В самом Карсе праздновали победу. На террасе губернаторского дома был подан завтрак. За столом — великий князь, Лорис-Мели-ков, князь Мирский и другие генералы. Воины попроще расположились вблизи: скатерть на земле, и по-турецки сидящие офицеры и солдаты поддерживали тосты и утоляли свой аппетит. Первый тост за государя, потом за великого князя, который, в свою очередь, провозгласил тост за своего доблестного ближайшего сотрудника — Лорис-Меликова. «Нет ничего удивительного, — свидетельствовал князь В.П. Мещерский — что «Ура!», которое ему крикнули, звучало искренно, громко и сопровождалось киданием шапок в рядах теснивших нас солдат»101.
Наступили будни. Дом, занимаемый командиром Корпуса, был переполнен просителями — турками и армянами. Лорис-Меликов терпеливо и доброжелательно выслушивал их просьбы, ему верили, людская молва по достоинству оценила генерала.
Радостно приветствовали взятие Карса в различных кругах России. 7 ноября 1877 г. председатель Комитета министров П.А. Валуев записал в дневнике: «Карс взят штурмом. Самое блистательное дело нашего века. Хвала и слава Кавказской армии». Назвал Валуев и главного виновника торжества: Лорис-Меликов «победитель Карса»102. Днем раньше и Д.А. Милютин отметил в дневнике: «Сегодня великая радость: телеграмма великого князя Михаила Николаевича о взятии Карса»103.
^
Мы имеем возможность взглянуть на это крупнейшее событие войны шире, документальнее. В фонде великого князя Михаила Николаевича сохранился перечень главных событий войны 1877— 1878 гг. в Азиатской Турции, в которых видна главная роль Лорис-Меликова: «12 апреля 1877 г. переход через границу главных сил Корпуса под начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова». 5 мая взятие Ардагана войсками Геймана и Деваля «под личным начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова». 20, 21 и 22 сентября сражение с турецкой армией под Аладжинскими высотами... «под начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова и под личным руководством Его императорского высочества». С 5 на 6 ноября штурм крепости Карс «под начальством генерал-адъютанта Лорис-Меликова и под непосредственным руководством его императорского высочества»104 105.
После взятия Карса состоялся парад войск; перед фронтом выстроились все командиры, и великий князь взволнованно объявил благодарность за доблестную слркбу. «Когда, — пишет историк, — отдельные начальники разошлись к своим частям, Его высочество выехал перед строем. Вынув саблю и скомандовав «на караул», он отсалютовал генерал-адъютанту Лорис-Меликову и, обратясь к войскам, крикнул: «Корпусному командиру ура!» Корпусной командир, сняв фуражку, бросился к великому князю, который горячо его обнял, и затем поклонился войскам, кричавшим от всего сердца «ура!»106.
Описав это событие, корреспондент «Голоса» отметил, что такое эмоциональное приветствие великого князя, адресованное виновнику успешного штурма и в его лице всем его участникам, «высоко поднимает дух армии», удесятеряет ее силы и нравственные возможности. Заслуги же самого Лорис-Меликова выделяются особо. Честь этому замечательному генералу отдают не только русские, но и иностранные публицисты. «За границей имя его пользуется известностью, как храброго воина». Вот что писал корреспондент французской газеты «Тешр5»: «Лорис-Меликов вполне светский и ученый человек. В нем сейчас виден солдат школы Паскевича. Он далеко еще не стар (ему 52-й год) и располагает к себе всех кротостью своего обращения»107.
Понятное дело, столь высокая оценка заслуженного генерала, публично продемонстрированная великим князем, в других условиях им
скрывалась: в письме императору Лорис-Меликов не восхвалялся — пришлось сместить акценты, а иногда и слукавить. Из генералов, причастных к штурму Карса, был выделен Святополк-Мирский, который якобы «первый заявил мысль о ночной атаке», что, дескать, и способствовало успеху. Упомянут и Лорис-Меликов, руководивший «всем делом»108.
А вот что рассказывал о штурме Карса сам Михаил Тариелович: «Ночной штурм Карса был подготовлен мною целым рядом приготовлений, направленных на усыпление бдительности турок и на то, чтобы не дать им возможности представить себе, что 20 тысяч русских решатся штурмовать форты, могущие сделать честь любой первоклассной европейской крепости, вооруженные 300 орудиями новейших систем и защищаемые тоже двадцатитысячным гарнизоном»109.
Так или иначе, но правда, думается, победила. Александр II узнал, кто был подлинным героем при штурме Карса, — Лорис-Меликов получил грамоту, в которой высоко оценивалась роль генерала в ратном подвиге: «Генерал-адъютанту, генералу от кавалерии, командующему действующим корпусом на Кавказско-Турецкой границе Михаилу Ло-рис-Меликову.
В награду мркества и примерной распорядительности вашей, увенчавшихся новым подвигом наших войск при взятии штурмом турецкой крепости Карс, 5 ноября, всемилостивейше пожаловали мы вас кавалером императорского ордена Нашего Святого равноапостольского князя Владимира первой степени с мечами»110.
Карс был взят, но война продолжалась. Продолжались и интриги, направленные на развенчание прославленного генерала. Но тогда, в годы войны, о своих моральных страданиях приходилось молчать. Михаил Тариелович позволял себе иногда признаться лишь о состоянии своего физического здоровья. 25 ноября 1877 г. он писал великому князю: «Здоровье мое, к сожалению и весьма некстати, сильно пошатнулось. К физическому утомлению, которое чувствовал я после взятия Карса, присоединился теперь невыносимый кашель, лишивший меня ночного сна. Но делать нечего: буду держаться до последней крайности»111.
Отстаивая интересы дела, все невзгоды приходилось преодолевать. 17 января 1878 г. с фельдъегерем Лорис-Меликов получил ультимативное письмо от Святополк-Мирского и начальника штаба армии. Предлагалось до конца этого месяца овладеть Эрзерумом (см. документ № 13). В случае невозможности — «объяснить подробно причины»112. Столь неожиданное требование вызвало протест командира Корпусом, заявившего великому князю, что овладение Эрзерумом «не входило в программу наших действий», так как атака укрепленного города в зимних условиях, «когда вся окружающая равнина покрыта сильным снегом глубиною не менее двух аршин — составляет предприятие в высшей степени рискованное». Кроме того, «неудавшаяся атака ухудшит наше материальное положение», а в нравственном отношении ослабит выгоды, полученные «рядом существенных успехов и побед»113. Вероятно, эти разумные доказательства охладили пыл Мирского — штурма не состоялось, а в дальнейшем Эрзерум сам сдался на милость победителя. Жизнь сотен российских солдат была спасена.
Позиция князя Мирского, его интриги, мешающие осуществлению продуманных действий Лорис-Меликова, не ускользнули от современников. Особенно выразительно высказался по этому поводу князь Мещерский в начале декабря 1877 г. в письме к цесаревичу Александру Александровичу. Правда, рассказывая о военных событиях, он не всегда точно о них судил, но основную тенденцию выразил верно: Мирский стремился «потопить Лориса и стать на его место». Для этого применяются «подпольные невообразимые интриги», направленные на раздробление сил Корпуса, дискредитацию его командира в войсках. При этом Мирский — инициатор Рионского наступления, закончившегося «страшным истреблением солдат», был награжден орденом Владимира I степени, «который получил Лорис за взятие Карса!», — возмущался Мещерский.
Автор письма к цесаревичу не скрывал своих симпатий к Лорис-Меликову, весьма проницательно и дальновидно оценил его способности: «В Тифлисе мне рассказывали, что будто бы Вы терпеть не можете Лориса, и в последний приезд Ваш на Кавказ выказали и высказали это довольно резко. Не знаю, как теперь Ваше мнение о Лорисе, но одно могу сказать: это одна из самых умных личностей типа государственного человека, и вдобавок честная, как спартанец относительно денег! Тонкость его ума, образованность и ловкость этого человека замечательны, и если когда-либо Вы бы задали себе вопрос: что делать с Аорисом, все знающие его сказали бы единогласно: вот тип посла, в Англию, если не в Константинополь (авось там уже его не будет), или министра Госуд. Имущ., ибо его отличительная черта, это быть тем, чем у нас никто не умеет быть: хорошим администратором!»114