Свидетельства такого рода стали достоянием общественности в ходе подготовки к празднованию отмечавшегося в 1939 году 60-летия Сталина. Конечно, можно предположить, что в тот период старались создать чуть ли не идеальный образ молодого Сталина. На первый план, естественно, выдвигались все моменты, связанные с его революционным, бунтарским настроем. Весь подбор материалов должен быть убедить читателей в том, что уже тогда он сознательно и бесповоротно вступил на путь борьбы против царизма. Причем в решающей степени сама датировка этого этапа его жизненного пути была предопределена высказыванием самого Сталина. Речь идет прежде всего о его беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом. Приведем соответствующее место из этой беседы, состоявшейся в декабре 1931 года:

В этой же беседе Сталин коснулся и своего обучения в семинарии, что можно считать редким фактом, поскольку публично он данной проблемы практически никогда не затрагивал. Отвечая на вопрос, что толкнуло его на путь оппозиционности, Сталин сослался на обстановку, царившую в семинарии: «Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма, как действительно революционного учения.

Людвиг. Но разве Вы не признаёте положительных качеств иезуитов?

Сталин. Да, у них есть систематичность, настойчивость в работе для осуществления дурных целей. Но основной их метод — это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство, — что может быть в этом положительного? Например, слежка в пансионате: в 9 часов звонок к чаю, уходим в столовую, а когда возвращаемся к себе в комнаты, оказывается, что уже за это время обыскали и перепотрошили все наши вещевые ящики… Что может быть в этом положительного?»[167]

Таким образом, приведенные выше свидетельства соучеников Сосо служат как бы наглядной иллюстрацией мыслей, высказанных самим Сталиным почти за десять лет до публикации этих воспоминаний. Дает ли это обстоятельство повод ставить под сомнение достоверность свидетельств его товарищей по семинарии? Думается, что нет. Ведь такого рода свидетельства касаются не одного лишь Сталина. Многие другие ученики, в частности, И. Иремашвили, писавший о Сталине с критических позиций, говорят об этом же.

Молодой Сосо в семинарии начал приобщаться к царившей там «общественной жизни», одним из непременных атрибутов которой было создание всякого рода кружков, носивших не столько характер самообразовательных, сколько оппозиционных, где ученики обменивались мнениями, высказывали свои мысли по поводу системы обучения в семинарии, а также и по более серьезным проблемам, интересовавшим широкие слои тогдашней грузинской интеллигенции. Само собой понятно, что постепенно все больший удельный вес стали приобретать социальные проблемы, поскольку именно они как бы связывали в единый узел все остальные. Широко распространены были различные рукописные журналы, на страницах которых семинаристы выражали свои взгляды, осваивали литературный стиль, а проще говоря — учились письменно выражать свои мысли.

Иосиф не только не оказался в стороне от этих потоков семинарской жизни, но, напротив, принимал в них самое активное участие. Это отвечало его бунтарской натуре, а также лежало в русле стремления обогатить свои знания. В семинарские годы он знакомится с такими научными произведениями, как «Происхождение человека и естественный отбор» Ч. Дарвина, «Сущность христианства» Л. Фейрбаха, «История цивилизации в Англии»[168] Г. Бокля, «Этика» Б. Спинозы, «Основы химии» Д. Менделеева. Читал он, разумеется, и другие книги. Но упомянутые выше дают некоторое представление о направленности его интересов, вполне определенно говорят за то, что он стремился вооружить себя знанием фундаментальных наук. В этой связи явно тенденциозным и спекулятивным выглядит утверждение автора одной из многих, появившихся в последние годы книг о Сталине, некоего А. Гордиенко, который, сославшись на отсутствие в учебном плане семинарии каких-либо научных дисциплин и современных иностранных языков, пишет: «Несмотря на то, что в годы учебы Иосиф очень много читал, он имел громадные проблемы практически во всех областях фундаментальных знаний, что впоследствии самым страшным образом сказалось на судьбах не только советской науки, но и всей страны»[169].

Логика подобного рода умозаключений весьма своеобразна. Можно подумать, что выпускники гимназии после ее окончания не имели каких-либо проблем «во всех областях фундаментальных знаний». (В целом, как отмечалось выше, общий учебный уровень духовных семинарий соответствовал общему уровню гимназий. История русской науки знает примеры того, как выпускники духовных семинарий становились видными учеными и даже государственными деятелями в старой России). К слову сказать, и выпускники университетов тоже отнюдь не были застрахованы от того, чтобы не иметь проблем «во всех областях фундаментальных знаний.»

Думается, что такие пассажи, как приведенный выше, не должны оставаться вне поля критического внимания. Дело в том, что на основе поверхностных и чисто формальных моментов, касающихся Сталина и особенно его образования, авторы определенного толка безапелляционно делают далеко идущие выводы. Можно подумать, что выпускники средних учебных заведений в старой России должны были быть чуть ли не энциклопедистами. К тому же, получение формального образования не означает конец нескончаемого по своей сути процесса приобретения знаний. Для многих, в том числе и для молодого Сталина, самостоятельная работа над собой, расширение своего интеллектуального кругозора всегда оставалась повседневной работой. Именно благодаря непрерывному процессу самообразования Сталин приобрел обширные познания в самых различных областях, что позднее поражало многих специалистов, соприкасавшихся с ним. Это зафиксировано во многих мемуарах, причем важно подчеркнуть один существенный момент: исключительно широкую и основательную осведомленность Сталина во многих областях знаний отмечают и люди, не испытывавшие к нему симпатий. Так что безапелляционно говорить об ограниченности знаний Сталина в научных областях, думается, нет оснований. По крайней мере, этих знаний ему вполне хватало, чтобы осуществлять руководство такой огромной страной.

Но вернемся к его семинарским годам и попытаемся хотя бы в самой общей форме очертить эволюцию его интеллектуального развития, постепенное его превращение из бунтаря, которого возмущали семинарские порядки, в сознательного революционера, в борца против царского самодержавия. Очевидно, что главным двигателем этой эволюции было приобщение молодого Сталина к революционной литературе, прежде всего марксистской. Именно эта литература, подкрепленная его пока еще небольшим, но уже вполне определенным жизненным опытом, предопределили формирование молодого Сталина в революционера, и не просто в революционера, но и в социалиста. Социалисты в тот период были наиболее радикальным крылом революционного движения.

В официальной биографической хронике Сталина отмечается, что в 1896–1898 годах он изучает «Капитал» К. Маркса, «Манифест коммунистической партии» и другие работы К. Маркса и Ф. Энгельса, знакомится с ранними произведениями В.И. Ленина. «Капитал» К. Маркса считался в то время, да и в дальнейшем на протяжении многих десятков лет, своего рода Библией марксизма, и каждый сторонник этого учения считал первоочередным долгом изучить главное произведение научного марксизма. Конечно, молодой Сталин не был исключением в этом ряду революционеров. Однако имеются весьма веские основания сомневаться в том, что этот труд мог быть серьезно освоен им на базе тех знаний, которыми он располагал. Вообще мне представляется, что изучение «Капитала» для многих поколений революционеров носило скорее характер некоего чуть ли не ритуального приобщения к марксизму, нежели являло собой необходимый элемент теоретической подготовки и практического обоснования их революционных взглядов. Сам этот труд является весьма специфическим научным исследованием, для действительно серьезного понимания которого требуется, по крайней мере, неплохое экономическое образование. Так что, на мой взгляд, изучение главного Марксова труда молодым Сталиным, едва ли могло знаменовать собой революционный переворот в его сознании.