Арджун знал, что на плантации укрылись еще многие. Временами он ощущал их присутствие вокруг. Время от времени он слышал шепот и звуки шагов, отзывающиеся эхом по длинным странным коридорам, протянувшимся во всех направлениях. Иногда он слышал где-то рядом какой-нибудь звук. Он резко поворачивался, но обнаруживал, что всего лишь наступил на скрытую под ковром мертвых листьев ветку. В этим сумраке невозможно было отличить движение от неподвижности, настоящее и иллюзорное, казалось, неразрывно сливалось.

Лишь когда сумерки превратились в полную темноту, он услышал щелканье затвора. Откуда-то совсем близко послышался шепот:

- Каун хаи? Кто это?

Голос звучал знакомо, но Арджун подождал, пока не услышал его снова.

- Каун?

На этот раз он был уверен.

- Кишан Сингх?

- Сахиб.

Арджун сделал пару шагов вправо и столкнулся лицом к лицу со своим денщиком.

- Как ты меня нашел? - он со всей серьезностью отдал честь отсалютовавшему Кишану Сингху, пытаясь не выдать всю глубину своего облегчения.

- Меня послал Бакленд-сахиб, - ответил Кишан Сингх.

- Где он?

- Вон там.

Оказалось, что Кишан Сингх сбежал на плантацию вместе с десятком других солдат батальона. Они сумели держаться вместе во время неразберихи, последовавшей за атакой японских танков. Случайно они наткнулись на Харди и на подполковника Бакленда. Капитан Пирсон пропал. Теперь они пытались разыскать кого-нибудь еще.

Подполковник Бакленд сидел, прислонившись спиной к стволу, его правая рука висела на импровизированной повязке. Он поприветствовал Арджуна кивком и жестом левой руки.

- Рад, что вы снова с нами, лейтенант.

Арджун с радостью снова услышал этот глухой голос и улыбнулся.

- Я тоже рад вас видеть, сэр. Что с рукой?

- Просто царапина, и о ней уже позаботились. К счастью, с нами медик, - подполковник Бакленд напряженно улыбнулся Арджуну. - Садитесь, Рой. Теперь нет смысла во всех этих церемониях.

- Спасибо, сэр, - Арджун расчистил себе место на ковре из опавших листьев.

- Вы будете рады узнать, что Харди тоже жив, - сказал подполковник Бакленд. - Я послал его за водой. У нас ее мало осталось.

- Всё случилось так быстро, сэр.

- Да, весьма быстро, - голос подполковника Бакленда затих. Когда он снова заговорил, его голос был хриплым, скрипучим, почти неузнаваемым.

- Скажите, лейтенант, вы думаете, что я всех подвел?

В его тоне было что-то трогательное.

- Нет, сэр, - горячо ответил Арджун. - Вы ничего не могли сделать, сэр.

- Всегда можно что-то сделать.

- Но что вы могли сделать, сэр? У нас не было поддержки с воздуха. Мы не знали про танки. Это не наша вина, сэр.

- Когда командуешь, это всегда твоя вина.

Некоторое время они молчали. Наконец, подполковник сказал:

- Знаете. о чем я думаю, Рой?

- Сэр?

- Питомник в Сахаранпуре. Я помню, как его строили. Мой отец был в то время командующим, и Джаты один-один тогда еще называли Королевским батальоном. Мы уезжали на лето в Симлу, а когда вернулись, там уже появилось здание, которое известно как Питомник. Для солдат устроили праздник. Моя мать разрезала ленточку. Я помню, как я гордился тем, что там висят наши знамена, проеденные молью и всё такое. Это сподвигло меня у изучению военной истории. К десяти годам я знал все наши славные сражения наизусть. Я мог бы в точности рассказать, за что Джемаждар Абдул Кадир получил свой крест королевы Виктории. Когда я учился в выпускном классе, наш батальон участвовал в битве при Сомме. Я где-то нашел речь фельдмаршала Джона Френча и вырезал ее.

- И что он сказал, сэр?

- Что-то про то, что "Джаты на Западном фронте никогда не будут забыты".

- Ясно, сэр.

Подполковник понизил голос до шепота.

- А как вы думаете, что скажут о том, что случилось с нами сегодня, Рой?

Арджун быстро ответил:

- Думаю, скажут, что мы поступили так, как вынудили обстоятельства.

- Да? Не могу об этом не думать. Это было одно из лучших подразделений в одной из лучших армий мира. Но сегодня мы разбежались, даже не открыв ответный огонь. Всю оставшуюся жизнь мне придется жить с воспоминаниями об этом.

- Вам не в чем себя винить, сэр.

- Правда? - подполковник Бакленд снова замолчал. В этой тишине Арджун вдруг понял, что пошел дождь, и с полога листвы как обычно медленно падают мелкие капли.

- Сэр, - внезапно из темноты вынырнул Харди, застав их врасплох. Он протянул командующему зеленую бутылку. - Вода, сэр.

- Где вы ее достали?

- Тут есть небольшой пруд, сэр. Мы процедили воду и использовали несколько хлорных таблеток. Думаю, можно пить, сэр.

- Ну хорошо, - голос подполковника Бакленда снова оживился. - Вам обоим лучше немного отдохнуть. Завтра пойдем на юго-восток. Если повезет, сможет окружным путем выйти обратно к своим.

Дождь не прекращался, влага падала со спокойным упорством, вселявшим в них ужас. Харди забрал у одного из солдат одеяло, и они вместе с Арджуном прислонились к ствол, сидя под прямым углом друг к другу, уставившись в темноту. Беспрерывно жужжали насекомые, и кои-то веки Арджун радовался обмоткам на ногах. Но ничего нельзя было поделать с беззащитной шеей и лицом. Он прихлопнул комара и вспомнил, что крем от насекомых остался у реки Асун, в глубине вещмешка.

- Сахиб, - Арджун вздрогнул, услышав голос Кишана Сингха.

- Кишан Сингх?

- Сахиб.

Кишан Сингх что-то всунул ему в руку и ушел, так что Арджун не успел ничего больше сказать.

- Что это? - спросил Харди.

Арджун поднес руку к носу.

- Ну, полагаю, что это крем от комаров. Наверное, он отдал мне собственный.

- Вот ведь везучий сукин сын, - уныло отозвался Харди. - Мой денщик предпочел бы смотреть, как меня съедят живьем, чем расстаться с этим. Дай мне немножко, хороший он парнишка.

Спать было невозможно, приходилось только ждать, пока закончится ночь. Временами Харди что-то вполголоса напевал, а Арджун пытался угадать мелодию. Время от времени они тихо переговаривались о событиях последних нескольких часов.

- Что тебе сказал Баки, когда ты вернулся? - тихим шепотом спросил Харди.

- Мы разговаривали о том, что произошло...

- Что он сказал?

- Он винит себя.

- Но ничего нельзя было сделать.

- Но он считает по-другому. Странно было его слушать, как он говорит об этом, принимая так близко к сердцу, словно он несет за это ответственность. Я просто не думал об этом подобным образом.

- Ну а как думал?

- А зачем мне было думать?

- Для нас разницы никакой, да?

- Нет. Если бы нам было без разницы, мы бы не сидели здесь под дождем.

- Да, но подумай об этом, приятель. Например, что бы случилось, если бы мы погибли, удерживая позицию у Асуна? Думаешь, нас, индийцев, за это отблагодарили бы?

- А почему нет?

- Подумай об этих сингапурских газетах, о тех, которые пишут про храбрых молодых солдат, приехавших защищать колонию. Помнишь?

- Конечно.

- Помнишь, что все эти храбрые молодые солдаты всегда оказываются австралийцами, канадцами или британцами?

- Да, - кивнул Арджун.

- Как будто мы никогда и не существовали. Вот почему то, что случилось у Асуна, не имеет значения, по крайней мере, для нас. Удержали бы мы нашу позицию или нет, ничего бы не изменилось. Приятель, я иногда думаю обо всех войнах, в которых участвовали мой отец и дед - во Франции, Африке, Бирме. Разве кто-нибудь когда-нибудь говорил о том, что ту или иную войну выиграли индийцы? Здесь было бы то же самое. В случае победы вся слава досталась бы не нам. По той же логике и вина лежит не на нас.

- Может, для других это и не имеет значения, Харди, - возразил Арджун, - но для нас имеет.

- Правда, Арджун? Я скажу тебе, что чувствовал, убегая в сторону плантации. Честно говоря, я ощущал облегчение, я был рад, что всё кончилось. А солдаты, готов поспорить, что большинство чувствуют то же самое. Словно я наконец-то решил головоломку.