Лондон. Каждый год в день рождения покойного отца индийская принцесса приглашает на чашку чая старого англичанина, воспитателя махараджи. Вместе они смотрят любительские ленты, снятые много лет назад, и вспоминают прошлое.

♦ Этот тонкий, неоднозначный, тревожный, но обаятельный 50-мин. фильм напоминает некоторые современные одноактные пьесы, в особенности — Пинтера. В нем все остается в подвешенном, загадочном состоянии, тайна едва угадывается за поверхностной болтовней или нарочито приглушенными голосами персонажей. Поэтому надо сделать усилие, чтобы разгадать подлинную личность индийского принца, героя этих небольших ежегодных поминок. Его несомненный эгоизм, пренебрежение к людям старше или младше его приходится расшифровывать в детском восхищении, которое испытывает к нему дочь, и в недомолвках, в притворном уважении наставника. Молодая женщина и пожилой мужчина оба, хоть и по разным причинам, тоскуют о прошлом, живут в прошлом, глубоко вросли в мир, существующий теперь только в их воспоминаниях. Они близки друг другу по манерам и воспитанию, но почти не общаются между собой и отношения их сохраняют чистоту формы, ограничиваясь только внешними приличиями. В старике чувствуются также иконоборческие позывы, ни разу, впрочем, не высказанные конкретно. Джеймс Айвори, издавна восхищаясь социальными ритуалами Индии, их анахронизмом и вымиранием (или видоизменением), снял свой самый странный и самый совершенный фильм, по материалу и по содержащейся в нем тайне близкий к книгам Генри Джеймса.

БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий, диалоги и рассказ о съемках в книге «Autobiography of a Princess also Being the Adventures of an American Director in the Land of Maharajahs» (John Murray, London, 1975).

Avant le déluge

Перед потопом

1953 — Франция — Италия (138 мин)

· Произв. UGC, Documcnto Films

· Реж. АНДРЕ КАЙАТТ

· Сцен. Андре Кайатт и Шарль Спак

· Опер. Жан Бургуэн

· Муз. Жан-Жак Грюненвальд

· В ролях Бернар Блие (мсье Нобле), Марина Влади (Лилиан Нобле), Иза Миранда (мадам Буссар), Жак Кастело (Монтессон), Бальпетре (Дютуа), Жак Шабассоль (Жан Арно), Жак Файе (Ришар Дютуа), Клеман Тьерри (Филипп Буссар), Роже Коджио (Даниэль Эпстейн), Делиа Скала (Жозетт), Лин Норо (мадам Арно), Поль Франкёр (Шарль Буссар).

1950 г., начало войны в Корее. Четверо молодых людей и девушка поддаются паническому настроению родителей, которые опасаются начала третьей мировой войны. Молодые люди решают отправиться вместе на какой-нибудь райский остров. Чтобы раздобыть деньги на путешествие, они крадут коллекцию марок у сомнительного афериста. По пути они убивают сторожа, а позднее — одного из своих, мальчика-еврея, вообразив, будто он выдал их взрослым.

♦ Главные недостатки стиля Кайатта (отсутствие тонкостей и нюансов, демонстративное преувеличение в повествовании, использование — иногда снисходительное — мелодраматических приемов) не должны скрывать оригинальность и даже необычность фильма в крайне затхлой атмосфере французского кино начала 50-х гг. Кайатт в первую очередь стремится показать, пусть даже и в преувеличенном виде, параноидальное восприятие взрослыми политической реальности, как следует разобраться в которой они не могут. Он также пытается предупредить об опасности, которую могло представлять это заразное поведение для подростковых умов тех лет, к каким бы кругам подростки ни принадлежали. В этом отношении 4 мишени — бредовый антисемитизм человека, пострадавшего от Освобождения; утопический социализм отца, пытающегося поддерживать с детьми умные и современные отношения; преувеличенная ярость собственника, защищающего свое добро; «издержки» матери, оберегающей сына от всякого внешнего влияния, — выбраны с умом и служат авторскому замыслу. Они позволяют режиссеру нарисовать достаточно разнообразную и лихорадочную панораму умонастроений в послевоенной Франции в первые годы холодной войны. Перед потопом, довольно параноидальный фильм на тему паранойи, также является интересным документом, повествующим о крахе целой системы воспитания, в которой родители пытаются кроить детей по своему образу и подобию.

Avec André Gide

С Андре Жидом

1952 — Франция

· Произв. Pantheon Prod.

· Реж. МАРК АЛЛЕГРЕ

· Сцен. Марк Аллегре, Доминик Друэн

· Опер. Пьер Пети

· Муз. Шопен

· В фильме участвуют А. Жид, Ж. Дезайи, Ж. Филип.

Воссоздание жизни и творчества Жида через документы из далекого прошлого (фотографии, немые кинокадры) и серии встреч и бесед, затеянных и заснятых на пленку в настоящем времени Марком Аллегре, племянником писателя[10]. Жид говорит о своем двойном происхождении: нормандском и южном. Он читает знаменитый отрывок из книги «Если зерно не умрет», где он ребенком отращивает ноготь, чтобы дотянуться до бревна в стене, расположенного слишком высоко. Вместе с Жаном Шлюмбергером он вспоминает о создании «Нувель Ревю Франсэз». Мировое значение этого журнала связано с беспощадностью авторов к самим себе, с преобладанием в нем коллективного мнения. Жид расспрашивает адвоката Мориса Гарсона о значении честного присяжного и о присутствии судьи на совещаниях присяжных. Немые кадры Жида с Сартром. С Мартеном дю Гаром. Жид обсуждает с Пьером Эрбаром их поездку в СССР. В наши дни Жид снова написал бы об этом книгу, однако не стал бы ее публиковать, поскольку, по его мнению, это бесполезно. Он присутствует на репетиции «Подземелий Ватикана» (на сцене — Рене Фор и Ролан Александр). Жид-дедушка показывает внукам фокус со спичками. Немые кадры Жида, играющего в шахматы с Вадимом, в карты — с «Маленькой Дамой»[11]. Жид дает советы юной пианистке и рассуждает о том, как обожает Шопена. По его мнению, талант пианиста должен скорее восхищать, чем удивлять. Жид предпочитает шепчущего Шопена Шопену блистательному.

♦ Драгоценный и очень интересный документ, рассказывающий об одном из важнейших писателей столетия, снятый за несколько месяцев до его смерти. Фильм, изначально задуманный как короткометражный, был впервые показан зрителям на Венецианском кинофестивале в 1951 г. в 62-мин версии (той, что пересказана здесь), затем, весной 1952 г., вышел на экраны с хронометражом в 80 мин. Несомненно на сегодняшний день это лучшее кинематографическое свидетельство о каком-либо французском писателе, а таких свидетельств вовсе не так уж много. Есть что-то уникальное в характере фильма, одновременно свободном и строго упорядоченном — и уже этим он отдает должное Жиду. На экране предстает писатель с молодым и живым умом, с самыми разнообразными интересами, обладающий авторитетом и неотразимым обаянием, под власть которого подпадают и близкие люди, и случайные собеседники. Остается только сожалеть, что совершенно не затронута тема его сексуальности. Это, очевидно, связано с ограничениями, налагавшимися эпохой. Такое умолчание, хоть и было неизбежно в те годы, тем не менее, скандально, поскольку речь идет о Жиде, который столько сделал для того, чтобы вытащить тему сексуальности на свет божий и сломать все связанные с нею табу. На досуге можно рассматривать этот фильм как художественную картину: учитывая, что Жид всегда считал одной из задач писателя создать себя как персонаж, хранить верность этому образу и стать в каком-то роде автором собственной жизни. Такая концепция несколько устарела, хотя по-прежнему находит своих приверженцев. Сила Жида в том, что он сумел проиллюстрировать ее очень естественно (что парадоксально) и с большим обаянием. «Мы живем, — говорит он, — чтобы изображать».