Для подтверждения этой оценки приведем соответствующее место из биографии Сталина, принадлежащей перу И. Дойчера:
«В то время как Ленин, Зиновьев и Каменев занимали места на трибунах и вели бои с помощью слов и резолюций, Сталин и Свердлов действовали как неутомимые и невидимые представители большевистских фракций на собраниях, добиваясь того, чтобы рядовые члены партии работали в унисон с лидерами. Цепкий и умелый организатор, которому Ленин отвел столь видную роль в своих революционных планах, должен был теперь показать себя не в узких условиях подполья, а на виду, в гуще нараставшего народного движения. Однако по самому своему характеру его роль оставалась анонимной и скромной, как и прежде. Не для него были популярность и слава, которыми революция щедро и быстро награждает своих великих трибунов и ораторов»[600].
Остановимся на практической деятельности Сталина в этот период. Она сосредотачивалась на кампании перевыборов в Советы, где большевики шаг за шагом укрепляли свои позиции, завоевав половину мест в рабочих фракциях. Широкие масштабы приняла в это время и массовая кампания против продолжавшейся войны, в ходе которой большевики также последовательно закрепляли свои успехи. Важное место в его работе занимали и муниципальные выборы, проходившие тогда в ряде районов страны. Словом, в эпицентре его внимания находилась деятельность, нацеленная на завоевание на сторону большевиков широких трудящихся масс. Это, в сущности, и была та ось, вокруг которой и вращалась вся деятельность партии, в том числе и самого Сталина.
Как видно из выступлений Сталина в печати, он внимательно следит за малейшими изменениями в развитии ситуации в столице и в стране в целом. Ему было свойственно четкое и ясное понимание особенностей переживаемого момента. «Революция растёт вширь и вглубь, захватывая новые сферы, вторгаясь в промышленность, в сельское хозяйство, в сферу распределения, ставя вопрос о взятии всей власти, — писал он. — Во главе движения идёт провинция. Если в первые дни революции Петроград шёл впереди, то теперь он начинает отставать. При этом создаётся впечатление, что Петроградский исполнительный комитет старается остановиться на уже достигнутой точке.
Но в революционную эпоху невозможно устоять на одной точке, тут можно лишь двигаться — вперёд или назад. Поэтому, кто старается остановиться во время революции, тот неминуемо отстанет, а кто отстал, тому нет пощады: революция толкнёт его в лагерь контрреволюции»[601]. Дальнейшее стремительное изменение политической картины в июне — июле 1917 года, вошедшее в историю как одна из наиболее острых фаз кризиса в стране, убедительно подтвердило оценку, данную Сталиным.
Июньский кризис 1917 года, второй (после апрельского) политический кризис в России, стал одним из этапов нарастания общенационального кризиса. Он был порожден непримиримыми противоречиями между рабочими и солдатами, с одной стороны, и буржуазией, намеревавшейся пресечь развитие революции организацией наступления на фронте, — с другой. 1-й Всероссийский съезд Советов (на нём преобладали меньшевики и эсеры) 3 (16) —24 июня (7 июля) поддержал Временное правительство и отклонил требование большевиков о прекращении войны и о передаче власти Советам. Это усилило возмущение масс. Антидемократические действия Временного правительства привели к тому, что 8 (21) июня забастовали рабочие многих заводов Петрограда. ЦК партии большевиков, чтобы придать выступлению организованный характер, в тот же день назначил на 10 (23) июня мирную демонстрацию рабочих и солдат Петрограда. Меньшевики и эсеры, а также, разумеется, и правительство, обвинили большевиков в «военном заговоре». Съезд Советов 9 (22) июня запретил демонстрацию, и ЦК РСДРП(б) в тот же день отменил её, чтобы не противопоставлять себя съезду.
Большевики поставлены были в довольно сложное положение. Проведение демонстрации противопоставило бы их съезду. Кроме того, буржуазия стремилась спровоцировать столкновение рабочих и солдат с контрреволюционными элементами, что дало бы предлог обвинить большевиков в заговоре и расправиться с ними.
В ночь на 10 июня заседала большевистская фракция съезда Советов, а затем — Центральный Комитет партии. На своем заседании ЦК принял решение об отмене назначенной демонстрации. Оно было опубликовано в «Правде» как обращение «Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда».
Вот как сам Сталин описывает динамику тогдашних событий, в которых он принимал самое активное участие: «9 июня ЦК, ПК (Петроградский комитет — Н.К.) и Военная организация устраивают совместное заседание. ЦК ставит вопрос: ввиду того, что съезд Советов и все «социалистические» партии высказываются против нашей демонстрации, не следует ли отложить выступление. Все отвечают отрицательно. В 12 ч. ночи 9 июня съезд Советов выпускает воззвание, в котором весь свой авторитет направляет против нас. ЦК постановляет — демонстрацию не устраивать 10 июня и отложить её на 18 июня, учитывая, что самим съездом Советов назначается демонстрация на 18 июня, где массам удастся выявить свою волю.
Рабочие и солдаты встречают с затаённым недовольством это постановление ЦК, но они выполняют его»[602].
Сталин в эти критические дни находится в эпицентре политических событий. Он выступает на различных конференциях и совещаниях большевиков, где дает обстоятельную характеристику сложившейся ситуации и высказывает ряд принципиальных соображений относительно дальнейшей стратегии и тактики партии в эти чрезвычайно напряженные и сложные дни. В частности, он подчеркивал: «Развитие нашей революции вступило в полосу кризиса. Новый этап революции, врывающейся во все сферы хозяйственной жизни и революционизирующей их снизу доверху, подымает на ноги все силы старого и нового мира. Война и связанная с ней разруха обостряют классовые противоречия до последних пределов. Политика соглашений с буржуазией, политика лавирования между революцией и контрреволюцией становится явно несостоятельной»[603].
В свойственном ему стиле катехизиса он формулирует самые актуальные задачи, стоящие перед революционными силами: «Первая заповедь — не поддаваться провокации контрреволюционеров, вооружиться выдержкой и самообладанием, беречь силы для грядущей борьбы, не допускать никаких преждевременных выступлений.
Вторая заповедь — теснее сплотиться вокруг нашей партии, сомкнуть ряды против ополчившихся на нас бесчисленных врагов, высоко держать знамя, ободряя слабых, собирая отставших, просвещая несознательных»[604].
Сталин принимает непосредственное личное участие в переговорах с ЦИК Советов, чтобы разрешить возникший кризис, поскольку проведение демонстрации вопреки демонстрационному запрету со стороны Съезда Советов могло иметь далеко идущие отрицательные последствия для самих большевиков, как бы подтверждая обвинения в их адрес, что они устроили нечто вроде попытки захвата власти. В тех условиях, при сложившемся положении классовых и политических сил в стране, а также в самих Советах, ставить вопрос о захвате власти было бы чистейшей политической авантюрой, чреватой колоссальными последствиями. Предоставим слово самому Сталину, который следующим образом описывает развитие событий: «Но выступление началось. Пулемётчики разослали по заводам делегатов. Часам к шести мы стояли перед фактом выступления огромных масс рабочих и солдат. Часов в пять на заседании Центрального исполнительного комитета Советов я официально, от имени Центрального Комитета партии и конференции, заявил, что мы решили не выступать. Обвинять нас после этого в организации выступления, значит говорить ложь, достойную наглых клеветников.