Казалось, будто она сидела на вершине горы и смотрела на простирающиеся перед собой земли. Клэри увидела Зал Совета, Джейса, неподвижно лежащего у стены. Себастьяна, глядящего на нее с улыбкой.

— Молодец, — сказал он. — Моя сестра, моя королева.

23

Поцелуй Иуды

Двери в Зал взорвались так, что все осколки полетели вовнутрь. Осколки мрамора и дерева летели, словно раздробленные кости.

Эмма уставилась на одетых в красное воинов, которые потоком вливались в Зал, а за ними фейри в зеленом, белом и серебряном. А за ними уже нефилимы: Сумеречные Охотники в черном обмундировании, отчаянно пытающиеся защитить своих детей.

Волна стражей поспешила навстречу Омраченным, но была повержена. Эмма наблюдала за всем происходящим, как в замедленном действии. Она знала, что поднялась на ноги, и Джулиан тоже, сунув Тавви в руки Ливии. Они оба пытались загородить собой младших Блэкторнов, насколько безнадежно это бы ни было.

Вот так все и закончится, подумала она. Они скрылись от воинов Себастьяна в Лос-Анджелесе, бежали к Пенхаллоу, а от Пенхаллоу в Зал, и теперь оказались в ловушке, словно крысы, и погибнут здесь, так что могли бы и не убегать вообще.

Она потянулась к Кортане, думая о своем отце, о том, чтобы он сказал, если бы она сдалась. Карстаирсы никогда не сдавались. Они мучились и выживали. Или погибали, стоя на своих ногах. По крайне мере, если она умрет, думала она, она встретится со своими родителями. Хоть это.

Омраченные хлынули в зал, продвигаясь к центру и разрезая на части отчаянно борющихся Сумеречных Охотников, как лезвия машины, косящей пшеничные поля. Все они казались кровавым пятном, но вдруг зрение Эммы обострилось, и она заметила, как один из них отделился из толпы и направился прямо к Блэкторнам.

Это был отец Джулиана.

Время, которое он служил Себастьяну, не пошло ему на пользу. Его кожа была тусклой и серой, все лицо в кровавых порезах, но он целенаправленно двигался вперед, глядя на своих детей.

Эмма застыла. Джулиан, стоящий рядом с ней, заметил своего отца. Его, как будто, загипнотизировали. Эмма поняла, что он видел, как его отца заставили выпить из Дьявольской Чаши, но после этого он его не видел. Не видел, как отец приставлял меч к горлу своего сына, или смеялся над тем, что его сын может умереть; не видел, как пытали Катерину и обратили в Омраченную …

— Джулс, — сказала она. — Джулс, это не твой отец …

Его глаза расширились.

— Эмма, осторожнее …

Она развернулась и закричала. Над ней навис воин фейри, одетый в серебряные доспехи. У него были не волосы, а тягучий клубок колючих веток. Половина его лица была обожжена и покрыта волдырями, видимо, ему прыснули в лицо железной пудрой или каменной солью. Один глаз закатился, был белым и слепым. Другой же смотрел прямо на Эмму с жестоким намерением. Эмма увидела Диану Рэйберн, ее темные волосы кружились, когда она развернулась к ним, с открытым ртом, чтобы выкрикнуть предупреждение. Диана побежала к Эмме и фейри, но вряд ли она могла успеть. С диким рычанием фейри поднял свой бронзовый меч …

Эмма сделала выпад, вонзая Кортану ему в грудь.

Его кровь была, как зеленая вода. Она брызнула ей на руку, когда она в шоке выпустила меч из рук. Он рухнул словно дерево, с тяжелым звуком ударяясь о мраморный пол Зала. Она прыгнула вперед, хватаясь за рукоятку Кортаны, и услышала крик Джулиана.

— Тай!

Она резко обернулась. Среди хаоса, что творился в Зале, она смогла разглядеть небольшое пространство, где находились Блэкторны. Эндрю Блэкторн остановился перед своими детьми, со странной улыбочкой на лице, и протянул свою руку.

И Тай — Тай, самый недоверчивый из всех них, не такой чувствительный, как остальные, — подался вперед, смотря на своего отца, протягивая ему свою руку.

— Папа? — спросил он.

— Тай? — Ливия потянулась к своему брату-близнецу, но ее рука застыла в воздухе. — Тай, не надо …

— Не слушай ее, — сказал Эндрю Блэкторн. И если до этого еще были сомнения, что этот человек совсем не тот, кто раньше был отцом Джулиана, то теперь, когда Эмма услышала его голос, сомнений не было. В его голосе не было доброты, только лед, и свирепое жестокое ликование. — Иди сюда, мой мальчик, мой Тиберий …

Тай сделал еще один шаг вперед, а Джулиан вытащил из-за ремня свой кинжал и бросил его. Он со свистом пролетел по воздуху, прямо и верно, а Эмма вспомнила, до странного четко, как в последний день в Институте Катерина показывала им, как метать нож, ровно и грациозно, как строка в стихотворении. Как бросить нож так, чтобы ни за что не пропустить цель.

Лезвие пролетело мимо Тиберия, и вонзилось в грудь Эндрю Блэкторна. Глаза мужчины широко распахнулись от шока, его серая рука нащупала рукоять кинжала, торчащего из его ребер, а потом он упал, ударившись о землю. Его кровь растеклась по мраморному полу. Тиберий вскрикнул, развернулся, бросился на своего брата и начал колотить Джулиану в грудь.

— Нет, — пыхтел Тай. — Зачем ты это сделал, Джулс? Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу …

Казалось, Джулиан этого не чувствовал. Он не сводил глаз с того места, где лежал его отец. К ним уже направлялся другой Омраченный, топча тело своего погибшего товарища. Диана Рэйберн стояла в стороне и начала двигаться к детям, а потом остановилась. Ее глаза были полны сожаления.

Чьи-то руки схватили Тиберия за рубашку и оттащили его от Джулиана. Это была Ливви, с онемевшим лицом.

— Тай, — она обняла своего брата, прижав его кулаки по бокам. — Тиберий, перестань, сейчас же. — Тай остановился и повис на своей сестре. Она хоть и была худенькой, но смогла удержать его вес. — Тай, — заговорила она опять с нежностью. — Ему пришлось. Разве ты не понимаешь? Он должен был.

Джулиан пятился назад. Лицо его белое, как бумага. Все пятился и пятился, пока не ударился спиной в одну из каменных колонн, и скользнул спиной по ней вниз. Рухнув на пол, его плечи тряслись от молчаливых всхлипов.

Моя сестра. Моя королева.

Клэри неподвижно сидела на золотом троне из слоновой кости. Она ощущала себя ребенком, сидящим во взрослом кресле. Его создавали для кого-то крупного, ноги у нее болтались над верхней ступенькой. Она вцепилась в подлокотники трона, но ее пальцы не доставали до резных выступов, предназначенных для ладоней — хотя, так как каждый из них был в форме черепа, у нее все равно не было желания к ним прикасаться.

Себастьян расхаживал внутри своего защитного кольца из рун. Время от времени он останавливался, смотрел на нее и улыбался. Его улыбка была непривычной, радостной, и она ассоциировалась у нее с Себастьяном из ее видения, мальчиком с невинными зелеными глазами. Когда она на него смотрела, он вытащил длинный острый кинжал из-за пояса и провел лезвием по внутренней стороне своей ладони. Потом закинул голову, его глаза наполовину закрыты. Он протянул руку, и по его пальцам стекала кровь и брызнула на руны.

Когда капли крови касались рун, каждая из них начинала сверкать искрами. Клэри вжалась в твердую спинку трона. Руны были не из Серой Книги. Они были чужие и незнакомые. Дверь отворилась и в зал вошла Аматис, а за ней два отряда Омраченных воинов. Их лица были пустыми, когда они молча выстраивались вдоль стены зала, но Аматис выглядела взволнованной. Ее взгляд устремился мимо Джейса, неподвижно лежащего на полу рядом с телом убитого демона, и задержался на лице своего хозяина.

— Милорд Себастьян, — сказала она. — Вашей матери в камере нет.

Себастьян нахмурился и сжал окровавленную руку в кулак. Теперь все руны, что были вокруг него, яростно горели холодным леденяще-голубым пламенем.

— Досадно, — сказал он. — Должно быть, другие выпустили ее.

Клэри ощутила прилив надежды, смешанный с ужасом. Она с трудом сохранила молчание, но заметила, как взгляд Аматис метнулся в ее сторону. Кажется, она не удивилась увидеть здесь Клэри. Наоборот, на ее лице появилась улыбка.