Петров ответил, что «Советская власть для науки золота не пожалеет». Павлов сел и составил «скромный список приборов для закупки за границей на 1000 рублей золотом». Советское правительство предоставило ему эту сумму.
10 января брат Ленина Д. И. Ульянов, служивший начальником Курортного управления, телеграфировал наркомздраву Семашко (копия телеграммы — Ленину), что местные крымские власти мешают его деятельности, ставя местные интересы выше интересов федеративной республики. Ленин запросил у Семашко копию его ответа. 13 января Семашко телеграфировал в Крым-ревком и областной комитет партии: «Прошу строжайше предложить заведующему здравотделом помогать Управлению курортами по подготовке приема, размещению, лечению прибывающих больных рабочих Москвы и Петрограда. Необходимо принять самые срочные меры, ибо больные прибудут 20 января. Нужно обеспечить автотранспортом, помещением, продовольствием, топливом согласно декрета СНК. Если заведующий здравотделом не понимает этих основных общегосударственных обязанностей перед трудящимся Республики, очень прошу назначить другого». Одновременно Ленин телеграфировал брату: «Получил копию твоей телеграммы Семашко и копию его ответа тебе. Прошу сообщить, заметно ли улучшение. Ленин»1. Телеграмма чисто деловая, ничего личного.
24 января 1921 года Совет Труда и Обороны (СТО, нечто вроде внутреннего кабинета министров) обсуждал топливный вопрос. Сохранились заметки, сделанные Лениным на заседании: «Добывают дрянь, породу, а не уголь. Браковки нет. Дают дрянь железным дорогам, берут себе хорошее. Мешочничество с углем...»213 214
Умирал князь Петр Кропотник, воспитанник Пажеского корпуса, знаменитый русский географ и анархист. Семашко просил разрешить специальный поезд для врачей, ехавших на консилиум к Кропоткину. Распоряжение Ленина от 5 февраля 1921: «Поезд Кропоткину разрешить»215. Старый мятежник умер 8 февраля и был похоронен в Москве. Он вернулся на родину еще в июне 1917 года и не покинул Россию, хотя великий дух его был надломлен развитием большевизма и преследованиями, которые выпали на долю участников анархического движения.
Несмотря на множество других дел, занимавших Ленина, его статьи и речи за январь 1921 года, посвященные вопросу о профсоюзах, составили бы довольно толстую книгу. Это был наболевший вопрос. Но, выступая 4 февраля на широкой беспартийной конференции рабочих металлистов Московского района, он нашел, что делегатов беспокоит совсем другой вопрос, а именно продовольственный. Целых два дня, 2 и 3 февраля, 850 делегатов конференции обсуждали доклад представителя Наркомпрода А. Я. Вышинского, давнего меньшевика, вступившего в партию большевиков в 1920 году и позже выполнявшего обязанности прокурора во время Московских процессов, а еще позже ставшего министром иностранных дел СССР. Ему досталось от делегатов. «Ораторы резко выступали против продовольственной политики, критиковали аппарат Народного комиссара продовольствия и требовали отмены всех привилегированных пайков, вплоть до совнаркомовских, и уравнительности в распределении продовольствия. Выслушав заключительное слово А. Я. Вышинского, рабочие потребовали докла-
Ленина, заявив, что доклад представителя Народного комиссариата продовольствия их не удовлетворил. Присутствовавшие на конференции меньшевики и эсеры использовали настроение делегатов и развили на конференции усиленную антисоветскую агитацию, о чем свидетельствуют записки, поданные в президиум во время доклада А. Я. Вышинского и речи Л. Б. Каменева. В этих записках выдвигались такие, например, требования, как созыв Учредительного собрания, организация Всероссийского крестьянского союза и т. п. ...делегаты конференции выступали против декрета о посевкомах, а некоторые из них — отстаивали брошенную эсерами идею создания профессионального союза крестьян... В результате горячих прений конференция приняла по продовольственному вопросу резолюцию, требовавшую отмены всех видов привилегированных продовольственных пайков, отмены выдачи рабочим продуктов собственного производства, улучшения питания в столовых и др.»!.
Стоя на трибуне перед озлобленными металлистами 4 февраля, Ленин, должно быть, понимал, что, если большевистский переворот удался из-за грехов царского и Временного правительств, то и его, Ленина, можно считать ответственным за дурное настроение делегатов и их восприимчивость к меньшевистским и эсеровским предложениям: недаром Керенский говорил, что царский режим покончил самоубийством. Громкие свистки, раздававшиеся в зале, указывали, что пар уже вырывается наружу из перегретого котла и что машина готова взорваться. Как Ленину было справиться с нарастающим возмущением делегатов? Обиженное крестьянство, стремившееся к капитализму, нашло союзников в рабочих, которые составляли становой хребет «социалистической» диктатуры. Дело было не только в том, что рабочему нужен был крестьянский урожай. Большая часть рабочих была наполовину крестьянами: они либо всего одно-два поколения как переехали в город, либо все еще имели земельные интересы в деревне — сами или через родственников. «Сознательных» пролетариев, ненавидящих капиталистические инстинкты мужика, было мало.
«Из слов говоривших товарищей я узнал, что вас очень интересует посевная кампания,— начал Ленин свою речь.— Очень многие думают, что в политике Советской власти в отношении к крестьянам есть какая-то хитрость. Политика, которую мы ведем в этой области, такова, что мы всегда открыто излагаем ее перед глазами всей массы. Коренной вопрос Советской власти в том, что после наших побед мы еще не имеем побед в других странах. Если внимательно прочесть нашу конституцию, вы увидите, что мы не обещаем турусы на колесах, а говорим о необходимости диктатуры, ибо против нас стоит весь буржуазный мйр... Военная сила у капиталистов сильнее нашей, но они сорвались, и мы говорим: самое тяжелое позади, но враг еще сделает свои попытки. Ни один из европейцев, посетивших нашу страну, не говорит, что они обошлись бы без оборванных и «хвостов», что и Англия после шестилетней войны была бы в таком же положении».
Ленин повторял свои старые пропагандные рефрены: другим тоже плохо, мы не одни, даже европейцы не смогли бы лучше нас управиться, виноваты не мы, виновата отсрочка мировой революции, нужно быть настороже против зарубежного врага, а, впрочем, уже достигнуты значительные улучшения.
Затем он перешел ближе к делу: «Нам говорят: крестьяне не находятся в равных условиях с рабочими, вы здесь хитрите, но эту же хитрость мы открыто объявляем... Крестьяне — это другой класс; социализм будет тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках трудящихся. У нас еще остались классы, уничтожение их потребует долгих, долгих лет и кто это обещает сделать скоро — шарлатан. Крестьянин живет отдельно, и сидит он, как хозяин, по одиночке, и хлеб у него: этим он может закабалить всех». Ленин явно хотел разъединить рабочих и крестьян. Продолжал он в том же духе:
«Мы не обещаем равенства, его у нас нет. Его не может быть, пока один имеет хлеба вдоволь, а у другого нет ничего... У нас диктатура пролетариата, это слово пугает крестьян, но это единственное средство объединить крестьян и заставить их идти под руководством рабочих...
Какую политику ведут капиталисты в Америке? Они бесплатно раздают землю, и крестьяне идут за ними, а они успокаивают их словами о равенстве. Либо идти за этим обманом, либо понять его и объединиться с рабочими и прогнать капиталистов.
Вот наша политика, и вы ее найдете в нашей конституции... Мы не обещали никому равенства: хочешь быть с рабочими — иди с нами, перейди к социалистам, не хочешь — иди к белым... Мы не обещаем молочных рек...
Нам говорят: пересмотреть посевную кампанию. Я говорю: никто так не страдал, как рабочий. Крестьянин за это время получил землю и мог забирать хлеб. Крестьяне попали в эту зиму в безвыходное положение, и их недовольство понятно.
...В чем основная задача посевной кампании? — в том, чтобы засеять всю площадь земли, иначе нам — гибель неминуемая. Вы знаете, сколько у них отобрали хлеба в этом году? Около трехсот миллионов (пудов), а иначе, что бы сделал рабочий класс? И так он жил, голодая!.. Мы не можем обещать крестьянам сразу вытащить их из нужды, для этого надо на фабриках производить в сто раз больше. Если бы рабочих не поддержали даже этим скудным пайком, мы бы остановили всю промышленность... Но вы помогите нам провести посевную кампанию, засеять все поля, тогда мы сможем выйти из затруднения»1. В заключение речи Ленин просил «указывать все ошибки и вносить поправки» в проведение кампании.