— Слушай, Айгар, — обратился к нему стоявший рядом на часах стрелок Яунзем. — Айгар, плохи дела.
— Хорошего мало, ты прав... Вон как полыхает... будто берёста.
В этот момент с глухим треском провалилась крыша соседней школы. Кверху взметнулось облако искр, ветер подхватил их и красными звездочками рассеял в ночи. Они плыли над городом, зароняя в души тревогу и беспокойство.
— Да я не об этом, — возразил Яунзем.
Айгар глянул в лицо товарища. В отсветах пламени оно показалось ему бледным, перепуганным и растерянным.
— Что с тобой?
— Скорей бы сменили. •
— Ишь чего захотел,— проговорил Айгар.— Сейчас все на пожаре. Скорей всего, что нам придется и сверх своего времени постоять.
Помолчав немного, еще добавил:
— Слышал, что комиссар сказал?
<— Слышал... Да кто сюда сунется?
Как это... кто сунется?
— Кому охота раньше времени помирать? — И словно решившись наконец доверить тайну, долго угнетавшую его, он наклонился и негромко забормотал: — Кто ж сюда сунется? Как бы самим на воздух не взлететь. Динамит ведь!
«Чего мелешь», — хотел было ответить Айгар. Но вспомнил, что вагоны в самом деле набиты взрывчаткой, снарядами, гранатами. Мурашки забегали по спине: в один миг он осознал грозившую опасность. А Яунзем продолжал все ныть:
— Как только избенки вокруг загорятся, тут нам и крышка вместе с эшелоном.
Айгар не слушал его, он и сам все понял: от жары, от искр, от бушующего пламени мог загореться эшелон. Это пострашнее любого пожара. А ведь близлежащие избы загорятся... Обязательно загорятся.
— Где комиссар? Чего не перегонят эшелон на другие пути? — произнес он машинально. И тут же вспомнил приказ комиссара. Вспомнил и свое обещание остаться на посту несмотря ни на что. Резко выпрямился и застыл, будто к земле прирос.
— Сходить, что ли, за комиссаром,—-снова прозвучал хриплый голос Яунзема.
— Не имеешь права покинуть пост, — отрубил Айгар. — В такой-то момент? Ничего, и без тебя знают, что делать.
Разговор оборвался. Бушевало пламя, и его жуткое рычание отзывалось тревогой в сердце. Неподалеку поднималась белесая завеса.
«А может, правда сбегать разыскать комиссара, — промелькнуло в голове у Айгара. — Может, товарищи не понимают опасности положения. Чего тянут, почему не переместят эшелон? Но комиссар ведь побежал на станцию. Состав с минуты на минуту тронется... Надо быть начеку, только бы не загорелись вагоны,» только бы никто не приблизился к эшелону. В нем гранаты, в нем все, что так нужно фронту».
— Кто идет? — громко вскрикнул Айгар, заметив в тусклых сумерках что-то подвижное. Это «что-то» беспокойно мельтешило перед глазами. Казалось, огромная птица машет своими черными крыльями. И вдруг оттуда повалили клубы белого дыма.
т
— Черт подери, — пробормотал Айгар.— От жары ум за разум заходит. Надо глядеть в оба.
А Яунзем никак не мог успокоиться. Он за войну достаточно понюхал пороха и все-таки никогда не чувствовал себя так скверно, как сейчас. Когда идешь в атаку, надеешься, что останешься жив, прорвешь вражескую цепь, отгонишь противника... Сражался же он с офицерской дивизией Дроздова под Кромами, с полками Маркова, Корнилова. И в бою был не последним, хотя и в первые не рвался. Уж такая * у него натура — вперед батьки в пекло не полезет. Но здесь не поле боя, и врага-то не видать, а смерть неминуема. Неминуема! До чего же глупо!
Эта мысль, явившаяся так неожиданно, теперь терзала его и мучила. Огненные валы, расцвеченные черно-белыми гребешками дыма, катились все ближе. Даже если эшелон не загорится, раскалятся вагоны, взорвутся снаряды, грохнет динамит. И все — кто стоит на посту, кто суетится вокруг горящих изб, вся станция, весь город, весь мир — полетит к чертям.
Яунзему вдруг показалось, что это вот-вот произойдет. Огонь совсем рядом, подножки вагонов, и стены, и крыши уже такие горячие.
— Всех сотрет в порошок...
Яростный ветер насквозь продувал тонкую шинель. А по спине Яунзема градом катился пот. Когда он сдвинул на затылок шапку, от волос, будто из кипящего котла, повалил пар. Дышалось с трудом, не хватало воздуха: воздух тоже сгорал в этом пекле...
И к Яунзему в душу закралась странная мысль, сердце бешено заколотилось, заломило в висках... Хорошо бы смыться... Улетучиться подобно искорке на ветру. Раствориться в ночи...
Чем дальше, тем невыносимей делалось от подобных мыслей. Яунзем отлично понимал, что означает покинуть свой пост, да еще в такую минуту. Ведь это же предательство! И ему стало еще тягостней.
Глянул на пожарище. Пламя разрасталось, грозя проглотить весь мир. Целые созвездия искр взмывали в небо, растворяясь в хмурых облаках.
Проверяя посты, прошел комиссар.
— Чего это, Яунзем, тебя словно в воду опустили? — спросил он мимоходом. — Скоро нас переведут на другой путь...
Яунзем собирался ответить, что он стоит себе, как стоял, и ничего такого с ним не случилось, но пока он подыскивал слова, комиссар уже скрылся в алых сумерках, где-то в конце эшелона.
И тут загорелись станционные склады. Длинные, обшитые досками строения, доверху заваленные обмундированием.
— Э-эт — от досады крякнул Айгар. — Надо же, сколько одежды сгорит. Опять нагишом придется ходить.
Он повернулся к Яунзему. Но тот не слушал его: оцепенело уставился в просвет между вагонами, дрожал, как осиновый лист.
— Да что с тобой, Яунзем? — не на шутку встревожился Айгар.— Замерз ты, что ли?
Где-то рядом, перекрывая шум пожара, зазвучала заунывная молитва. Айгар с удивлением глянул туда, откуда она доносилась. Словно выкрики сумасшедшего, слышались визгливые причитания:
— Господи, помилуй...
Среди моря огня каким-то чудом оставалась нетронутой одна избенка. У порога ее, перед иконами, клали низкие поклоны седой старик и девчушка лет десяти. Они бились лбами о землю, монотонно повторяя:
— Господи, помилуй... господи, помилуй... господи, помилуй...
Им ни до чего не было дела.
И когда подбежал к ним красноармеец с ведром воды, чтоб окатить край кровли, подпаленный залетевшими искрами, седоголовый старец перекрестился и гнусавя прокричал:
— Изыди, сатана!..
И опять послышался фанатический припев:
.— Господи, помилуй...
Айгар вспомнил: когда'загорелся дом его хозяина Яун-зема, хозяйка точно так же заламывала руки и молила господа. ,Но господь бог остался глух к ее мольбам. То, что спас Айгар, спас хозяин с сыном, молодым Яунземом, то и осталось. А господь бог? Господь не помог.
— Айгар, — снова прервал его размышления Яунзем, Теперь его голос был строг- и решителен, — Айгар!
В чем дело?
— Я не желаю тут дольше оставаться.
— Не болтай ерунды,— отозвался Айгар.— Скоро придет смена.
— Не будет никакой смены, — ответил Яунзем. — Все стрелки у склада. В самом-то деле, сколько нам тут стоять?
— Нужно будет, и до утра простоим. Заруби это себе на носу.
— Айгар, друг, — прорвало внезапно Яунаема. — Бежим отсюда! Бежим, пока не поздно.
— Ты что, спятил, Яунзем?
— Нет, не спятил, Айгар. Бежим. Все равно куда: в город, в лес, если хочешь — на передовую. Только прочь отсюда... пока эшелон этот в щепки не разнесло...
Айгар пристально глянул на Яунзема. В зареве пожарища тот был похож на тифозного больного. В глазах растерянность, страх и отчаяние.
— Куда тебе на передовую, — словно в раздумье проговорил Айгар.— Раз ты здесь спасовал, там и подавно. Там слабаки, брат, не нужны, там с крепкими нервами подавай.