- Ася, ты хоть бы поела чего… - тихо сказал он.
- Щас… - отозвалась Ася, не глядя на него.
- Любка хочет Ольке космы выдирать…- усмехнулся Колька.
- Какой Ольке? – помолчав, спросила Ася.
- Ну, жене его…
Ася молчала. Но вечером Кольке все же удалось и накормить Асю, и вытащить ее на улицу. Они сидели на крыльце долго молча, смотрели как тяжелые пасмурные сумерки опускаются на Прямухино, окутывая темной тенью деревню.
- Я своим сегодня сказал… - заговорил Колян почти в полной тишине.
- Что сказал? – равнодушно спросила Ася.
- Что женюсь…
- И че они?
- Мамка обрадовалась. Ты ей нравишься, видать.
- Ну, это она еще не все про меня знает… - пожала плечами Ася.
- Вот и спрашивала все про Леху… И как же я тут взялся вдруг.
- И что ты ей сказал?
- А чего говорить? – Колян достал из кармана куртки пачку сигарет. – Был, говорю, Лешка, и не стало…
Ася молчала, Коля искал по карманам зажигалку.
- Так че, завтра едем? – спросил он.
- Ну да… - равнодушно согласилась Ася.
Колька наконец нашел зажигалку и закурил.
- Ну вот… Подадим завтра заявление, и все… Почти законные будем…
- А ты не пожалеешь? – вдруг спросила Ася.
- Я тебе уж все сказал… - помолчав, ответил Колян. – Ты за меня не думай… Не Леха, не убегу…
Ася закрыла руками лицо.
- Блин, прости ты меня, дурака, Аськ, башка не думает у меня… - он обнял ее и притянул к себе.
Ася прижалась к нему и заплакала.
***
Проводив гостей, Леха с женой, на радость бабке, остались в деревне. И Любка с Нюркой сговорились с Маринкой Шишковой, чтобы устроить у нее баню, и пригласить туда Ольгу. Маринка жила в Лопатино, сразу после школы стала работать почтальоном. Была она немного постарше Любки, но сколько себя она себя помнит, Маринка была всем подругой – и страшим, и младшим. Возможно, такая повышенная коммуникабельность позволяла ей оказываться в курсе всех событий, и исполнять роль сарафанного радио. Все знали, если нужно известить о чем-то большое количество людей, стоит рассказать Маринке, и к вечеру об этом будут гудеть все деревни. Где есть хоть два жителя. Маринка была статной, яркой, шумной, но это не помогало ей быть счастливой. Но не мешало активно помогать другим в осуществлении самых смелых планов. Поэтому она с удовольствием согласилась заманить Лехину жену к себе в баню.
Ольга сначала ответила согласием на предложение Любки, а потом уже посоветовалась с мужем. Леха, естественно, насторожился, и не хотел пускать ее на эту встречу, но адекватно объяснить не смог, почему его жена не может поближе познакомиться с местными девчатами, поэтому ему ничего не оставалось делать, как отпустить жену к Маринке, и молиться, чтобы эта баня не кончилась скандалом.
Девчонки сначала дружелюбно встретили Ольгу. Они сидели на лавочке у Маринкиного палисадника плотно, плечом к плечу. Ольга подошла к ним и поздоровалась.
Любка ожидала увидеть высокую стройную блондинку, глупую, но красивую. Ей казалось, что только на такую девушку можно было променять Асю. Однако из всех ее ожиданий оправдался только первые пункты – Ольга оказалась высокой стройной брюнеткой с карими глазами, но в целом, ее внешность не производила особого впечатления, и заметно проигрывала Асиной красоте.
- Молодец, что не испугалась нас, - сказала ей Любка уже в бане.
- А с чего это мне вас бояться? – спокойно спросила Ольга.
- А с того, что городские обычно думают, что деревенские их бить будут! – засмеялась Маринка.
- Я так не думаю! – пожала плечами Ольга.
Они напарились, напились кваса, но никто не решался поговорить с Ольгой про Асю. Хотя именно желание открыть Ольге глаза на Леху и стало причиной для встречи. Ольга рассказала, что ее брат учится вместе с Лехой, что сама она провалила экзамены в универ, и до сих пор не определилась с работой.
И вдруг Ольга заговорила о Асе сама.
- Вы мне, наверное, про Асю хотели рассказать? – спросила Ольга.
Девчонки переглянусь.
- Ну, может… - проговорила Любка. – Тебе Леха что ли рассказал про нее?
- Да сама не дура, - усмехнулась Ольга, - да и она – не иголка, не утаишь…
- Ну да. Да и чего ее таить? Что было, то было, - зачем-то сказала Маринка, чем разозлила Любку.
- А то таить, что между прочим Лешка твой сволочь последняя… Он Аське мозги дурил, а сам с тобой там таскался… А у них ведь любовь давнее была… - раздраженно сказала Любка.
- И что же ты мне теперь делать прикажешь? – по-прежнему спокойно спросила Ольга.
- А ни че! – Любка вскочила и начала срывать листья с сирени, росшей в Маринкином палисаднике. – Ты уже все сделала!
- Знаешь, что я тебе скажу? – Ольга тоже поднялась и подошла почти вплотную к Любке. – Даже если бы я знала, что он тут с ней… Даже если бы видела их своими глазами… Я, может быть, все рано бы… - Ольга запнулась и тоже сорвала листик.
Все молча ждали, чтобы Ольга договорила.
- В общем, я бы за него пошла бы по-любасу… Девки, можете меня убивать… Но перед вашей Аськой я не виновата… Тем более, что теперь уж поздно… Да и ребенок у нас будет… Деваться мне теперь все равно некуда… - Ольга посмотрела на свою руку – она растерла листик и пальцы теперь были зелеными.
- А ведь походу она-то не хуже Аськи-то пострадала… - тихо проговорила Нюрка.
- Да чего уж говорить… Понятно это… - согласилась Маринка.
- А Леха ваш… все равно сволочь! – буркнула Любка.
***
Маринка после бани и разговора с девчонками, одиноко уставилась дома в телевизор. Жила она с матерью, теткой Галей, которая, несмотря на свою не мнимую инвалидность с частичной парализованностью умудрялась также нехило выпивать. Напиваясь вне дома, тетка Галя не могла уже самостоятельно покинуть гостеприимный приют, даже если таковой оказывался наутро всего лишь сараем или даже лавочкой у колонки, поэтому дома ночевала она редко. Маринка же была настолько занята работой и Мишкой Поспеловым, что уже не успевала следить за всеми перемещениями своей матери. Любовь захватила в плен юную Маринкину душу еще в школе, и никак не хотела отпускать до сих пор. Уже несколько лет прошло с тех пор, как Маринка написала неровным, почти детским почерком письмо Мишке, в котором признавалась ему в любви. Мишка же в свою очередь не стал изображать из себя пушкинского героя, тем более что и сама Маринка даже отдаленно не напоминала Татьяну Ларину. Поэтому буквально со школьной скамьи Маринка всецело и безраздельно оказалась в Мишкиной собственности. Бывала им неоднократно бита, знала, что нелюбима им, но терпела от него все. И когда он пил, пила с ним, когда он милостиво соглашался поночевать у нее, приглашала с радостью, когда он любил другую, ждала его, когда он гнал ее, не уходила, когда он звал ее… впрочем, звать ее не надо было вовсе, она и так всегда была рядом… Она сама себе иногда удивлялась, как у нее так получается? Столько вокруг мужиков разнокалиберных, а вот засел в сердце один, и никуда его не выкинешь.
По телевизору, по одной из двух программ, других в деревне на обычную антенну не заловишь, шло какое-то юмористическое шоу. Маринка поймала себя на мысли, что больше половины шуток она просто не понимает. Такое время – все стремительно меняется в стране, в обществе, в каждом человеке. И деревня меняется, а именно умирает. Представители поколения родившихся в деревне в конце семидесятых - начале восьмидесятых, выросшие по большой части уже в новой, постперестроечной России, еще помнят колхозы, фермы, колосящиеся поля, работающие сеялки-веялки-молотилки, знают, как подоить корову. Но уже не хотят, не умеют жить на земле, они потянулись в перестроечный круговорот, их засосало в страшную воронку, где крутится страна, выживает, стонет, тоскует по прошлому, грезит о настоящем…