Итак, правительству Петра удалось осуществить административные преобразования, было положено начало переписи населения. Но главной оставалась третья задача — завершение войны и подписание мира со Швецией. Исход борьбы был ясен всем, даже упрямому Карлу XII, как мы помним, долгое время не соглашавшемуся вести переговоры о мире. Но обстоятельства оказались сильнее упрямства — Швеция утратила все свои владения на континенте Европы, перспективы их возвращения напрочь отсутствовали. Более того, дело клонилось к тому, что ее коренная территория могла стать театром войны. По мере укрепления Балтийского флота России такая опасность для Швеции приобретала реальные черты. К этому надобно добавить отказ Франции выдавать Швеции субсидии.

Королю ничего не оставалось, как согласиться на мирные переговоры. Они начались 12 мая 1718 г. на Аландских островах.

Шведские уполномоченные предложили сложную процедуру встречи, но Петр предупредил своих представителей Брюса и Остермана: никаких церемоний, никаких проволочек. «Надобно вам стараться, чтоб шведы согласились на это и съезд состоялся без потери времени, ибо уже время к воинскому походу приближается». Руководство переговорами Петр взял в свои руки. Он составил инструкцию Брюсу и Остерману с перечислением условий будущего мира, пристально следил за развитием событий на конгрессе и отправлял дополнительные наставления уполномоченным. Чтобы сократить время на доставку почты с Аландских островов и обратно, Петр летние месяцы провел в Кронштадте, Ревеле и Або.

Шведские уполномоченные выслушали условия договора: Инг-рия, Лифдяндия и Эстляндия, а также Карелия остаются за Россией, завоеванная ею Финляндия возвращается Швеции. Остерману, человеку вкрадчивому и ловкому, удалось перевести официальные переговоры на путь конфиденциальных бесед с главой шведской делегации Герцем. Публичные конференции лишь регистрировали результаты, достигнутые во время приватных встреч. Петр отправляет Остерману письмо: не скупиться на расходы, и если Герц проявит готовность заключить мир, угодный России, то «обещать ему подарок хотя до ста тысяч рублей и вперед всякое награждение».

Уступчивость шведских уполномоченных объяснялась отнюдь не обещанной мздой — каждый шаг Герца был санкционирован Карлом XII, равно как Брюса и Остермана — Петром I. Теперь даже упрямый король усвоил, правда, с большим опозданием, что Швеция безвозвратно утратила свои прибалтийские владения и продолжение войны с Россией не сулит никаких выгод.

Переговоры подходили к благополучному концу. Петр писал в сентябре 1718 г.: «Мы трудимся неусыпно, о чем у нас и надежда». Но тут случилось непредвиденное — в октябре король был убит то ли неприятельской, то ли предательской пулей, и на престол вступила его сестра Ульрика Элеонора.

Смерть короля сопровождалась крупными переменами во внешнеполитическом курсе нового правительства Швеции. В окружении королевы возобладали сторонники продолжения войны. Они рассчитывали начать сепаратные переговоры с союзниками России, соглашались на удовлетворение-их кое-каких притязаний, с тем чтобы изолировать главного своего противника — Россию. Особые надежды королева и ее сторонники возлагали на Англию, от которой ожидали получить помощь флотом и деньгами.

Руководитель шведской делегации на Аландском конгрессе по повелению Ульрики Элеоноры был схвачен и казнен, достигнутая договоренность аннулирована. Королева выдвинула требования, заведомо неприемлемые для Петра, — вернуть Швеции Лифлян-

заведомо неприемлемые для Петра, — вернуть Швеции Лифлян-дию и Эстляндию, то есть прибалтийские приобретения России. Петр понимал, что только новые военные усилия России принудят Швецию к миру и не рассчитывая более на союзников выражавшего готовность заключить мир, шведы, умышленно задерживавшие переговоры, покинули Аландский конгресс.

На что рассчитывала Швеция, прерывая переговоры? Только не на собственные ресурсы. Ее военная мощь на суше и на море оказывать Стокгольму всяческую помощь в м принудить Россию заключить невыгодные дл В воды Балтийского моря вошла мощная.

В воды Балтийского моря вошла мощная эскадра английского адмирала Норриса. Ее цель — демонстрация симпатий Англии к Швеции. Не исключалось также внезапное нападение на русский флот. Царь не поддался шантажу и провокациям и заявил: «Мы ни на какие угрозы не посмотрим и неполезного миру не учиним, но чтоб ни было, будем продолжать войну».

Весной 1720 г. Норрис вновь появился в водах Балтики. Это, однако, не помешало Балтийскому флоту совершить две важные акции: высадить десант на шведское побережье, а затем одержать блестящую победу над шведским флотом.

Переговоры о мире возобновились 28 апреля 1721 г. в Ништадте.

Петру, как и на начальном этапе Аландского конгресса, не сиделось на месте. Он знает, что к безвестному финскому городу приковано внимание Европы. Ему также известно, что недруги России, в первую очередь Англия, предпринимали отчаянные попытки сорвать переговоры. Он помнил, что два года назад им это удалось сделать и Аландский конгресс закончился безрезультатно не столько из-за нелепой гибели Карла XII, сколько из-за активности сил, как внутри Швеции, так и за ее пределами, противодействовавших переговорам. Поэтому царь кружит по побережью, избирая пунктами своего пребывания города, ближе всего расположенные к Ништадту — Ревель, Ригу, Гельсингфорс, Рогервик. Сюда морем мчались курьеры с донесениями Петру о том, что происходило в Ништадте, отсюда они доставляли уполномоченным дополнительные инструкции царя.

Брюс и Остерман отправились в Ништадт с инструкцией, точно определявшей условия мирного договора. За Россией оставались все земли, завоеванные в ходе войны, за исключением Финляндии. Петр рассуждал: «Я предлагал брату моему Карлу два раза мир со своей стороны: сперва по нужде, а потом из великодушия; но он в оба раза отказался. Теперь пусть же шведы заключат со мною мир по принуждению, для них постыдный». Действительно, Карл много раз имел возможность заключить почетный мир, однако рука царя, протянутая для мирного рукопожатия, не была принята. О мире с любыми территориальными уступками Карл и слышать не хотел и всякий раз игнорировал мирную инициативу. После Полтавы возможностей заключить почетный мир стало меньше. У Ульрики Элеоноры выбора уже не было, и она могла воспользоваться единственным шансом, а именно тем, который ей предписывал Петр устами своих уполномоченных.

На Аландском конгрессе русские уполномоченные соглашались на временное владение Лифляндией. Теперь Петр поручил Брюсу и Остерману разъяснить шведам, что времена изменились и Лиф-ляндия должна находиться в вечном владении России. Русским уполномоченным надлежало «трудиться, дабы получить то уступ-ление за дачу одного миллиона даже до полутора миллионов ефимков».

Шведские уполномоченные и на этот раз пытались прибегнуть к тактике проволочек. Они предлагали сначала заключить перемирие, а затем мир. Петр разгадал этот маневр шведов и обнаружил в их предложении стремление «время выиграть, а потом, по конъюнктурам смотря, главный трактат разными затруднениями и кондициями вымышленными вдаль проволочь и происки-вать из того какой себе пользы».

В дополнительных инструкциях своим уполномоченным царь поручил им отклонять все необоснованные притязания шведов. Петру сообщили, что шведы требовали эквивалента за уступаемый России Выборг. Резолюция царя: «У нас таких земель нет». Шведы хотели, чтобы в договоре было сказано, что они отдают России Петербург. Петр пишет: «Что же в проекте шведских министров упомянуто об уступках их, что уступают нам Петербург, и вам надлежит при заключении объявить, что о Петербурге упоминать не надлежит, ибо оного при их владении не было». Шведы просили оставить им остров Эзель. Петр и здесь проявил твердость: это сделать невозможно.

Десанты на территории Швеции тоже производили впечатление и оказывали влияние на ход переговоров. Петр извещал адмирала Апраксина, руководившего десантными операциями: «Шведские министры гораздо сходнее стали, нежели пред тем были». Увидев, что шведские уполномоченные стали сговорчивее, царь велел прекратить военные действия: «По всему можно видеть, что галерного действа не будет».