— Привет, Мигель Анхель.

Он не ответил, а вздохнул и молча посмотрел на них.

— Я инспектор Саласар, а это, — произнесла Амайя, указывая на Хонана, — помощник инспектора Эчайде. Мы хотим поговорить с тобой о Карле Хуарте.

Он поднял голову и, как будто борясь с невероятной усталостью, прошептал:

— Мне нечего сказать. Все, что я мог сказать, уже записано в моем заявлении… Я больше ничего не знаю. Это правда, я больше ничего не знаю. Я ее не убивал, и все тут. Я больше ничего не знаю. Оставьте меня в покое и поговорите с моим адвокатом.

Он снова опустил голову и сосредоточил все свое внимание на бледной и пересохшей коже своих ладоней.

— Хорошо, — вздохнула Амайя. — Я вижу, что начать с тобой разговор будет нелегко. Попробуем еще раз. Я думаю, что не ты убил Карлу.

Мигель Анхель снова поднял на нее глаза, в которых на этот раз читалось удивление.

— Я считаю, что она была жива, когда ты с ней расстался. Очевидно, кто-то убил ее после того, как ты уехал.

— Это… — запинаясь, произнес Мигель Анхель, — Должно быть, так все и было. — Крупные слезы покатились по его щекам, и он начал дрожать всем телом. — Наверное, именно так это и произошло, потому что я ее не убивал. Пожалуйста, поверьте мне, я ее не убивал.

— Я тебе верю, — произнесла Амайя, пододвигая к нему пачку салфеток. — Я тебе верю, и я помогу тебе отсюда выйти.

Юноша сплел пальцы в умоляющем жесте.

— Пожалуйста, пожалуйста, — бормотал он.

— Но сначала ты должен помочь мне, — почти ласково продолжала Амайя. Он вытер слезы и кивнул, продолжая тихонько поскуливать. — Расскажи мне о Карле. Какой она была?

— Карла была классной девчонкой. Такая заводная. Очень хорошенькая, очень открытая, у нее было много друзей…

— Как вы познакомились?

— В школе. Потом я бросил учебу и пошел работать… До того, как все это произошло, мы с братом крыли крыши черепицей. У меня неплохо получалось, и я зарабатывал хорошие бабки. Приходилось вкалывать, но платили за это недурно. А Карла продолжала учиться, хотя твердила, что тоже хочет бросить школу. Но родители настаивали на том, что она должна получить образование, а она была послушной.

— Ты сказал, что у нее было много друзей. Может, она еще с кем-то встречалась? С другими парнями?

— Нет, нет, такого не было, — ответил юноша, несколько оживляясь и морща лоб. — Она была со мной, а больше ни с кем.

— Как ты можешь быть так в этом уверен?

— Потому что я это знаю. Спросите у ее подруг. Они подтвердят, что она была от меня без ума.

— Вы занимались сексом?

— Еще как, — улыбаясь, ответил Мигель Анхель.

— Когда полиция нашла труп Карлы, у нее на груди были следы твоих зубов.

— Я уже это объяснял. У нас с Карлой все так и было. Ей это нравилось, и мне тоже. Что с того, что нам нравился жесткий секс? В этом не было ничего особенного, это были просто игры.

— Ты утверждаешь, что ей нравился экстремальный секс, и, тем не менее, ты сам заявил, — произнес Хонан, заглянув в записи, — что в ту ночь она не хотела вступать с тобой в связь и что ты на нее разозлился. Что-то тут не вяжется, ты не находишь?

— Это все из-за наркотиков. Она то заводилась, как мотоцикл, то на нее нападала паранойя, и она начинала отказываться… На моем месте любой бы психанул. Но я ее не принуждал и не убивал. С нами уже такое и раньше случалось.

— И каждый раз, когда это случалось, ты выталкивал ее из машины и оставлял лежать на склоне горы?

Мигель Анхель метнул на Амайю злобный взгляд и сглотнул, прежде чем ответить.

— Нет, это произошло впервые. И я не выталкивал ее из машины. Она сама выскочила и не хотела садиться обратно, как я ее ни упрашивал. А потом мне надоело ее уговаривать, и я уехал.

— Она расцарапала тебе шею, — напомнила Амайя.

— Я же вам уже сказал, ей это нравилось. Иногда она мне всю спину разрывала в клочья. Наши друзья могут это подтвердить. Прошлым летом, когда мы загорали, они увидели следы укусов у меня на плечах. Они посмеялись и назвали ее волчицей.

— Когда вы до того вечера в последний раз вступали в интимные отношения?

— Думаю, что накануне. Мы трахались каждый раз, когда встречались. Я же сказал вам, что она была от меня без ума.

Амайя вздохнула и встала со стула, сделав знак надзирателю.

— Последний вопрос. Как она ухаживала за лобком?

— За лобком? Вы хотите сказать, за волосами на письке?

— Да, за волосами на письке, — невозмутимо повторила Амайя. — Так как она за ними ухаживала?

— Сбривала, оставляя совсем чуть-чуть и только наверху, — улыбаясь, ответил парень.

— Зачем она брилась?

— Я вам уже сказал, что нам такие штучки нравились. Меня это приводило в восторг…

Когда они уже шли к двери, Мигель Анхель вскочил на ноги.

— Инспектор.

Дежурный жестом приказал ему сесть. Амайя обернулась к нему.

— Скажите, почему мне сейчас верят, а раньше не верили?

Прежде чем ответить, Амайя посмотрела на Хонана, задаваясь вопросом, заслуживает ли этот петушок объяснения или нет. Она решила, что, пожалуй, заслуживает.

— Потому что нашли еще одну мертвую девушку, и ее убийство отчасти напоминает смерть Карлы.

— Вот видите! Видите? Когда я отсюда выйду?

— Тебе обо всем сообщат, — произнесла Амайя, направляясь к выходу.

4

Она смотрела в окно, когда зал за ее спиной начал заполняться людьми. Прислушиваясь к стуку отодвигаемых стульев и гулу разговоров, она прижала ладони к стеклу, покрытому микроскопическими капельками влаги от ее дыхания. Холод напомнил ей о зиме и серой сырой Памплоне в быстро сгущающихся февральских сумерках, и она испытала острый приступ тоски по лету, до которого все еще было так далеко, как если бы оно принадлежало к другому миру. Лето внезапно показалось ей вселенной света и тепла, где не было и быть не могло мертвых девушек, брошенных в ледяную воду реки.

К ней подошел Хонан и протянул ей кофе с молоком. Она поблагодарила его улыбкой и обняла горячий стаканчик обеими ладонями, тщетно пытаясь согреть закоченевшие пальцы. Подойдя к столу, она села и молча ожидала, пока Монтес закроет дверь, а разговоры стихнут.

— Фермин? — произнесла Амайя, приглашая инспектора Монтеса начать совещание.

— Я съездил в Элисондо, чтобы побеседовать с родителями девочек и пастухом, который обнаружил труп Карлы Хуарте. От родителей толку никакого. Отец и мать Карлы говорят, что им не нравились друзья их дочери, потому что они слишком много гуляли и пили. Они убеждены, что это дело рук ее парня. Одна маленькая подробность: они заявили об исчезновении Карлы только четвертого января. Принимая во внимание то, что девушка вышла из дома тридцать первого числа… В свое оправдание они говорят, что первого числа ей исполнилось восемнадцать. Она часто грозилась уйти из дома, и они решили, что она осуществила свое намерение. Но когда они опросили всех ее подруг, то обнаружили, что ее уже несколько дней никто из них не видел.

Родители Айнои Элизасу еще не оправились от потрясения. Они находятся здесь, в Памплоне, в институте судебной медицины. Ожидают вскрытия, после которого им смогут отдать тело. Девочка была чудесная, и они не понимают, как кто-то мог сделать такое с их дочерью. От брата тоже удалось добиться немногого. Он винит себя в том, что вовремя не предупредил родителей. А ее подруги из Элисондо говорят, что сначала они все были дома у одной из девочек, а потом гуляли по городу. Как только Айноа поняла, что уже очень поздно, она сразу убежала. Ее никто не провожал, потому что остановка была совсем рядом. Они не припоминают, чтобы к ним подходили подозрительные люди, и они ни с кем не ссорились. Парня у Айнои не было, и она ни с кем не флиртовала. Самым содержательным оказался разговор с пастухом, Хосе Мигелем Аракамой. Примечательная личность. Он повторил свое первоначальное заявление, но самым важным оказалось кое-что, о чем он поначалу забыл и вспомнил только через несколько дней. Это одна маленькая подробность, которой он сразу не придал значения, потому что ему показалось, что это не имеет отношения к обнаружению трупа.