Херстал удивился наблюдательности, с какой она обрисовывала характер покойного.

– Что вы хотите этим сказать?

– Именно то, что говорю.

– А он вам не рассказывал, каким путем собирался добыть большие деньги, если знал, что честным путем много не заработаешь?

– Нет, не рассказывал. Но часто говорил, что наверняка есть много способов, иначе не было бы на свете так много богатых шалопаев.

– Он, значит, был склонен критиковать общественные устои?

– Вовсе нет. Политика интересовала его как прошлогодний снег. По-моему, у него были совсем другие намерения, потому что, когда я однажды заметила, что некоторые из этих способов могут оказаться очень опасными, он меня высмеял и сказал, что надо уметь ловко обстряпывать свои дела. Больше я об этом не слышала.

– Следовательно, вас он в подробности не посвящал.

– Господи, да конечно же, нет!

Что ж, может, это и правда. Но Херстала не оставляло ощущение, что по той или иной причине Корри волновалась. Вообще-то она была из тех, кто живет весело и беззаботно на свой, быть может, и вульгарный лад. Такая манера держаться служила удобной ширмой, чтобы скрывать то, о чем она предпочитала не говорить.

– Где вы с ним познакомились?

Она украдкой покосилась на Ролфа, который безучастно смотрел перед собой, словно все это его не касалось. Херстал подумал, уж не задевала ли молодого де Мёйса дружба Корри с Крисом. Поводов для ревности, верно, было достаточно.

– Прошлым летом в Нордвейке. Я ведь уже рассказывала, – ответила Корри. – Мы лежали рядом на пляже, и было так тесно, что яблоку некуда было упасть. В этой давке или начнешь кидаться на соседей, или попросту заговоришь с ними. Потом я подвезла его в город. Я была с машиной.

– Он когда-нибудь заходил к вам в бар?

– Один раз. Но здесь он, по его словам, задыхался. Предпочитал прогулку на свежем воздухе. Да и денег у него не было. Тогда, во всяком случае.

– И когда же все изменилось? Она задумалась:

– Полгода назад он был еще беден как церковная мышь, но немного позже дело пошло, как говорится, на поправку. Он мне подарил этот браслет. – Она протянула руку и показала Херсталу гладкий массивный браслет, похоже из золота.

– Известно ли вам, откуда у него взялись деньги? Она посмотрела на него с неприязнью.

– Нет, я уже говорила. Мне-то какое дело! Я и сама устроилась на эту гнусную работу, чтобы хоть немного деньжат подработать. Думаете, приятно торчать каждый вечер у стойки бог знает с какой шушерой и стараться, чтобы они побольше вылакали. Или вы можете предложить мне работу лучше? Но не менее денежную, понимаете? И я никого не осуждаю, если он окажется при деньгах. Я Криса никогда не расспрашивала, мне было все равно. Не мое это дело.

– А больше он вам ничего не рассказывал? Ну например, нет ли у него врагов?

Слова Корри резко противоречили ее поведению: она боязливо избегала смотреть в сторону Ролфа.

– Нет, он не из тех, кто наживает себе врагов. Вообще-то он был хороший парень, разве что заносился малость. Обожал дорогие, шикарные вещи, но разве это запрещается?

– А может, он был просто не слишком умен? – предложил Херстал.

– Пороху он не выдумал. Это как пить дать. И все-таки я уверена, он был по-своему неглуп.

– Что вы хотите этим сказать? Она нетерпеливо пожала плечами.

– Что я хочу этим сказать? Вы меня уже в который раз об этом спрашиваете. Я хочу сказать именно то, что говорю, но почему я так считаю, не могу объяснить. Просто чувствую, и все тут.

Он промолчал.

– Я думаю, он попадал в рискованные ситуации оттого, что был слишком самонадеян, – добавила она, – весьма возможно, поэтому и получил пулю в лоб.

Херстал неожиданно обернулся к Ролфу.

– А вы что об этом думаете? Де Мёйс пожал плечами.

– Думаю, она права. Я его так близко не знал, да и не умею я разбираться в психологии людей, как Корри, – добавил он весьма ехидно.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Господи, почем я знаю. Наверное, не так давно. Корри пришла ему на помощь.

– Пятнадцатого августа, в день моего рождения. Ролф посмотрел на нее.

– Да, точно.

– Это было у вас дома?

– Нет. Мы ужинали в Городском отеле.

– Кроме него, был еще кто-нибудь?

– А как же. Шах персидский. Вот пристал!

– Значит, интимная вечеринка на три персоны? Она сердито посмотрела на него.

– Да, вечеринка. Но интим тут ни при чем. Вам что, никогда не приходилось в день своего рождения сидеть с друзьями в ресторане?

Ролф с усмешкой переводил взгляд с одного на другого. Разговор этот, видимо, начал его интересовать. Хрестал атаковал с другой стороны:

– Вам было известно, что у Криса есть пистолет? Вопрос этот ничуть ее не смутил.

– Да.

– Разве вы не знаете, что ношение огнестрельного оружия в нашей стране запрещено?

Она засмеялась. Вопрос в самом деле был дурацкий, но у Херстала были свои причины задать его.

– Для чего он был ему нужен? Она ответила без запинки:

– Ни для чего. Просто такие вещи ему нравились, насколько я знаю. Возможно, чтобы ими похвастаться. Он любил корчить из себя сильную личность.

– Когда вы в последний раз видели Криса Бергмана?

С этим вопросом Херстал неожиданно обратился к Ролфу. Тот посмотрел на него с яростью.

– Что за вопрос? Конечно, тоже в Городском отеле, Крис дружил с Корри, а не со мной, – язвительно добавил он.

Херстал все ломал голову над тем, где и когда он видел этого человека раньше.

– Что вы делали вчера вечером? – спросил он.

– Смотрел телевизор, – спокойно ответил Ролф. – По вечерам я обычно дома.

– Где вы работаете?

– По профессии я металлист. Но сейчас безработный.

Корри встала.

– Надеюсь, вы в любом случае найдете негодяя, который его убил. А теперь мне надо вернуться в зал, иначе влетит от хозяина.

Хозяин, однако, чрезвычайно любезно проводил Схаутена и Херстала и сердечно с ними попрощался, не столько потому, что испытывал к ним симпатию, а скорее чтобы показать клиентам, что он с полицией на дружеской ноге.

6

– Итак, мы знаем, что убитый корчил из себя сильную личность и желал как можно скорее разбогатеть, – подытожил Де Грип факты, которыми они располагали. – И что в кармане у него была новейшая модель «вальтера», с пулей в патроннике, – добавил он с кислой миной. – И, по вашим словам, ясно как божий день, что эта пара старалась вас облапошить.

Херстал кивнул.

– Этот Ролф де Мёйс мне знаком, вот только не могу припомнить, где я его встречал. Но постараюсь вспомнить. Приводов у него не было. Я проверил.

– Ты мог просто столкнуться с ним где-нибудь в городе. Например, у кассы в универсаме.

Херстал пожал плечами.

– Устроим ему очную ставку с владельцами яхт, – решил Эрик Ягер. – Если они покажут, что Ролф де Мёйс тот самый человек, с которым Крис разговаривал за какой-нибудь час до своей смерти, мы учиним ему допрос по всей форме.

Де Грип был настроен скептически.

– Вряд ли их показания чего-нибудь стоят. Не забудь, они были сильно под мухой. Кроме того…

– Что «кроме того»? Если де Мёйс решил прихлопнуть Криса, например из ревности, он не стал бы за час до этого болтать с ним на виду у людей на Лейдсекаде.

Сильный удар грома, казалось, подтвердил правоту его слов. Они выглянули из окна, но увидели только сплошную стену дождя. За какие-нибудь четверть часа небо стало совсем черным. Погожие летние дни, которые так их порадовали, теперь, очевидно, ушли без возврата.

Вошел Схаутен, неся кофейник и поднос с чашками. Поддерживая поднос коленом, он включил свет.

– Вы что тут сумерничаете? – Он начал наливать кофе в чашки, остальные молча наблюдали за ним. – Что, собственно, здесь происходит?

– Размышляем, – объяснил Херстал.

Схаутен пододвинул стул поближе к столу, взял чашку и сказал:

– В день убийства эта самая Корри находилась в баре с восьми вечера. Я разговаривал с персоналом. Она всегда приходит рано, ведь ее дружок, видите ли, каждый вечер с семи часов сидит у телевизора. Форменный бездельник – вот как о нем говорят.