— С Халхин-Голом все ясно. Теперь расскажите, как | Копцов воюет с фашистами. Ведь он на фронте с первых дней...
— В начале войны Копцов командовал 46-й танко
вой дивизией в Прибалтике. 27 июня сорок первого его дивизия перешла в контратаку и ворвалась в город Да-
'— А Семен Иванович мог бы и сейчас рассказать о Копцове поболее, ведь он тоже халгинголец. Не правда ли?
угавпилс. В центре города развернулось ожесточенное сражение. Копцов был ранен, но поле боя не покинул и продолжал руководить частями дивизии...
— Ограничимся этим,— перебил Прокофий Логвино-вич и указал на мелькнувшие в лесу белые палатки.— Подъезжаем к расположению корпуса.
Когда наши машины остановились у развилки возле бревенчатого домика, оттуда вышли генерал В. А. Копцов, комиссар корпуса полковник М. А. Литвяк и начальник штаба полковник А. Б. Лозовский.
Докладывая командующему, Копцов упомянул, что в данное время не все части находятся в расположении корпуса. Отсутствует 117-я мотострелковая бригада.
— Где же она? — удивился Романенко.
— На марше, товарищ командующий.
— На каком еще марше?
— По плану боевой подготовки, утвержденному вами, товарищ командующий, бригада получила сегодня задачу после комбинированного марша с ходу перейти в наступление на заранее подготовленную оборону «противника».
— Здорово придумали: в такую жарищу...
— Создаем реальную боевую обстановку,— невозмутимо отвечал Копцов.— В бою будет тяжелее.
Романенко потребовал показать, как проводится боевая подготовка в частях, не участвующих в решении сегодняшней задачи. До начала наступательного «боя» оставалось еще три часа.
Мы побывали у артиллеристов, связистов, пехотинцев и, конечно, у танкистов. В танковых батальонах шло сколачивание подразделений, экипажи осваивали стрельбу с места и с ходу.
Незамедлительно исправлялись допущенные ошибки: Копцов время от времени подзывал командиров подразделений и советовал, как лучше этого добиться. Слушали его внимательно, говорили смело, без тени подобострастия и без опасения получить нахлобучку. По всему чувствовалось, что танкисты гордятся своим командиром и ценят его простоту в обращении с подчиненными.
На башнях некоторых тяжелых танков в глаза бросились надписи: «Челябинский комсомолец». Рыбалко спросил, что они означают.
— Комсомольцы Челябинской области,— объяснил я,—собрали десять миллионов рублей, и по их заказу
танкостроители изготовили сверх плана полк тяжелых танков КВ. Здесь вы видите только часть этих машин.
Во всех подразделениях стояли щиты с изображением немецкого танка T-IV. Черные стрелы указывали вооружение—75 мм пушка и два пулемета, красные— протянулись к наиболее уязвимым местам.
— Как с попаданиями? — кивнув на щиты, спросил Рыбалко.
— Добиваемся,— пожал Копцов плечами.
У артиллеристов мы задержались недолго, чтобы не опоздать к началу «сражения». Видели, как командиры учат орудийные номера занимать и оборудовать огневые позиции, наблюдательный пункт, как тренируют наводчиков. Почему-то не услышали ни одного замечания командира корпуса. Рыбалко не выдержал и спросил:
— Вы что, Василий Алексеевич, всем довольны? У вас нет никаких претензий к артиллеристам?
— Не могу этого сказать, но учить людей впопыхах не привык. А мы с вами торопимся.— Он настороженно посмотрел на командующего.— Хочу доложить, что поставил перед собой задачу вырастить в соединении настоящих мастеров артиллерийского огня, а это требует не только времени, но и снарядов.
Прокофий Логвинович был скуп на похвалу, но Копцов ему явно нравился. Он сдержанно усмехнулся:
— Верю, что решишь эту задачу. Только не забудь, что времени у тебя маловато.
— И времени, товарищ командующий, и средств. Убедительно прошу приказать начальнику тыла армии удовлетворить наши заявки.
Романенко кивнул на меня:
— Проси члена Военного совета, это в его власти.
— Вот уж нисколько! — рассмеялся Рыбалко.— Его власть на железнодорожный транспорт не распространяется. Эшелоны с боеприпасами именно там и застревают.
В то время проблемы боевого снабжения соединений были для нас наиболее животрепещущими. На станциях и полустанках скапливались сотни эшелонов с горючим, боевой техникой, снарядами и другими военными грузами, занаряженными нашей армии. Гитлеровская авиация разбомбила участки путей подвоза, а восстановление шло крайне медленно. Все мы, в том числе и Копцов,
отлично знали положение дел. Но как не воспользоваться личной встречей с командующим и не напомнить лишний раз о своей просьбе?
«Посочувствовали» друг другу и поспешили к машинам.
Едва доехали до НП командира корпуса, как донесся рокот моторов — приближались танки бригады, переходящей в наступление с ходу.
В этих местах дождя так и не было, и в душном мареве, окутавшем высотку, где «противник» держал оборону, с трудом просматривались окопы и траншеи. В них копошились бойцы: готовились к отражению танковой атаки.
С появлением стальных машин взвилась красная ракета, и сразу ожила опушка леса. Из-за кустов и деревьев, из незаметных складок местности поднималась пехота и, укрываясь за танками, устремлялась к высотке. «Обороняющиеся» сразу же открыли «огонь».
Танки начали обтекать высотку и помчались к траншеям оборонительной полосы. «Уцелевших» пехотинцев осталось не так уж много: «огонь» батареи и пулеметов был достаточно метким. Все шло, как в настоящем бою. И вдруг...
Мы не поверили собственным глазам.
Когда танки вплотную подошли к обороне «противника», из траншей начали выскакивать бойцы и разбегаться по полю — кто навстречу танкам, кто от них.
— Они с ума сошли! — заволновался Рыбалко.— Их же всех в бою перебьют и передавят!
Копцов беспомощно развел руками:
•— Проклятая танкобоязнь! Учим, учим, а толку мало...
— Значит, плохо учите! — рассердился Романенко.— Поехали к ним.
«Бой» затих. Командующий приказал собрать роту, только что занимавшую траншеи. Пристыженные бойцы стояли перед ним, переминаясь с ноги на ногу.
— Почему разбежались? — гневно спросил Прокофий Логвинович.
— Страшно было, товарищ генерал...
— Но ведь знали, что вас перестреляют из танкового оружия?
— Знать-то знали, да совладать с собой не смогли...
— А что должны были делать, Рыбалко.
— Как не знать — учили ведь нас...
знали? — спросщ .
— Вот и расскажите, чему вас учили!
Заговорили все разом:
— Присесть в траншее... Пропустить танк через себя... Кинуть ему на корму бутылку...
— И сами бы уцелели, и оборону удержали, и вражеский танк уничтожили бы,— начал перечислять Павел Семенович, когда голоса бойцов смолкли.— А теперь, можно считать, вас как бы и в живых нет. Верно?
Бойцы вздыхали и переглядывались. Один из них еще пытался оправдаться:
— А если в том танке водитель никудышный?
— Тебе-то что до этого водителя? — не понял Рыбалко.
— Как это что? Хороший водитель по прямой через траншею перемахнет, а плохой — косо. Вот корма и за- -валится, да и расплющит тебя, как козявку.
„.Копцов доложил, что преодолению танкобоязни уделяется много внимания во всех подразделениях, и ои заверяет, что до начала боев с ней будет покончено.
— До начала боев? — переспросил Рыбалко.— А вы знаете, когда это начало будет?
— Надеемся, что очень скоро. Командиры и политработники так и ориентируют людей.
Пройдет совсем немного времени, и мы убедимся, что слова Копцова не расходятся с делом.
Командующий уехал, а разбор просмотренного учения проводил Рыбалко: боевую и политическую учебу1^ командного состава Романенко возложил на него.
Павел Семенович детально разобрал недостатки в организации проведенного учения и, суммируя свои за-Я мечания, сказал:
— В действиях частей налицо шаблон, подражание схемам уже известных операций. А надо помнить, что каждый бой требует творческого подхода, учета кон-| кретных условий, положительных и отрицательных факторов, которые могут повлиять на его исход. Я обратил внимание,— продолжал он,—на действия командира од-| ного из танковых батальонов. Комбат своевременно заметил, что «противник» накапливает силы и готовится