С окончанием Русско-турецкой войны завершилась и славная боевая карьера генерала, сделавшая его знаменитым не только как военачальника, но и как умного, способного административного деятеля (см. документы № 13, 14). Это, вероятно, и привело современного историка к фантастическому выводу: «Признавая заслуги Лорис-Ме-ликова в войне на Кавказе, Александр II 12 апреля 1878 г. Высочайшим указом назначил его главнокомандующим Кавказской армией вместо своего брата Михаила Николаевича»115. Для убедительности есть отсылка к архивному фонду. Пришлось проверить. Вот что читаем о Аорис-Меликове: «1878 года апреля 12. Высочайшим приказом назначен состоять в распоряжении Его Императорского Высочества главнокомандующего Кавказской армией»116. Другими словами — находиться в распоряжении того же великого князя Михаила Николаевича. Так было в действительности. Но продолжалось это недолго...
Сан-Стефанский мир, заключенный 19 февраля (3 марта) 1878 г., по которому России передавались в Азиатской Турции Ардаган, Карс, Баязет и Батум, со стороны Англии, Австро-Венгрии и Франции вызвал протест — нашли такое решение «неслыханным по своей чрезмерности». Особое недовольство вызывала судьба Батума. Назревал политический кризис. Петербургу нужно было определить: идти на уступки или нет. Великий князь Николай Николаевич решил проконсультироваться с Лорис-Меликовым, выяснить значение приобретения для России Батума. 27 апреля граф* высказал свое мнение в Записке, где дипломатично, опасаясь «новой коалиционной войны», дал понять, что Батум как военный порт не имеет первостепенного значения. Стоит ли из-за него обострять международные отношения? Другое дело первоклассная крепость Карс — «оплот Азиатской Турции; крепость эта, при некотором приспособлении и сокращении линии ее обороны может сделаться совершенно недоступной для неприятеля и послркит нам твердым опорным пунктом»117 118.
Столь компромиссная позиция Лорис-Меликова, остерегавшегося новой войны, совпадала с мнением военного министра Д.А. Милютина, заявившего 22 марта на совещании у государя, что невыгодные условия европейских держав все же благоприятнее, чем «новая война, угрожающая нам самыми гибельными последствиями»119.
Размышляя о результатах военной кампании 1877 г., Лорис-Мели-ков в докладе великому князю отмечал не столько ее успехи, а доводил до сведения августейшего начальника недостатки и просчеты командования. Прежде всего, готовясь к войне, в России не знали, что «неприятель явится перед нами со столь искусным способом обороны». Планируя разумную тактику борьбы с крепостями, командование в боевых действиях не всегда целесообразно их выполняло, иногда несло большие потери. «Бог, — чистосердечно признавался Михаил Тариелович, — благословил наши успехи под Ардаганом и Карсом... Взятие сих крепостей составляет блестящие эпизоды кампании. Но подобные результаты дело случайности»120. Трудно себе представить, что слова эти принадлежат всеми признанному победителю Карса!
Глава вторая
НА ПОСТУ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА 1. «УСМИРИТЕЛЬ ЧУМЫ» НА ВОЛГЕ
После окончания войны М.Т. Лорис-Меликов, увенчанный наградами, увольняется в марте 1878 г. в долгосрочный отпуск для лечения за границей: здоровье его было серьезно подорвано. Михаил Тариелович к этому времени — глава большой семьи: у него пять человек детей (один ребенок умер в младенчестве). Старшим дочерям, находившимся «на выданье», Марии и Софье, было 20 и 16 лет, младшей — семь, сыновьям Тариелу и Захарию, воспитанникам Пажеского корпуса, — 15 и 12.
Новоявленному графу, которому в октябре 1878 г. исполнилось 54 года, уже хотелось иной, более спокойной и размеренной, жизни, чем та, что была за плечами — напряженная и тревожная, наполненная нескончаемыми заботами и опасностями. Владелец вполне солидного состояния — родового и пожалованного имений, в отставку он уходить не думал: мечтал перебраться в столицу на достаточно престижную, но не слишком обременительную должность, жить в семье, своим домом в цивилизованных условиях. Он уже во время войны начал неспешные переговоры о новом месте слркбы: на Кавказе, под началом великого князя Михаила Николаевича, оставаться не хотелось, как не хотелось отправляться и в Туркестанский край, где война за Среднюю Азию еще не затухала. О содействии в поисках нового назначения Лорис-Меликов попросил своего товарища по службе на Кавказе, влиятельного военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина, контакты с которым не прерывались и в 70-е гг.
Летние месяцы Михаил Тариелович, как и перед войной, проводит на водах в Эмсе. Целебные источники в сталактитовых пещерах Эмса использовались для лечения дыхательных путей, а также заболеваний печени. Лорис-Меликову надо было лечить и то и другое. Немецкий курорт охотно посещался русской интеллигенцией (в 1874— 1876 и в 1879 гг. в Эмсе лечился и работал Ф.М. Достоевский, здесь бывали публицист «Отечественных записок» Г.З. Елисеев, поэт
К.К. Случевский, писательница княжна Н.П. Шаликова — родственница М.Н. Каткова, Е.А. Штакеншнейдер — дочь известного архитектора и др.). Но после того как в мае в 1874-м и 1875 гг. здесь пользовались водами императоры Вильгельм и Александр II, Эмс стал модным мировым курортом, популярным среди аристократии и высшей бюрократии. В читальне Эмса имелись русские газеты — «Московские ведомости» и «Голос». Из их сообщений было видно, что на родине неспокойно. Еще на Кавказский фронт русско-турецкой войны донеслась весть о покушении Веры Засулич на петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Вслед загремели выстрелы в представителей власти и агентов полиции в Киеве, Харькове и Одессе. В августе 1878 г. пришло сообщение об убийстве революционерами шефа жандармов Н.В. Мезенцова. Дурные вести из Петербурга и заботы о дальнейшей службе сократили пребывание графа в Эмсе.
Лечение вряд ли было завершено, когда он осенью 1878 г. появился в Петербурге, рассчитывая вплотную заняться хлопотами о новой должности и жизнеустройством семьи. Михаил Тариелович с Ниной Ивановной поначалу остановились на Большой Конюшенной, в доме А.А. Абазы, знакомого еще по Кавказу, а в эту пору председателя Департамента государственной экономии Государственного совета и члена Комитета министров. Вскоре была снята квартира на Кирочной — здесь думали обосноваться на длительное время.
«Герой Карса», как величали Лорис-Меликова в печати, застал столицу переживающей торжества по случаю возвращения из Турции войск гвардии. Еще высились триумфальные арки, воздвигнутые в честь «победоносного русского воинства», с лавровыми венками, крестами Георгиевского ордена, названием мест, прославленных подвигами гвардейцев. Но атмосфера в столице — и Лорис-Меликов сразу же почувствовал это — была отнюдь не праздничная.
Стоившая народу огромных жертв, война усилила в обществе критическое отношение к власти, к существующим порядкам. Резкое вздорожание жизни способствовало общему недовольству. Все как будто ожидали перемен, на которые смутно надеялись еще в период войны. Казалось, что после победы страна-освободительница будет жить иной жизнью. Конституция, которую по воле Александра II обрела независимая Болгария, будоражила воображение российских либералов. Адреса ряда земств прямо или косвенно намекали на необходимость участия в управлении представителей от населения: ведь русский народ, освободивший Болгарию, не менее достоин политических прав. В деревне, страдавшей от малоземелья, распространялись слухи о «черном переделе» помещичьих земель и прирезке к наделу. Стачками дали знать о себе и рабочие Петербурга и Москвы, не желавшие мириться с ростом цен и отстающей от них зарплатой. Студенческие беспорядки в университетских городах усиливали впечатление всеобщего брожения. Революционное движение изменялось на глазах: по выражению Ф.М. Достоевского, «про-пагаторы» становились «револьверщиками».