— Родители Кайлы Александр должны…

— Они вернулись, — перебила его Аманда. — И ты не должен и близко к ним подходить без адвоката.

— Почему?

— Они подают в суд на Академию Вестфилд, на семью Кампано и на департамент полиции Атланты. Я уверена, что как только они осознают, что мы тоже занимаемся этим делом, то порадуют иском и нас.

— На каком основании?

— Школа не смогла помешать Кайле уйти с занятий. Кампано не смогли помешать девочке умереть, а департамент полиции не способен найти собственную задницу, даже если бы им нарисовали карту.

Из соседнего кабинета раздался голос Кэролайн:

— Эван Бернард ожидает на третьей линии.

— Позвольте мне с ним поговорить, — обратился Уилл к Аманде.

— Ты пытаешься искупить свои грехи?

— Я пытаюсь не обидеть человека, который хочет нам помочь.

— Не смеши меня. — Она нажала кнопку динамика. — Мистер Бернард, это Аманда Вагнер. Я заместитель директора особого подразделения по задержанию преступников. Агент Уилл Трент рядом со мной. Большое спасибо, что вы согласились нам помочь.

— Не за что, — отозвался он. — Полицейский, которого вы прислали, прибыл с мигалкой и сиреной прямо к двери. — Он натянуто усмехнулся. — Должен признаться, это меня несколько смутило.

Аманда покровительственно улыбнулась.

— Считайте, что мы хотели оградить вас от придирок.

Уилл покачал головой. На другом конце провода воцарилось молчание. Он взял на себя инициативу, обратившись к педагогу:

— Мистер Бернард, вы могли бы сказать нам, что думаете об этих записках?

— Должен признать, они показались мне любопытными.

— Вы можете объяснить почему?

— Первая, которую я бы прочитал как «Она принадлежит мне!», кажется мне странной. Я уже говорил вчера, что все дислексики разные, и, возможно, вам лучше обратиться к лингвисту, специализирующемуся на региональных диалектах, но я считаю, что вы имеете дело с безграмотным человеком, а не с дислексиком.

— Почему вы в этом уверены?

— Вообще-то, я в этом не уверен. — Он задумчиво хмыкнул в трубку. — Я могу опираться только на собственный опыт. От дислексика я бы ожидал, что он перемешает буквы, а не наделает ошибок. Перегруппировка — наиболее характерная для них черта. К примеру, Эмма постоянно переставляла буквы «е» и «л» в слове «хлеб» и писала «хелб».

Аманда даже не скрывала своего нетерпения.

— Как насчет других записок?

— Вторая записка содержит одно слово — «насильник». Разумеется, оно написано правильно. Но третья… «Уставь ее в покои» вместо «Оставь ее в покое»… Прошу вас не забывать, что все люди разные, но слово «уставь» кажется мне странным. — Он снова похмыкал. — Да и слово «покои» заставляет задуматься.

Уилл с трудом справлялся со всей этой орфографией и фонетикой, но все равно спросил:

— Почему же?

— Потому что именно так написал бы это слово дислексик. Это слово в его самой чистой форме. Никаких набеганий или неожиданных ошибок.

— Итак, ваше мнение? Кто-то прикидывается дислексиком или он и в самом деле страдает этим расстройством?

— Видите ли… — Бернард замялся. — Я не врач. Я учитель чтения. Но если бы вы спрашивали меня под угрозой расстрела, я бы сказал, что вы имеете дело с взрослым человеком, скорее всего, средних умственных способностей, который так и не освоил простейшие правила чтения и письма.

Уилл поднял голову и обнаружил, что Аманда пристально смотрит на него. Они не привыкли к прямым ответам.

— Значит, вы не думаете, что этот человек страдает чем-то вроде неспособности к чтению?

— Вы попросили меня высказать свое мнение, и я честно его сообщил. Я бы сказал, что человек, написавший эти записки, так и не научился ни толком читать, ни правильно писать. В лучшем случае он находится на уровне второго или третьего класса.

— Как такое может быть? — засомневалась Аманда.

— Я встречался с этим гораздо чаще, когда работал в государственной школе, но такие люди действительно есть. Дети, испытывающие затруднения при обучении чтению, умудряются ускользнуть от внимания педагогов и экзаменаторов. Ты пытаешься им помочь, но на самом деле совершенно бессилен. Это одна из причин, заставивших меня перейти в Вестфилд.

Из динамика донесся школьный звонок.

— Прошу прощения, — сказал Бернард, — но мне пора в класс. Я могу найти замену, если вы…

— Все в порядке, — заверил его Уилл. — Спасибо за то, что уделили нам время. Вы не могли бы вернуть эти записки патрульному, который их вам доставил?

— Разумеется. Пожалуйста, звоните, если у вас будут еще вопросы. Мне жаль, что я не смог помочь вам больше.

— Вы очень нам помогли, — ответил Уилл. — Я был бы вам признателен, если бы этот разговор остался между нами. Мы стараемся избегать ситуаций, способных усугубить положение Эммы.

— Конечно. Я думаю, наши ученики и без того травмированы этой трагедией.

— Большое спасибо, мистер Бернард.

Аманда нажала на кнопку, заканчивая разговор.

— Ты что-нибудь из этого понял? — обратилась она к Уиллу.

— Да, — кивнул он. — Наш писатель — взрослый человек средних умственных способностей и в придачу к этому малограмотный.

— Ты и представить себе не можешь, как меня радуют эксперты, способные напрямик высказать свое мнение.

В кабинет вошла Кэролайн. В руке она держала какую-то папку.

— Результаты проверки биографических данных работников копировального центра. И еще позвонил Гордон Чу, чтобы сказать, что он опаздывает на полчаса.

Аманда не удосужилась ее даже поблагодарить. Она открыла папку и принялась листать страницы, сообщая ключевые аспекты Уиллу.

— Вопросов ни к кому нет, не считая Лайонела Эдварда Петти, у которого имеется судимость за хранение наркотиков. Во время остановки на светофоре у него в бардачке нашли две унции марихуаны.

— Ему предъявили обвинение в распространении? — спросил Уилл.

Хотя эти вопросы обычно оставляли на усмотрение судьи, одна унция считалась правонарушением, а две унции могли истолковать как распространение наркотиков.

— Он сдал своего дилера, — пояснила Аманда, — и отделался штрафом.

— Фейт нашла марихуану в комнате Адама Хамфри. Пакет был приклеен снизу к крышке стола, — сообщил Уилл. — Это очень слабая связь, но копировальный центр находится совсем недалеко от Теха. Если он действительно торговал наркотиками, то запросто мог сходить в университетский городок во время перерыва на ланч.

— Я уверена, что в университетском городке полно своих собственных наркоторговцев. — Аманда закрыла папку. — Я получаю сплошные отговорки от подрядчиков, посылавших свои бригады на работы к копировальному центру. Моя интуиция говорит, что они использовали нелегалов. Может, нам стоит еще раз туда съездить и узнать, не беседовал ли кто-нибудь из сотрудников центра с рабочими? Там есть латиноамериканская девушка, которая работает в утреннюю смену. — Она сверилась с какой-то страницей в папке. — Мария Контрерас. Может, она с ними общалась? А может, я просто занимаюсь расовой дискриминацией. Проверь и всех остальных девушек. Они могли флиртовать с мужчинами.

Она вручила было листок Уиллу, но передумала.

Он протянул руку.

— Я отдам его Фейт.

Аманда положила документ на стол и придвинула к нему.

— Уилл, тебе нужен напарник, — недвусмысленно заявила она.

— Вы же знаете, что я плохо срабатываюсь с людьми.

— Мне кажется, ты довольно неплохо сработался с Фейт Митчелл.

— Это потому, что она знает, что это скоро закончится.

— Ага, — протянула Аманда, — вот оно. Знаменитая самооценка Уилла Трента.

— Что это значит? — ощетинился он.

— Я не твоя мама, Уилл, но тебе пора стать мужчиной и прекратить жалеть себя из-за какого-то недостатка.

Он не стал спрашивать, почему она без конца тычет ему в лицо его дислексией, если считает эту проблему столь незначительной. Политика Аманды была построена на том, что она выясняла слабые места своих подчиненных и напропалую использовала эту информацию.