эти разговоры суть «пробные шары» — трудно было представить, конечно, что его могли заподозрить в какой-то осведомленности об убийстве, и все же, от этих пересудов ему было не по себе. Ну то есть, просто холодная дрожь пробирала. В конце концов, он увел Гека в укромное место — для разговора. Хоть ненадолго снять с уст печать молчания, разделить бремя бед своих с другим таким же страдальцем — это уже было утешением. А кроме того, Тому требовалась уверенность в том, что Гек никому не проболтался.

— Гек, ты говорил кому-нибудь насчет… ну, про это?

— Про что?

— Сам знаешь.

— А… ясное дело, не говорил.

— Ни одного слова?

— Вот ни единого, чтоб мне пропасть. А чего это ты спрашиваешь?

— Да так, боязно что-то.

— Слушай, Том Сойер, да если бы что вышло наружу, мы бы с тобой и двух дней не протянули. Уж ты-то знаешь.

На душе у Тома стало немного спокойнее. Затем, поле паузы:

— Гек, ведь никто же тебя заставить проговориться не сможет, верно?

— Меня-то? Вот если бы мне позарез понадобилось, чтобы чертов полукровка в реке меня утопил, тогда, может, кто и смог бы. А другого способа нет.

— Ну тогда, хорошо, ладно. Я так понимаю, пока мы помалкиваем, мы и живы. Но только, давай еще разок поклянемся. Все-таки надежнее будет.

— Согласен.

Они еще раз принесли клятву, торжественную и страшную.

— О чем теперь говорят в городке, а, Гек? Я чего только не наслушался.

— Говорят? А все об одном — Мэфф Поттер, Мэфф Поттер да Мэфф Поттер. Меня аж пот прошибает, то и дело, иногда прямо спрятаться куда-нибудь хочется.

— Вот и со мной то же самое. Я так думаю, ему крышка. Ты жалеешь его, хоть иногда?

— Почти все время, Том, почти все время. Конечно, человек он никудышный, но ведь и вреда от него никому не было. Порыбачит немного, чтобы деньжат на выпивку раздобыть, а потом баклуши бьет — так, господи, мы же все такие, ну, по крайности, большинство, проповедники там и прочие. А он еще и добряк — как-то отдал мне половину улова, которого на двоих ну никак не хватало, а сколько раз заступался за меня, когда я в передряги попадал.

— Да, а мне он змея починил, Гек, и крючки к моей леске привязывал. Если бы мы могли вытащить его из тюрьмы, вот здорово было бы.

— Ну вот! как же мы его вытащим-то, Том? Да и толку от этого не было бы, его бы опять поймали.

— Да, это точно. Но я просто слушать не могу, как его грязью поливают, будто он дьявол какой, а он ничего такого и не сделал.

— Я тоже не могу, Том. Господи, я знаешь чего слышал? Он, дескать, самый кровавый изверг во всей стране и удивительно, как это его до сих пор не повесили,

— Да, все только об этом и говорят. А еще я слышал, что, если он все же выйдет из тюрьмы, так его непременно линчуют.

— И линчуют, это для них пара пустяков.

В общем, разговор у мальчиков получился долгий, но утешения никакого не принес. А при наступлении сумерек они обнаружили, что прибрели к маленькой, стоявшей на отшибе тюрьме, — быть может, в смутной надежде, что произойдет нечто такое, что избавит их от страданий. Однако ничего не произошло — похоже, ни ангелов, ни добрых фей бедный узник нисколько не интересовал.

Мальчики проделали то, что не раз делали прежде — подошли к зарешеченному окошку камеры и поделились с Поттером табаком и спичками. Камера находилась на первом этаже, а сторожа у тюрьмы не имелось.

Благодарность, с которой Поттер принимал их подарки и раньше-то надрывала мальчикам души, а в этот раз уязвила еще и сильнее. И уж совсем распоследними трусами и предателями почувствовали они себя, когда Поттер сказал:

— Какие ж вы добрые, ребятки, — добрее всех в городе. И я этого не забуду, нет. Я ведь часто говорю себе, я говорю: «Я ж всем мальчишкам и змеев чинил, и прочее, и где рыба лучше ловится, показывал, помогал им, чем мог, а как случилась со старым Мэффом беда, все его и забыли; но только не Том и не Гек — они его не забыли, — говорю я, — и я их не забуду. Ладно, ребятки, я страшное дело сделал — пьяный же был все время, совсем не себе, — иначе этого не объяснишь, — и теперь меня вздернут и правильно сделают. Так оно будет правильнее и лучше всего, по крайности, я на это надеюсь. А ладно, не будем об этом. Я вам вот чего сказать хотел — не берите вы в рот спиртного, тогда и сюда не попадете. Отступите-ка малость к западу — вот, хорошо, — такое утешение: видеть лица друзей, когда в беду попадешь и никто к тебе не приходит, только вы. Лица добрых друзей, да, лица добрых друзей. Заберитесь один другому на плечи, чтобы я мог вас потрогать. Вот так. Хоть руки вам пожать — ваши-то сквозь решетку пролазят, а у меня вон какая лапища здоровенная. Маленькие ручки, слабые — но они так помогли Мэффу Поттеру, и помогли бы еще больше, кабы могли!

Домой Том вернулся несчастным до крайности, а снились ему в эту ночь сплошные ужасы. Весь следующий день и следующий за ним он прослонялся у здания суда, его почти неодолимо тянуло зайти туда, однако он себе этого не позволил. То же самое происходило и с Геком. Мальчики старательно избегали друг друга. Время от времени, они уходили от суда подальше, однако зловещие чары его вскоре снова притягивали их. Том вслушивался в разговоры выходивших из суда людей и узнавал новости все более гнетущие — тенета, в которые попал несчастный Поттер, затягивались на нем туже и туже. Под конец второго дня все разговоры в городке свелись к тому, что Индеец Джо держится своих показаний твердо и неколебимо, и ни малейших сомнений в том, какой приговор вынесут присяжные, не остается.

В эту ночь Том улизнул из дому в час очень поздний, а вернулся через окно. Взволнован он был ужасно. На следующее утро в зал суда стекся весь городок — день предстоял из ряда вон выходящий. Оба пола были представлены в переполненном зале поровну. После долгого ожидания появились и расселись по своим местам присяжные; вскоре после этого в зал ввели Поттера — закованного в цепи, бледного, осунувшегося, робкого, лишившегося всяких надежд, — ввели и усадили так, что его могла ясно видеть каждая находившаяся в зале пара любопытных глаз. Не менее приметным был и Индеец Джо, как и всегда бесстрастный. Еще одна пауза, затем появился судья, и шериф объявил заседание суда открытым. Последовало обычное перешептывание законников и складывание документов в аккуратные стопки. Пустая возня эта погрузила зал в нетерпеливое ожидание, столь же волнующее, сколь и завораживающее.

Наконец, вызвали свидетеля, показавшего, что ранним утром того дня, когда было обнаружено тело убитого, он застал Мэффа Поттера умывавшимся в ручье, а тот, увидев его, немедля удрал. Задав свидетелю несколько вопросов, обвинитель сказал защитнику:

— Свидетель ваш.

Подсудимый на миг поднял взгляд, но потупился снова, поскольку защитник его произнес:

— У меня нет к нему вопросов.

Следующий свидетель подтвердил, что рядом с трупом был найден нож. Обвинитель: