— Виктор?! — чуть не крикнула Анна. В последний момент сорвалась на шепот, оглянувшись на спящего Женьку.

— Почему там? — отрывисто бросил Олег. — Ты вообще соображаешь? А если они начнут стрелять?!

— Именно потому, что там — не начнут.

Отправил письмо и чуть отъехал от монитора в ожидании ответа. Крутнулся в кресле; Анна слегка попятилась. Олег сидел в соседнем кресле, повернувшись в твою сторону и не догадываясь уступить женщине место, как, впрочем, и ты сам. Хорошо. У вас есть пара минут для экстренного совещания. Только по делу и по сути, в точности как когда-то.

— Я поеду с тобой, — сказала Краснова.

Именно то, чего ты и ожидал от нее услышать, а если не услышал бы, то предложил бы сам: сопровождающий необходим, и не расталкивать же мальчика, в самом деле. Кивнул, и она быстро глянула на Олега — напрасно, вхолостую, мимо его припухших сосредоточенных глаз. Не возразил, не начал отговаривать, не вызвался ехать вместо нее; не дождавшись ничего подобного, развернулась и скрылась за дверью. Через минуту, когда ты выйдешь тоже, она будет готова и в полном порядке. Один в один — как тогда, минус возня с прической.

— А я, значит, остаюсь на хозяйстве, — усмехнулся Олег, не проводив ее взглядом. — Нажимать, если что, на кнопку. Правильно?

— Правильно, — сказал Виктор. — А ты боялся, что это будет Женька.

— Не рассчитывай. Ну, давай. Показывай, на какую именно.

— Как мы туда попадем? — спросила Анна. — И как они туда попадут?

— Они пускай сами решают свои проблемы, — отозвался Виктор. — А мы въедем через центральный вход.

Глянула удивленно, но промолчала, не спросила. Она не так еще посмотрит, когда поймет, узнает. Впрочем, вот это как раз тебя совершенно не волнует.

Машина Химика лавировала по лесным тропам, прорезая фарами люминесцентные конусы в темноте: еще раз налево, и должны вырулить на грунтовую дорогу, по которой он вез вас с Женькой к базе в тот раз. Выбираться на шоссе бесполезно, сто процентов, оно под завязку забито мертвыми автомобилями, словно консервная банка производства местного рыбзавода. Придется ехать по лесу, а затем напрямик через город и дальше вдоль берега. Хорошо, что ты запоминал тогда путь. И что Химик — где он теперь, тот Химик? — собрал себе такую стильную и презирающую бездорожье зверюгу.

По лобовому стеклу хлестнула ветка, весенняя, влажная. Оставила с той стороны два клейких листочка, против света фар лишенных цвета, темных и фигурных, как в театре теней.

Они еще держались там и тогда, когда машина въехала на городскую окраину, а через несколько минут, попетляв по мощеным переулкам, вырулила на квадрат главной площади. Город был темен и пуст: нормальное состояние для северного захолустья, существующего в простом метрономном ритме, презирая ночную жизнь. В глухой ночи не разглядеть лавинных признаков надвигающегося кризиса — пока не дойдет до костров на площадях.

В этот раз не дойдет. Будет тепло и без них, и здесь — теплее, чем где бы то ни было. Они должны адаптироваться быстрее и легче других, люди, издавна привыкшие, что их жизнь и так во всем зависит от моря. Океан велик, и мощь его безгранична, они всегда это знали. Даже смешно говорить о каком-то выборе: опасный, враждебный, непостижимый термоядер — и близкая, родная каждому, словно кровь, аш-два-о.

— У тебя есть оружие? — внезапно спросила Анна.

— Есть, — отозвался он. — Но не понадобится.

— Не уверена.

Виктор улыбнулся в темноту. Так странно: она, конечно, права, — а ты уверен. Ты абсолютно точно знаешь: все получится, все пройдет именно так, как задумано и просчитано наперед, как если бы и не существовало в природе никаких случайностей, несовпадений, неучтенных, расходящихся в стороны ветвистых вариантов. Слишком многое уже совпало. Ты уже почти свободен, а значит, непобедим.

Город кончился быстро, они не занимают много места, компактные провинциальные города. Снова пошло бездорожье, на этот раз куда более пересеченное, сплошные валуны, трещины и скалы, кое-где одинокие деревья и кусты. В полуоткрытое окно пахло свежей травой. Внизу дышало море, в безлунную ночь оно было бы невидимым, если б его не полосовали серебристые дорожки — не от горизонта, а от берега, параллельные, похожие на волнорезы.

В какой-то момент, взъехав на гребень скалы, Виктор увидел их сразу несколько, колеблющихся на морской зыби. Ровно светили кристаллы куполов по изгибу линии берега. И тут же машину тряхнуло на не замеченном вовремя валуне, и надо было сворачивать, чтобы выехать к центральному входу санатория. Огни вильнули в окно заднего вида и тут же вовсе скрылись за горизонтом, оставив лишь неясное сияние над черным морем, а через пару минут погасло и оно. И только запахи весны никуда не делись, одуряющие, до сумасшествия заостренные ночью.

Чугунная решетка ворот выступила из темноты, подсвеченная из будки пропускного поста; разумеется, единственное в регионе заведение по-настоящему солидного уровня без малейших колебаний перешло на термоядер. Открылась калитка, вышел охранник, наклонился к опущенному стеклу. Виктор назвал себя, протянул документы, но это было излишне: здесь персонал любого уровня знал родственников пациентов и по фамилиям, и в лицо, по видеокартотеке. Охранник удалился, и через несколько секунд решетчатые створки поползли в стороны.

Анна сидела молча. Анализировала, пыталась постичь. В таких случаях самые очевидные вещи обычно приходят в голову последними.

На стоянке возле гостевого корпуса их уже встречала очаровательная девушка-администратор, кажется, все-таки заспанная, хотя, по идее, они дежурят круглосуточно: мало ли из какого часового пояса могут прибыть посетители. Улыбнулась ненакрашенными губами:

— Здравствуйте, Виктор Алексеевич. Для вас и вашей спутницы приготовлены два номера на третьем этаже. Вы можете отдохнуть с дороги, а как только Аля проснется, вам сразу же сообщат.

Улыбнулась, будто хорошему знакомому или хотя бы постоянному клиенту. Когда ты был здесь последний раз? — когда привозил Алю, то есть нет, ты же все-таки навещал ее, вот только почему-то никак не выходит вспомнить, в каком году…

— Значит, она твоя дочь, — сказала Анна, когда они поднимались по лестнице, и все в ее словах было неправильно: и какое-то слишком определенное «она», и акцент на предпоследнее слово. — Что с ней?

— Рак. Наследственное. Оксана… я тебе, кажется, говорил.

— Понятно.

И снова прозвучало странно, включая эту мгновенную, словно на обработку информации, паузу, и складывалось впечатление, будто понятно ей что-то совсем другое, далекое, тайное и уж точно ненужное сейчас тебе. Стоит начать разбираться, раскручивать, откуда и что именно она знает, с чем сопоставляет и как интерпретирует — и полетит ко всем чертям уверенность и кураж, посыплется удача, подпадет под сомнение сила, правота и свобода. Тебе это не надо, вот и молчи. По большому счету, тебе и Аля давно уже не нужна.

Они поднялись на этаж. Анна остановилась перед двумя соседними дверьми, вставила карточку в замок. Обернулась:

— Ты приведешь их сюда?

— Нет, — он тоже расщелкнул дверь. — Зайди пока, осмотрись, если интересно. Через пять минут спускаемся. Разговаривать будем там, в беседке.

— Вы точны, — сказал Макс Зильбер, отделяясь от парапета. — Я рад.

— Почему вы? — намеренно брутально бросил Виктор, входя в беседку. — Речь шла о переговорах с первым лицом.

Узкая фигура Зильбера выделялась черным на фоне чуть более светлого неба и моря, серебрящегося параллельными дорожками от комбинатов: правильный пейзаж, и неважно, что противник демонстративно повернулся к нему спиной. На самой темной, теневой стороне беседки угадывалась еще одна фигура, громадная, квадратная. Как бы секретарь, а по сути — телохранитель или даже боевик. Против хрупкой и совершенно безопасной Анны. Но так даже лучше. Твоя сила кардинально в другом.

— ВАО «Концерн „Термоядер“» управляется Советом директоров на равных коллегиальных основаниях, — ровно пояснил Зильбер. — Мы практически рыцари Круглого стола. В этом регионе я — первое лицо.