Американский автор Р. Такер, основываясь на общеизвестных фактах из биографии Сталина этого периода, пишет: «Когда четырнадцатилетний Джугашвили в августе 1894 г. вошел в каменное 3-этажное здание Тифлисской духовной семинарии, он оказался в мире, существенно отличавшемся от того, к которому привык в Гори. Около шестисот учеников, практически все время (за исключением примерно одного часа в послеобеденное время) находившихся взаперти в строении казарменного типа, которое некоторые называли «каменным мешком», вели строго регламентированную жизнь: в 7.00 — подъем, утренняя молитва, чай, классные занятия до 14.00, в 15.00 — обед, в 17.00 — перекличка, вечерняя молитва; чай в 20.00, затем самостоятельные занятия, в 22.00 — отбой. …По воскресеньям и религиозным праздникам подросткам приходилось по 3–4 часа выстаивать церковные богослужения. Обучение велось в монотонной и догматической манере, которая подавляла всякие духовные потребности. Во главе угла, как и в Гори, была русификация. На занятиях не только вменялось в обязанность говорить по-русски, но запрещалось также читать грузинскую литературу и газеты, а посещение театра считалось смертельным грехом»[160].
Вся атмосфера, господствовавшая в семинарии, не могла не оказать на молодого Сталина чрезвычайно тягостного воздействия, особенно если учесть, что из родительского дома, из привычного горийского бытия он был как бы переброшен в совсем иную среду. В таком возрасте подобные перемены, несомненно, отражаются на любом человеке, тем более, что речь идет о кардинальных переменах в укладе самой жизни. Видимо, поэтому он с самого начала начал испытывать к новой среде неприязнь и нескрываемое отчуждение. Новая жизнь, вернее жизнь в новых условиях, сказались и на его характере, поведении и вообще на мировосприятии. Его товарищи по гимназии впоследствии отмечали, что прежде Сосо был живым пареньком, довольно веселым и общительным, а после поступления в семинарию он стал серьезным, сдержанным, погруженным в себя. Так, Давид Папиташвили вспоминал:
«После вступления в семинарию товарищ Сосо заметно изменился. Он стал задумчив, детские игры перестали его интересовать». Аналогичные оценки дает и Вано (младший брат Ладо Кецховели), хорошо знавший Сосо. Он свидетельствовал: «В этот период характер товарища Сосо совершенно изменился: прошла любовь к играм и забавам детства. Он стал задумчивым и, казалось, замкнутым. Отказывался от игр, но зато не расставался с книгами и, найдя какой-нибудь уголок, усердно читал»[161].
Именно чтение стало, очевидно, на данном этапе его жизненного пути главным средством, с помощью которого молодой Сталин пытался понять и осознать суровую реальность и свое место в ней, свое отношение к новой жизненной среде, тем условиям, которые его окружали. Новые книги будили мысль, ставили перед юношей вопросы, ответы на которые он и пытался найти прежде всего в книгах. Вместе с тем, сопоставление книжных знаний, которые он приобретал, с условиями его реальной жизни ставили перед ним все новые и новые вопросы. И на них найти ответа в книгах было невозможно.
Общеобразовательные предметы, входившие в программу семинарии, развивали его кругозор, но их было явно недостаточно, чтобы получить ответы на интересовавшие его вопросы. Тем более, что программа семинарии была ориентирована на достижение совсем иной цели — подготовить выпускников к церковной деятельности в качестве приходских священников. Библиотека семинарии также была укомплектована книгами в соответствии с ее назначением. Как и все семинаристы до него, Сосо обратился к иным источникам книжной мудрости, благо что в Тифлисе существовала частная «Дешевая библиотека», услугами которой пользовались и семинаристы, хотя это и запрещалось семинарским уставом. Был еще и другой источник «вольных книг» — букинистический магазин. Но книги стоили дорого и были не по карману семинаристам, поэтому молодой Сталин читал книги в самом магазине и благодаря своей прекрасной памяти многое усваивал таким способом.
О том, какие книги он читал, дают представление сохранившиеся записи в так называемом Кондуитном журнале, в который заносились различные нарушения, допускавшиеся семинаристами, и, соответственно, наказания, выпадавшие на их долю за эти нарушения. Сохранились записи, касающиеся молодого Сталина. Вот некоторые из них: «Джугашвили, оказалось, имеет абонементный лист из «Дешевой Библиотеки», книгами из которой он пользуется. Сегодня я конфисковал у него соч. В. Гюго «Труженики моря», где нашел и названный лист».
«Пом. инсп. С. Мураховский. Инспектор Семинарии Иеромонах Гермоген».
«Наказать продолжительным карцером — мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги — «93 г.» В. Гюго».
(Запись (в ноябре 1896 г.) в кондуитном журнале Тифлисской дух. семинарии. Экспонат Тбилисского филиала Центрального музея имени В.И. Ленина.)[162].
Вот еще записи аналогичного характера, которые дают представление о круге интересов Сосо. «В 11 ч. в. мною отобрана у Джугашвили Иосифа книга «Литературное развитие народных рас» Летурно, взятая им из «Дешевой Библиотеки»; в книге оказался абонементный листок. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из «Дешевой Библиотеки» названный ученик замечается уже в 13-й раз. Книга представлена мною о. Инспектору. Пом. Инспектора С. Мураховский».
«По распоряжению о. Ректора, — продолжительный карцер и строгое предупреждение»[163].
«Джугашвили Иосиф (V, I,) во время совершения членами инспекции обыска у некоторых учеников 5-го класса, несколько раз пускался в объяснения с членами инспекции, выражая в своих заявлениях недовольство производящимися время от времени обысками среди учеников семинарии, и заявил при этом, что-де ни в одной семинарии подобных обысков не производится. Ученик Джугашвили вообще не почтителен и груб в обращении с начальствующими лицами, систематически не кланяется одному из преподавателей (С.А. Мураховскому), как последний неоднократно уже заявлял инспекции.
Помощник инспектора А. Ржавенский». «Сделан был выговор. Посажен в карцер, по распоряжению о. Ректора, на пять часов. И. Д». (Иеромонах Димитрий Абашидзе. — Авт.)
(Запись в кондуитном журнале Тифлисской духовной семинарии за 1898–1899 гг. Экспонат Тбилисского филиала Центрального музея имени В.И. Ленина.)[164]
Один из соучеников Сталина по семинарии П. Талаквадзе рассказал о таком весьма характерном эпизоде, рисующим картину нравов, царивших в Тифлисской семинарии: «Вспоминается 1898 год. Как-то раз, после обеда, мы, ученики, сидели в Пушкинском сквере, около семинарии. Вдруг кто-то закричал: «Инспектор Абашидзе производит обыск у Джугашвили!» Я бросился в семинарию, подбежал к гардеробу, находившемуся в нижнем этаже, где хранились наши вещи в закрываемых нами на замок ящиках.
Войдя в гардероб, я увидел, что инспектор Абашидзе уже закончил обыск. Он взломал ящик Сосо, достал оттуда нелегальные книги и, забрав их под мышку, поднимался на второй этаж здания. Рядом с ним шел Сосо…
Вдруг в это время к инспектору неожиданно подбежал ученик шестого класса Василий Келбакиани и толкнул монаха, чтобы выбить из его рук книги. Это оказалось безуспешным. Тогда Келбакиани набросился на инспектора спереди, и книги тут же посыпались на пол. Сосо и Келбакиани быстро подхватили книги и бросились бежать… Опешивший инспектор Абашидзе так и остался ни с чем.»
(По воспоминаниям П. Талаквадзе. Матер. Тбил. фил. ИМЭЛ.)[165]