Петр женился после Ивана. Таким образом, оба царя оказались женатыми, т. е. по представлениям того времени достигли совершеннолетия и более не нуждались в опеке Софьи. Но Софья не имела намерения расстаться с властью. Среди ее сторонников выделялся нетерпимостью глава Стрелецкого приказа Федор Шакловитый, составивший план уничтожения и Петра, и его матери, с тем чтобы страной, как настоящая царица, правила Софья. Среди стрельцов, поддержавших Софью, велись разговоры о том, как будут развязываться события:

— Как я к патриарху войду в палату и закричу, и он у меня от страху и места не найдет, — рассуждал один из них.

Другой заметил:

— Надобно нам уходить медведицу царицу Наталью.

— А за нее вступится сын, — возразил собеседник.

— Чего и ему скучать? За чем дело стало? — последовал ответ.

Самые решительные из стрельцов предлагали убить царя, бросив в него гранату или подложив ее в сани. Другие находили удобным зарезать его во время тушения пожара — Петр любил гасить пожар, и заговорщики были уверены, что он обязательно там появится.

От разговоров надо было переходить к делу, но, сколько Шак-ловитый ни призывал начать действовать, призывы повисали в воздухе. Не помогли даже хитрости, призванные вызвать озлобление стрельцов против Петра и Нарышкиных.

Ночью подьячий Матвей Шошин, такой же богатырь, как и Лев Кириллович Нарышкин, в сопровождении вооруженных людей разъезжал по улицам Москвы, хватал подвернувшихся стрельцов и нещадно избивал их.

Один из спутников Шошина вопил:

— Лев Кириллович, за что бить до смерти! Душа христиан-Потерпевших доставляли в Стрелецкий приказ, и те, введенные в заблуждение маскарадом, тем более что Шошин был одет в такой же белый атласный кафтан, какой носил Лев Нарышкин, показывали, что стали жертвами бесчинств одного из Нарышкиных.

Отношения между двором в Кремле и двором в Преображенском мало-помалу накалялись и обострились настолько, что достаточно было любого повода, чтобы дать выход накопившейся ненависти. Такой повод представился, в ночь с 7 на 8 августа, когда сторонникам Петра из стрельцов показалось, что в Кремль были вызваны полки, чтобы двинуться в Преображенское и там расправиться с Петром и его потешными солдатами.

Царь не на шутку перепугался. Когда ночью ему сообщили о движении стрельцов в. Преображенское, он вмиг соскочил с постели, побежал в рощу и сидел в кустах до тех пор, пока ему не принесли верхнюю одежду. Он сел на коня и в сопровождении двух-трех человек остаток ночи и утро мчался в Троице-Сергиеву лавру, где за толстыми монастырскими стенами намеревался найти спасение.

Слух оказался ложным. В Кремль были вызваны стрельцы, но не для того, чтобы отправиться в Преображенское, а для защиты Софьи от потешных полков, будто бы двигавшихся в Москву. В итоге переполоха противоречия между соперничавшими сторонами обнажились настолько, что их могла устранить только победа либо Софьи, либо Петра. Друг другу противостояли два вооруженных лагеря: один состоял из стрелецких полков и поддерживал Софью, другой находился в Троице-Сер-гиевой лавре, куда прибыли потешные войска и солдатские полки.

Поначалу силы были неравны — перевес был на стороне Софьи. Но ряды ее сторонников таяли изо дня в день. Она искала примирения и с этой целью отправила в лавру для посредничества патриарха Иоакима, но тот, симпатизируя Петру, остался при нем.

«Послала я патриарха, — делилась со стрельцами результатами своей неудачной затеи Софья, — для того, чтобы с братом сойтись, а он, заехав к нему, да там и живет, а к Москве не идет».

Один за другим оставляли Софью стрелецкие полки, переходившие на сторону Петра. Царевна вынуждена была выдать Петру Федора Шакловитого, который был казнен после следствия. Окончательный удар Софье Петр (точнее, его более опытные сторонники, руководившие его действиями) нанес письмом, отправленным царю Ивану.

Иван, человек безвольный, являясь, как и Петр, царем, никакой роли в управлении страной не играл. Тем не менее номинально он делил с Петром власть. К нему и обратился Петр с посланием, в котором писал: «Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». Под «зазорным лицом» подразумевалась Софья.

Ее судьба была решена. Она оказалась заточенной в келью Новодевичьего монастыря, где находилась вплоть до своей смерти в 1704 г. Но, избавившись от правительницы, Петр еще многие годы не проявлял интереса к государственным делам — за него правили его приближенные, зарекомендовавшие себя верными слугами в критические дни борьбы с Софьей. Сам Петр продолжал жить в Преображенском, навещая Кремль лишь в те дни, когда надлежало, облачившись в тяжелое царское одеяние, участвовать либо в утомительной церемонии приема послов, либо в царских выходах в особо важные церковные праздники. Остальное время он проводил в марсовых и нептуновых потехах — так тогда называли военные игры или маневры на суше и. на Переяславском озере. В сухопутных маневрах участвовали многочисленные полки. Как правило, потешные Преображенский и Семеновский полки, а также солдатские полки, представлявшие новый вид сухопутных войск, выступали против стрельцов, олицетворявших устаревшую армию. Это противопоставление новых войск старым вошло в обычай, причем стрелецким войскам всегда отводилась роль побежденных.

Современникам остались памятными двое сухопутных маневров: первые развернулись в 1691 г.; началу военных действий предшествовала перебранка двух шуточных «генералиссимусов», командовавших армиями. «Генералиссимусы», находясь на противоположных берегах речки, как тогда говорили, «травились», т. е. задирали друг друга. Маневры завершились пленением «генералиссимуса», командовавшего стрелецкими войсками, а также захватом обоза и знамен. Игра завершилась совместным пиром победителей и побежденных, громом пушечных залпов.

Вторые, более крупные маневры развернулись под деревней Кожуховой в 1694 г. На этот раз стрелецкие полки должны были оборонять специально сооруженную крепость с земляным валом высотой 3,5 м, глубоким рвом и бойницами. Наступавшие, а их роль выполняли потешные и солдатские полки, должны были вести осаду крепости по всем правилам военного искусства: рыть траншеи, подкопы, взрывать крепостной вал и завершить дело штурмом. Осаждавшие добились быстрого успеха и по распоряжению Петра были отведены на исходные рубежи, а осадные работы с штурмом пришлось повторить.

Кожуховские маневры были самыми продолжительными: они начались 30 сентября и закончились 18 октября. Наступавшие и оборонявшиеся стреляли из настоящих ружей и пушек, бросали глиняные гранаты, начиненные порохом.

В промежутке между сухопутными маневрами Петр участвовал в маневрах на Переяславском озере, куда зимой 1692 г. по распоряжению царя в огромном количестве было доставлено продовольствие и материалы для сооружения кораблей. Петр так увлекся работой на строительстве судна, что виднейшим членам правительства пришлось уговаривать его вернуться в столицу, чтобы принять в Кремле прибывшего персидского посла, как того требовал дипломатический этикет.

В августе корабли пустились в плавание по Переяславскому озеру. Но и его акватория ограничивала размеры кораблей и возможность маневрирования ими. Петра тянули морские просторы и настоящие корабли. Россия того времени располагала единственным морским портом — Архангельском, связывавшим страну с Западной Европой. Туда в сопровождении многочисленной свиты — бояр, окольничих, стольников и 40 стрельцов — в 1693 г. и отправился Петр. Здесь он впервые увидел настоящие крупные морские корабли — английские, голландские, немецкие, — доставившие сукна, галантерею, краски. Другие корабли ожидали погрузки мачтового леса, кож, мехов, пеньки, икры. На небольшой яхте Петр впервые совершил непродолжительное морское путешествие.

Поездка к морю в 1693 г. носила разведывательный характер. Здесь был заложен корабль, наблюдение за его достройкой Петр поручил воеводе Федору Матвеевичу Апраксину. У царя созрела мысль повторить поездку в Архангельск в следующем году, причем было решено подготовиться к ней более тщательно.