43. (С. 73). Жители селений Эндирей и Аксай, по всей вероятности, своим происхождением были связаны с более крупным политическим (возможно, и этническим) образованием, известным в прошлом под названием барагуны, брагунцы (рус), борагъан (кумык.), боргъуны (чечен.) и сохранившим в настоящее время свое наименование лишь за одним населенным пунктом Бораган-аул (по-русски Брагуны) в Чечено-Ингушетии.
Как отмечают русские источники, в XVII в. существовало отдельное Брагунское феодальное владение, мурзы которого были в близких родственных отношениях с кабардинскими и кумыкскими князьями.
О территориальном расселении брагунцев источники XVII в. сообщают следующее: «А Брагунские кабаки сидят от острогу (имеется в виду Сунженский острог, построенный русскими в 1590 г. на Сунже, при впадении ее в Терек. – С.Г.) в 2 верстах… А пашни у барагинских черкес меж Сунжи и Терека на горах от Горячего Колодезя версты 32 и больше, а от острогу та пашня верст 7. А у тех барагунских мурз владения их конных людей (т. е. войско. – С.Г.) будет с 300 человек. А как на Сунже-реке острог ставлен, и те барагунские мурзы к тому острожному делу дали… для лесной доски с 700 быков и телеги». (См.: Кабардино-русские отношения. Т. I. – С. 302). Более того, бораганцы жили и по Акташу, там, где со своим народом поселился сын Султанмута Казаналип, владетель Эндери. В 1647 году князь Казаналип сообщал терским воеводам, что «с кабаками своими и со всем владением с прежнего своего житья перешел и поселился возле Борагун по речке Акташу в урочище в Чумлях», т. е. там, где, очевидно, поныне находится сел. Андрейаул (Русско-дагестанские отношения. С. 178–179). На этих же землях их локализует и автор начала XIX в. С. Броневский. «Брагунское или Барагунское владение, – пишет он, – имеет верст 12 в длину по берегу Терека, начиная от Давлет-Гиреевой деревни до устья Сунжи, и верст десять в величайшей ширине от Терека до Сунжи… Главное место сего владения есть Брагонская деревня, лежащая на левом берегу Сунжи, в трех верстах выше стечения оной с Тереком против Шедринской станицы. В ней числится жителей до 500 дворов из разных переселенцев, наипаче из кумыков». (Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. Ч. П. -С. 96). Барагунские мурзы в первой половине XVII в. принимают самостоятельно, как и другие феодальные владельцы Северного Кавказа, русское подданство.
В 1635 году брагунский Куденек-мур-за (Куденет-мурза) со своими сыновьями и с 20 узденями приезжает в Терский город, где принимает присягу «быть под… государевою высокую рукою в холопстве неотступно навеки». В 1645 году в числе кумыкских, черкесских и других северокавказских владельцев дает присягу верности царю Алексею Михайловичу и мурза Барагун. «…За себя и за их узденей и за всех их владенье к шерти на Куране привели» (Кабардино-русские отношения. Т. I. – С. 264, 266).
По всей вероятности, брагунцы не всегда сохраняли свою политическую независимость, об этом свидетельствуют сведения о власти над ними черкесских и кумыкских князей.
Брагунцы жили по соседству с теми и с другими – «И тараковский де Суркай-шевкал с кумыцкими ратными людьми стоит на Кумыцкой стороне за Сунжею-рекою против барагунского селища» (Там же. С. 315). Очевидно, имели место и переселения брагунцев или части с их территории вблизи стольных «городов» черкесских и кумыкских князей. В 1653 году Астраханский воевода писал в Посольский приказ о том, что шамхал Тарковский пошел на Барагуны, чтобы «барагунских мурз с уздени и с черными людьми и з женами и з детьми и з животы к себе вести», т. е. увести их к Таркам. Сын Султанмута Эндирейский князь Казаналип в своей грамоте в том же 1653 г. писал царю Алексею Федоровичу, что бараганцы «холопи наши искони, и отца моего Султан-Мугмута. И мы, с кизылбаши, и с кумыки, с шевкалом пришед, барагунов взяли. И кизылбаши и шевкал учинили мне силу, барагунов перевели за Койсу и велели им кочевать на своей стороне». (Русско-дагестанские отношения. С. 193).
Источники второй половины XVIII и начала XIX вв. Брагунское владение характеризуют уже как кумыкское, подвластное кумыкским князьям – «Кумыцких Аксаевской, Андреевской, Костюковской и Брагунской деревень» (1761); «В кумыцких: Брагунской, Аксанской (Аксайской. – С.Г.), Андреевской, Костюковской (Костеков-ской. – С.Г.) и принадлежащих к их владельцам деревнях…» (1765 г. Кабардино-русские отношения. Т. П. – С. 215, 240).
Авторы начала XIX в. также высказывают мысль о превалирующем влиянии кумыкских князей на Барагунскую землю. В 1812 году А. М. Буцковский пишет, что она принадлежит «кумыкского рода князьям: Устархану Гудайнатову (явно потомку мурзы Куденека или Куденета. – С.Г.), Адилгирею Кучукову и Бей-султану Арсланбекову, из коих первый старший» (См.: Буцковский А. М. Выдержки из описания Кавказской губернии и соседних областей // История, география и этнография Дагестана XVIII–XIX вв. Архивные материалы / под ред. М.О. Косвена и Х.М. Хашаева. – М., 1958. – С. 244). С. Броневский же несколькими годами позже (1823 г.) сообщает, что Брагунское владение «принадлежит двум кумыкским князьям – двоюродным братьям, полковнику Кучун-Беку (очевидно, Кучуку Бековичу – С.Г.) Таймазову и Ахтула-Беку», но он одновременно отмечает, что это владение «причислено Черкесским областям по естественному начертанию живых урочищ, хотя брагунские жители, будучи татарского происхождения, принадлежат собственно отделению кумык (надо читать «кумыков». – СП)» (Там же. С. 94). Думается, что часть брагунских жителей была переселена кабардинским Кучуком Бековичем-Черкесским или другим представителем этого княжеского дома на его родовые земли в районе Моздока, где они образовали поселение Кучук-юрт, он же Бекиш-юрт (совр. Красный Кизляр и Подгорное), и отбывали все феодальные повинности в пользу Бековичей Черкесских.
Кто же были сами бораганцы по происхождению? В «Географическо-статистическом словаре Российской империи» (СПб, 1863. Т. I. – С. 312) читаем: «Брагуны, Брагунский аул Терской области на лев. бер. Сунжи… Аул заселен еще в XVI в. выходцами из Крыма, ч. ж. 3500 д. об. п.». Народная молва им также приписывает «татарское» происхождение и связывает их с Крымом, с именем Барак-хана (умер 1556 г.), который, по преданию самих брагунцев, перекочевал со своими людьми из Крыма на Северный Кавказ, на Терек. Н. Семенов, приведя эту версию и связывая их происхождение с ногайцами, ссылается на ногайскую народную песню, где действительно упоминается Барак-хан как владелец «земель от родника Балта до Ташгечу», т. е. до мест расселения бораганцев по Тереку. (См.: Н. Семенов. Указ. соч. – С. 238, 424).
В феодальный период бораганцы в основном растворились в разноэтнической среде. Только жители двух аулов на территории современной Чечено-Ингушетии – Бораган-аула (он же Брагуны) и Баммат-юрта – признают себя потомками брагунцев. В то же время брагунцы, смешавшись с кумыками, чеченцами, ингушами и кабардинцами, оставили воспоминания о себе в топонимике этих мест (Бораган-гечу – недалеко от Аксая, Барагъан – аул в Эндирее), в названиях чеченских тейпов (родственных групп) и т. д. И, наконец, прямыми потомками брагунцев надо признать (если не всех, то часть) жителей сел. Красный Кизляр (быв. Кучук-юрт) и Подгорное Моздокского района Сев. Осетии, бывших подвластных кабардинским князьям Бековичей-Черкесских. И поныне кумыки, проживающие в этих селениях, признают свое родство с жителями Бораган-аула и другими брагунцами.
44. (С. 77). Это утверждение автора вызывает сомнение. Рядовой общинник, живущий и работающий на земле, принадлежащей феодалу, не мог быть «хозяином земли». Он имел право на надел, за пользование которым обязан был вносить определенную феодальную ренту.
45. (С. 78). Князья Хамзаевы (начиная с Алиша Хамзаева) в русских документах часто именовались Хамзиными.
46. (С. 78). Мычыгышами кумыки называли чеченцев, живущих по речке Мычык (Мычык – река, ич – внутри, мычыгыш – живущие за р. Мычык) и говорящих на одном из диалектов чеченского языка. Жители квартала Мычыгыш – аула сел. Аксай, очевидно, генетически были связаны с чеченцами этой группы. Чеченцы и кумыки постоянно находились в тесных культурно-экономических контактах. Браки между представителями этих двух народов были частым явлением. Высылку по кровной мести чеченцы нередко отбывали в селениях засулакских кумыков, а отдельные кровники обосновывались в них с семьями на постоянное жительство.