— В чем дело? — испуганно спросил я.
— В чем дело? — так же испуганно повторил Ченда и выронил молоток и, разумеется, попал мне по ноге.
— Ура! — вопил Мирек, и тут я понял, что-то его обрадовало. — Поглядите, какое колесо!
Мирек указывал пальцем на железнодорожную стрелку, где лежала катушка, на которую наматывают трос. Она была примерно с нас величиной и походила на катушку для гигантской нитки.
— Ну и что? — спросил Ченда и убрал наконец с моей ноги молоток.
— Да ну же… отгадайте, — теребил нас Мирек. — Для чего, к примеру, нам это может пригодиться?
Ченда недоуменно покачал головой, а потом сказал, что, будь таких колес четыре, можно было бы подумать, что Мирек собирается построить максиавтомобиль с реактивным двигателем.
А мне пришло в голову, что Мирек вздумал переоборудовать клуб в мельницу, только непонятно, откуда он намерен брать воду.
— Умники! — постучал себя по лбу Мирек. — Да это же стол!
— Стол! — радостно завопили мы с Чендой. — Считай, половина сегодняшней работы сделана!
— У нас будет круглый стол, как у рыцарей короля Артура[7], — с довольным видом произнес Мирек.
Ченда ухмыльнулся и заметил, что, насколько ему известно, среди чешских королей не было никакого Артура. А Мирек сказал, что он не спорит, в чешской истории Ченда разбирается, только Артур был английским королем и англичане о нем рассказывают такие же легенды, как мы о Пржемысле Ораче[8].
— И все это сказки, — добавил я.
— Про круглый стол — правда, — ответил Мирек и, прекратив дальнейшие дебаты по вопросам истории, потребовал, чтобы мы помогли ему откатить колесо к клубу.
Ченде, правда, не больно-то хотелось это делать, но у нас с Миреком был такой угрожающий вид, что он предпочел согласиться подобру-поздорову.
Колесо у нас катилось просто блеск. Только канат, который когда-то был на нем намотан, видимо, покрывала смола, и это сразу сказалось на нашем внешнем виде.
Мы поставили наш новый стол на рогожу посредине клуба, а вокруг расставили четыре скамейки, сколоченные в воскресенье.
— Смотрится великолепно! — одобрил Мирек.
— Вот Алеш удивится, — заметил я.
— Еще полки, — проворчал Ченда, вытащил складной метр и снова начал размечать доски толстым синим карандашом.
— Что это за пометки? — невинно спросил Мирек.
— Чтоб вам с Боржиком было ясно, где пилить, — отрезал Ченда и сунул мне в руку пилу.
— Ну уж нет! — разозлился я. — Сегодня мы будем чередоваться!
Разгорелся спор. Ченда утверждал, что в любом деле кто-то должен давать распоряжения и распределять работу, а остальные — работать.
— Только этот кто-то тоже должен разбираться в деле, — возразил Мирек и многозначительно постучал Чендиным молотком.
— Ясно, — добавил я, — мы все разбираемся в этих вещах одинаково, так что никакого бахвальства не потерпим.
— Ну хорошо, — усмехнулся Ченда, — если вы воображаете, что умеете делать мебель так же, как я, пусть каждый самостоятельно сделает свою полку, и посмотрим, чья лучше.
Мирек неуверенно взглянул на меня, но я тут же согласился:
— Почему бы и нет, только одолжи нам пилу, молоток и гвозди.
— А вы мне рубанок и рашпиль.
Мы ударили по рукам, и Мирек поспешно снял часы, поскольку мы решили, что полку нужно сделать в течение двух часов, а кто до той поры не успеет, тот проиграл.
Мы с воодушевлением принялись за работу. Мы с Миреком вначале сделали эскиз, а Ченда над нами посмеивался и сразу же начал отмерять и пилить доски.
Я придумал узкую полку с тремя перегородками, как раз под окно. Мирек чертил что-то вроде настенной полки. А Ченда, судя по всему, собирался соорудить ракетную установку. Он забрал у нас почти все доски.
Я придумал свою полку очень хитро, точно такую же я видел у дяди Хробака, к которому мне не разрешается ходить в гости, хоть он и наш родственник: дядя Хробак — человек опасный и наверняка меня испортит, утверждает мама.
Боковые части я сделал из двух небольших досок и выпилил в них по два квадрата.
Доски для полки я выпилил так, чтобы они как следует входили в эти квадраты.
Я думал уложиться за час, только, хоть я и рассчитал все, одну доску я испортил, а другая раскололась, когда я ее прибивал. Поэтому я закончил работу ровно за полтора часа.
И это было в самый раз, потому что Мирек был готов на четверть часа раньше моего.
У него работа оказалась легче. Ему не пришлось строгать столько досок, как мне. Он просто загнул два гвоздя, вбил их в стену, как крюки, потом исчез на какое-то время и вернулся с вокзала с куском проволоки. Сделал из проволоки петли, зацепил их за крючки, а на них укрепил доску.
Но хотя ему было легче, чем мне, его полка тоже смотрелась неплохо.
Сначала мы работали на улице перед клубом, чтобы не сорить внутри, но, поскольку Ченда все время вопил, что не любит, когда кто-нибудь смотрит на его работу, нам с Миреком пришлось войти вовнутрь.
Окончив работу, мы навели порядок — убрали куски дерева, стружки и выбили рогожу.
Мирек показал мне часы и закричал Ченде:
— Через пять минут заканчивай!
— Ха-ха, чего это мне заканчивать через пять минут, — торжествующе провозгласил Ченда, — я уже готов, глядите!
Мы поглядели. Ченда смастерил полку с восьмью отделениями, только сделал их не так, как я, а просто обстругал доски и сколотил вместе.
— Ну, хватит глазеть, — осклабился он, — помогите-ка втащить ее внутрь.
Мы стали проталкивать полку в дверь, но она пролезала с трудом, и из нее выпали четыре гвоздя и доска.
— Ничего, — сказал Ченда, — подправим на месте.
Только он не подправил. Во-первых, потому, что полка не стояла и ее пришлось прислонить к стене. Во-вторых, стоило ему ударить молотком, чтобы забить выпавшие гвозди, как полка покосилась и начала разваливаться.
Мирека ударило доской по плечу, а я поцарапался о торчащий гвоздь.
— Если кто и выиграл, так это Боржик, — сказал Мирек.
— Или ты, — ответил я великодушно.
Огромную Чендину полку мы вынесли на улицу, и там она окончательно рассыпалась, нам даже не пришлось по ней ударять.
Но Ченду нам было жаль, и мы пытались его утешить.
— Не огорчайся, парень, понимаешь, поспешишь — людей насмешишь, — сказал я.
— Верно, верно, — подхватил Мирек. — Выпендриваться надо меньше.
Нам, конечно, и в голову не приходило, что завтра с Чендиным бахвальством будет покончено.
Вторым уроком у нас был чешский язык, и мы снова разбирали пословицы.
— Волков бояться — в лес не ходить, — сказала учительница. — Эта пословица также выражает многовековую народную мудрость. Она означает: раз боишься волков, не ходи в лес. Итак, нужно ли чего-то бояться?
— Нет! — дружно ответил весь класс.
Мирослава недовольно покачала головой: все далеко не так просто, как мы думаем. Существуют два вида страха. Один страх естественный, а другой пустой. Естественный страх свойствен всем людям, и нам тоже.
— Приведу пример, — сказала она. — Разве, допустим, вы не боитесь, что я вызову вас к доске, когда вы не знаете урок?
— Да, да, боимся! — закричали мы наперебой.
— Вот видите, это естественный страх. Он обычно возникает у человека, если тот беспокоится за что-то для него важное.
— А что такое пустой страх? — спросил Мирек.
— Пустые страхи тоже бывают, — сказала учительница. — У того, кто верит в предрассудки или привидения, а то и у того, чья совесть нечиста.
— Как это — совесть нечиста? — изумился Мирек.
— Допустим, вы получили плохую оценку и боитесь сказать об этом дома. И вот у вас появляется страх, как бы папа с мамой не узнали об этом от меня, вы боитесь, потому что совесть у вас нечиста.
— Я никогда не боюсь! — заявил Ченда.
Я прошептал, чтоб он не задавался, но было уже поздно — Мирослава Драбкова рассердилась и вызвала Ченду к доске. Ченда мало что знал, получил двойку, и учительница сказала, что лучше бы он чего-нибудь боялся, иначе совесть его будет нечиста из-за годовых отметок в дневнике.