— Эдом, — произнесла Клэри, вспоминая. — Валентин называл Лилит почти также; он называл ее «миледи Эдома».

Алек посмотрел в глаза Джейса. Алек кивнул, и выскользнул из комнаты. Джейс почувствовал, как его плечи расслабились на минуту: посреди этого хаоса было хорошо иметь парабатая, который знал, о чем ты думаешь, и тебе не приходилось говорить и слова.

— Ты никому не говорила об этом?

Эмма колебалась мгновение, а затем покачала головой.

— Почему нет? — спросил Саймон, который до этого момента молчал. Эмма посмотрела на него, моргая. «Ей только двенадцать, подумал Джейс, и навряд ли она сталкивалась с нежитью так близко». — Почему бы не сказать конклаву?

— Потому что я не доверяю Конклаву, — сказала Эмма слабым голосом. — Но вам доверяю.

Клэри громко сглотнула.

— Эмма…

— Когда мы пришли сюда, конклав сомневался в наших словах, особенно в Джулсе, и они использовали Меч Душ, чтобы убедиться в том, что мы не лжем. Он причинил боль, но они не заботились об этом. Они использовали его на Тае и Ливви. Они использовали его на Дрю, — голос Эммы поднялся на октаву. — Они наверно использовали бы его и на Тавви, если бы он мог говорить. И это больно. Меч Душ причиняет боль.

— Я знаю, — спокойно сказала Клэри.

— Мы остановились в доме Пенхаллоу, — сказала Эмма. — Из-за Алины и Хелен, и потому что Конклав хотел держать нас на виду. Из-за того, что мы видели. Я была внизу, когда они вернулись с похорон, и я услышала, как они говорили, так что… я спряталась. Целая группа из них, не только Патрик и Джиа, но и много других руководителей институтов. Они говорили о том, что должны сделать, что Конклав должен сделать. Обсуждали должны ли они отдать Джейса и Клэри Себастьяну, так, как будто это их выбор. Их решение. Но я подумала, что это должно быть вашим решением. Кто-то из них говорил, что это не имеет значения, хотите вы пойти или нет…

Саймон вскочил на ноги.

— Но Джейс и Клэри согласились пойти, практически умоляли об этом…

— Мы бы сказали им правду, — Эмма откинула спутанные волосы с ее лица. Ее глаза были огромными: карими, с крапинками золотистого и янтарного. — Они не должны были использовать Меч Душ на нас, мы бы сказали Совету правду, но они все равно использовали его. Они использовали его на Джулсе, пока его руки… его руки не обгорели из-за него, — ее голос дрожал. — Поэтому я думаю, что вы должны знать, о чем они говорили. Они не хотят, чтобы вы узнали о том, что это не ваш выбор, потому что они знают, что Клэри может создавать порталы. Они знают, что она может выбраться отсюда, и они считают, что если она сбежит, то у них не будет больше козыря для заключения сделки с Себастьяном.

Дверь открылась, и Алек вернулся в комнату, неся книгу в коричневом кожаном переплете. Он держал ее таким образом, чтобы прикрыть название, но едва его глаза нашли Джейса, он слегка кивнул, а затем искоса взглянул на Эмму. Сердцебиение Джейса ускорилось — Алек что-то нашел. Что-то ему не понравившееся, судя по его мрачному виду, но, тем не менее, что-то.

— Члены Конклава, которых ты подслушала, пришли к единому решению, когда обсуждали, что им делать? — спросил Джейс Эмму, частично желая отвлечь ее, когда Алек сел на кровать, задвигая книгу за пазуху.

Эмма покачала головой.

— Они все еще спорили, когда я уходила. Я вылезла в верхнее окно на этаже. Джулс сказал мне не делать этого, потому что я убьюсь, но я знала, что у меня получится. Я хороший альпинист, — добавила она с ноткой гордости в голосе. — И он слишком много беспокоится обо мне.

— Хорошо, когда есть люди, которые беспокоятся о тебе, — сказал Алек. — Это значит, что они заботятся. Вот как можно понять, что они хорошие друзья.

Эмма перевела любопытный взгляд с Алека на Джейса.

— Ты беспокоишься за него? — спросила она, вызвав тем самым удивленный смешок у Алека.

— Постоянно, — ответил он. — Джейс может убиться, надевая штаны с утра. Быть его парабатаем — работа на полную ставку.

— Хотелось бы мне иметь парабатая, — сказала Эмма. — Это тот, кто становится твоей семьей, потому что хочет ей быть, а не потому, что обязан. — Внезапно смутившись, она покраснела. — В любом случае, я не думаю, что кто-либо должен быть наказан за то, что спасает людей.

— Поэтому ты доверяешь нам? — тронутая, спросила Клэри. — Ты считаешь, что мы спасаем людей?

Эмма провела носком ботинка по ковру. Затем она подняла взгляд.

— Я слышала о тебе, — покраснев, обратилась она к Джейсу. — В смысле, о тебе все знают. Что ты был сыном Валентина, а потом не был, потому что оказался Джейсом Эрондейлом. И я не думаю, что для большинства людей это имело какое-то значение — почти все зовут тебя Джейс Лайтвуд — но для моего отца имело. Я услышала, как он говорил маме, что думал, будто все Эрондейлы мертвы, и род прекратил свое существование, но вдруг ты оказался последним из них, и он проголосовал на собрании Конклава за то, чтобы продолжать твои поиски. Он сказал: «Карстаирсы в долгу перед Эрондейлами».

— Почему? — спросил Алек. — Почему они в долгу перед ними?

— Я не знаю, — ответила Эмма. — Но я пришла, потому что мой отец хотел бы этого, даже если бы это было опасно.

Джейс тихо рассмеялся.

— Что-то подсказывает мне, что тебя не волнуют опасности, — он присел, чтобы их с Эммой глаза оказались на одном уровне. — Есть еще что-то, о чем ты можешь нам рассказать? Они еще что-то говорили?

Она покачала головой.

— Они не знают, где Себастьян. Они не знают, что такое Эдом. Я упоминала его, когда держала Меч Душ, но думаю, они просто решили, будто это другое название для «Ада». Они никогда не спрашивали меня, считаю ли я это реальным местом, поэтому я не рассказывала.

— Спасибо, что рассказала все. Ты помогла нам. Очень помогла. Но тебе лучше уйти, — добавил Джейс таким мягким тоном, каким только мог. — Пока они не заметили, что тебя нет. Но теперь Эрондейлы в долгу перед Карстаирсами. Окей? Запомни это.

Джейс встал, когда Эмма повернулась к Клэри, та кивнула и повела девочку к окну, на котором до этого сидел Джейс. Перед тем как открыть окно, Клэри наклонилась и обняла девочку. Эмма вылезла из окна, как маленькая ловкая обезьянка. Через несколько мгновений не было видно ничего, кроме ее ботинок, а секунду спустя они тоже исчезли. Джейс слышал тихий шорох шагов Эммы по крышам, а потом наступила тишина.

— Мне она нравится, — наконец сказала Изабель. — Отчасти она напоминает мне Джейса, когда он был маленьким, упрямым и поступал так, как будто он был бессмертным.

— Две вещи до сих пор не изменились, — сказала Клэри, закрывая окно. Она села на подоконник. — Я думаю сейчас самый большой вопрос, скажем ли мы Джие или кому-нибудь из Совета о том, что Эмма рассказала нам?

— Зависит от ситуации, — сказал Джейс, — Джиа должна подчиняться тому, чего хочет Конклав, она сама так сказала. Если они решат, что они хотят бросить нас в клетку, пока Себастьян не придет за нами — ну что ж, отлично, это почти лишит нас любого преимущества, которое эта информация могла бы дать нам.

— То есть, все зависит от того, действительно ли полезна эта информация или нет, — подвел итог Саймон.

— Правильно, — сказал Джейс. — Алек, что ты узнал?

Алек достал книгу, которая находилась позади него. Это была демоническая энциклопедия, книга, которая была в библиотеках у всех сумеречных охотников.

— Я думал, что возможно Эдом, название для какого-то демонического измерения…

— Ну, все думали, что Себастьян находится в другом измерении, потому что его нельзя отследить, — сказала Изабель. — Но существуют сотни измерений с демонами и люди не могут просто так попасть туда.

— Некоторые из них изучены лучше других, — сказал Алек. — В Библии и записях Еноха упоминается всего несколько. Все они, естественно, спрятаны в сказках и мифах. В них сказано, что Эдом это пустыня, — прочел он вслух, его голос стал громче. — «И реки Эдома превратятся в смолу, почва его станет серой; земля же — горящей смолой. Ни днем, ни ночью смола не будет остывать, дым от нее будет подниматься ввысь вечно. От поколения к поколению эта земля будет пустынной, никто не пройдет по ней во веки веков», — он вздохнул. — И, конечно же, здесь есть легенды о Лилит и Эдоме. Она была туда изгнана и правила там вместе с демоном Асмодеусом. Вот почему омраченные говорили о принесении Марка Блэкторна ей в жертву в Эдоме.