Опасаясь разрушить мистическую сосредоточенность, свидетелем которой она стала, Энграси медленно приблизилась и шепотом спросила:

— Что они говорят?

— То, что я хочу знать, — не поднимая головы, ответила Амайя.

— А что ты хочешь знать, милая?

— Закончится ли это когда-нибудь.

Амайя показала на карту, которая занимала на ее циферблате место числа двенадцать. Это было колесо фортуны.

— Это большие изменения, — произнесла она. — Меня ждут перемены к лучшему.

Энграси глубоко вздохнула, но промолчала.

Амайя взяла новую карту, положила ее в центр круга и улыбнулась.

— Видишь? — показала она. — Когда-нибудь я отсюда уеду и уже никогда не вернусь.

— Амайя, ты знаешь, что себе гадать нельзя. Я очень удивлена. Когда ты этому научилась?

Девочка не ответила. Она взяла еще одну карту и положила ее поперек предыдущей. Это была смерть.

— Это моя смерть, тетя. Возможно, это означает, что я вернусь, только когда умру, чтобы меня здесь похоронили, рядом с амоной Хуанитой?

— Нет, это не твоя смерть, Амайя, но вернуться тебя заставит именно смерть.

— Я не понимаю. Кто умрет? Что может заставить меня вернуться?

— Возьми еще одну карту и положи ее рядом с этой, — приказала тетя. — Дьявол.

— Смерть и зло, — прошептала девочка.

— До этого еще далеко, Амайя. Постепенно все прояснится. Слишком рано, чтобы пытаться понять, что все это означает. Кроме того, у тебя нет мерила, чтобы предсказывать свое собственное будущее. Оставь карты.

— Что значит у меня нет мерила, тетя? И вообще, я думаю, что будущее уже наступило, — добавила она, сбрасывая капюшон и показывая застывшей в ужасе тете свою голову.

Тете понадобилось очень много времени, чтобы утешить девочку и убедить ее выпить немного молока с печеньем. Тем не менее, она уснула, как только села в кресло, чтобы посмотреть на огонь, который пылал в камине Энграси, несмотря на то что стоял май, возможно, для того, чтобы отогнать ледяную зиму, надвигавшуюся на нее подобно глашатаю смерти.

Карты остались лежать на столе, возвещая об ужасах, ожидающих эту девочку, которую она любила больше всех в жизни и которая обладала врожденным даром ощущать зло. Энграси надеялась, что милостивый Господь также наделил ее силой, необходимой для того, чтобы с этим злом бороться. Она начала собирать карты и увидела колесо фортуны, символизирующее Амайю. Колесо обозрения, которое вращали какие-то существа. Они делали это совершенно бездумно, повинуясь лишь собственной прихоти, даже не догадываясь о том, что после очередного непредсказуемого поворота колеса все способно пойти кувырком. Оставался всего месяц до ее дня рождения, до момента, когда правящей планете предстояло войти в ее знак, до момента, когда происходит все, что должно произойти.

Она села, внезапно ощутив, что ее силы иссякли, не сводя глаз с бледного личика спящей перед камином девочки, виднеющегося сквозь остриженные локоны.

16

Энграси развязала узелок и протянула колоду Розауре, чтобы она ее перемешала.

— Нам выйти? — спросила Амайя.

— Нет, останьтесь, это не займет и десяти минут, а потом мы будем ужинать. Это будет короткая консультация.

— Видишь ли, я имела в виду, что, возможно, ты будешь говорить о чем-то сугубо личном, чего мы не должны слышать… То есть, возможно, ты хотела бы уединиться…

— Нет, в этом нет необходимости. Розаура гадает так же хорошо, как и я. Скоро она сможет это делать сама. Честно говоря, я не нужна ей и для интерпретации, но ты же знаешь, что себе гадать нельзя.

Амайя удивленно подняла брови.

— Роз, я не знала, что ты умеешь гадать на картах.

— Я начала практиковаться совсем недавно. Похоже, в последнее время в моей жизни появилось много нового, чего со мной не случалось уже очень давно…

— Я не знаю, что тебя так удивляет, — вмешалась Энграси. — Все мои племянницы обладают даром гадать на картах. Даже Флора способна это делать совсем неплохо. Но прежде всего, это ты… Я тебе всегда говорила: из тебя выйдет выдающаяся гадалка.

— Это правда? — заинтересованно спросил Джеймс.

— Неправда, — отрезала Амайя.

— Конечно правда, милый. Твоя жена прирожденная ворожея, так же, как и ее сестры. Они все необыкновенно одаренные. Им всего лишь необходимо нащупать свой путь к ясновидению. И у Амайи этот дар развит больше, чем у ее сестер… Обрати внимание на то, какую профессию она выбрала. Такую, в которой, помимо методов и сбора доказательств, важнейшую роль играет интуиция, способность различить то, что скрыто от остальных.

— Я бы сказала, что это здравый смысл в сочетании с наукой под названием криминология.

— Да, и шестое чувство, которое работает, когда ты обладаешь развитой интуицией. Во время консультаций для меня так же естественно знать, что чувствует человек, который сидит передо мной, как и для тебя во время допросов. Я знаю, когда он страдает, лжет, что-то скрывает, чувствует себя виноватым, мерзким, когда его что-то терзает или же он, напротив, считает себя лучше других. Разница в том, что ко мне они приходят добровольно, а к тебе — нет.

— Звучит вполне логично, — согласился Джеймс. — Может, ты и в самом деле пошла в полицию, потому что, как говорит твоя тетя, обладаешь врожденной развитой интуицией.

— Так и есть, — важно кивнула Энграси.

Роз протянула тете тщательно перетасованную колоду, и Энграси начала брать карты из верхней части колоды и выкладывать на столе классический зодиакальный круг из двенадцати карт. В этом раскладе карта, лежащая на месте числа двенадцать, символизирует консультанта… Энграси не произносила ни слова, внимательно наблюдая за погруженной в изучение карт Роз.

— Можно уточнить вот это? — произнесла она, касаясь одной из карт.

Тетя, которая заняла выжидательную позицию, с довольным видом улыбнулась.

— Конечно, — отозвалась она, собирая карты и возвращая их в колоду.

Она снова протянула их Роз, которая быстро перемешала колоду и снова положила на стол. На этот раз Энграси разложила их в форме креста. Этот короткий расклад из шести, максимум из десяти карт, чаще всего использовался для ответа на более конкретный вопрос. Перевернув все карты изображением вверх, она слегка улыбнулась, хотя в этой улыбке сквозила досада.

— Вот, пожалуйста, — утвердительно произнесла она, ткнув в карты кончиком изящного пальца.

— Черт, — прошептала Розаура.

Джеймс напряженно, но с большим интересом наблюдал за ними, напоминая ребенка в комнате страха бродячей ярмарки. Пока Энграси и Роз раскладывали карты, он наклонился к Амайе и, понизив голос, поинтересовался:

— Почему нельзя гадать самому себе?

— Вполне естественно, что человек не может быть объективным, когда ему необходимо что-то почувствовать о себе самом. Опасения, желания, предвзятость могут затуманивать его суждения. Еще говорят, что это привлекает зло и сулит несчастья.

— В этом тоже есть сходство с полицейским расследованием, потому что детектив не должен расследовать дело, которое его непосредственно касается.

Амайя не ответила. Спорить с Джеймсом не было смысла. Она знала, в какой восторг приводит его тот факт, что ее тетя гадает на картах. Он сразу воспринял эту информацию с энтузиазмом, потому что, с его точки зрения, это выделяло ее семью на фоне остальных. Эту особенность тети Энграси он рассматривал с таким же уважением, как если бы она была известной певицей или престарелой, вышедшей на пенсию актрисой. Она сама, глядя на то, как гадают тетя и Роз, ощутила, что ее охватывает чувство какой-то обделенности, как будто ее лишили чего-то очень ценного, что объединяло только этих двух женщин. С таким же успехом она могла находиться в другой комнате. Общие, только им понятные жесты и знание, в которое были посвящены только эти двое и к которому она не допускалась… Хотя так было не всегда.

— Это все, — произнесла Розаура.

Энграси собрала колоду, положила ее в центр шелкового платка и аккуратно завернула, завязав концы таким образом, что у нее получился тугой сверток, который она вернула на полку за стеклянной дверцей шкафа.