— Какие же? — спросила она.

— А если он сумасшедший?»

Лицо Фридриха растворилось. Клара, надышавшись паров бензина, впадала в свинцовое оцепенение, граничившее с потерей сознания.

Из последних сил она открыла глаза.

«Соберись!»

И снова наступил момент, когда казалось, что она наблюдает за собой со смотровой вышки и когда вдруг у нее появлялись силы совершать правильные и необходимые поступки.

Делать то, чему она теоретически научилась в секции единоборств и йоги, но еще никогда не применяла. Что казалось ужасным, но возможным. Что она должна была сейчас сделать, чтобы не умереть.

Ей необходимо вывихнуть себе руку.

«Может пригодиться… Эта штука с вывихом…», — сказал ей в среду Винтерфельд. И сегодня это могло пригодиться, если она хотела выжить.

Сустав горел адским огнем, словно ведро бензина взорвалось прямо у нее в плече. Когда ее левая рука наконец вяло обвисла, Клара была вся в поту.

Она опустила плечевой сустав вниз и почувствовала, будто по ее костям потекла расплавленная сталь.

Она едва не вскрикнула, тем самым привлекая внимание Безымянного, но Кларе удалось опустить сустав под цепями, которые ее связывали. Давление на тело уменьшилось, и цепи свободно обвисли. Теперь Клара могла высвободить из стальных оков неповрежденную правую руку. Опираясь на нее, она высвободилась из цепей, как бабочка из кокона. Потом сняла пальто, положила его на пол и нетвердой походкой направилась к двери.

Похоже, Безымянный настолько был уверен в успехе своего предприятия, что даже не запер замок на ключ. Клара, уже теряя сознание от паров бензина, из последних сил потянула ручку на себя.

Она осмотрела темный коридор, закрыла за собой дверь и, шатаясь, побрела наружу.

Только Клара опустилась на пол темного подсобного помещения, как мощный взрыв потряс железную дверь подвала, из которого она недавно сбежала.

Клара, задыхаясь, хватала ртом гнилостный воздух, потом закрыла глаза и задумалась. Вывихнутый плечевой сустав ныл от боли.

«Что бы я сделала сейчас на месте убийцы? — спросила она себя и сама же ответила: — Я бы убедилась, что моя пленница мертва».

Безымянный оставлял своих жертв жить некоторое время в цифровом пространстве, чтобы никто не заметил их физического исчезновения. Кларе все нужно было сделать наоборот. Чтобы убийца оставил ее в покое, все должно было выглядеть так, словно она умерла.

Она доковыляла до комнаты, в которой отвратительно пахло гарью и бензином, а стены покрылись сажей, натянула на себя разорванное в клочья, обгоревшее пальто и неподвижно замерла на полу.

Спустя несколько секунд в коридоре послышались шаги.

Безымянный открыл тяжелую дверь подвала, в котором оставил Клару, осмотрел комнату, увидел обугленную кучу в углу и на его лице отразилась смесь печали и удовлетворения. Он вернулся к компьютеру. Ему еще нужно было оценить интернет-голосование, предстояло увидеть, что выбрали пользователи — каким способом он будет убивать Андрию. Его взгляд скользнул по предметам на столе: топор, бормашина, лобзик, кувалда… Но в анкете он добавил еще одну графу. Просто из любопытства. И еще ужаснее, чем предметы, которыми он собирался убить Андрию, были пожелания пользователей, как именно убивать жертву. Даже Владимир Шварц испугался того, какие кровавые фантазии появляются в головах, казалось бы, обычных людей.

«Кто из нас тут, собственно, нормальный?» — задумался он и начал готовиться к эфиру.

Клара глубоко вздохнула, когда снова оказалась в коридоре. Она на время задержала дыхание, пока Безымянный, сунув голову в дверной проем, осматривал помещение. Она чувствовала на себе его взгляд и боялась вдохнуть пропитанный парами бензина воздух, чтобы вновь не потерять сознание. Это означало бы верную смерть.

Времени как раз хватило. Теперь она не могла надышаться и старалась не шуметь. Гнилостный подвальный воздух казался ей чище и свежее горного эфира.

Она проскользнула по коридору и медленно поднялась по лестнице.

«Телефон в жилой комнате», — подумала она. Мобильник был сломан, но она должна была связаться с Винтерфельдом каким угодно способом.

Наконец она оказалась там, где еще недавно стояла, — перед бежевым телефоном, покрытым толстым слоем пыли. До этого ей казалось, что такие аппараты показывают только в фильмах ужасов, когда главные герои должны спастись от какого-то сумасшедшего или когда кто-то гонится за ними.

Но здесь ужасы были наяву. И телефон существовал на самом деле. А также засаленный диван, стол с пожелтевшей старомодной скатертью, пыль и крысы.

Клара услышала зуммер. С души будто камень свалился.

В отличие от фильмов ужасов, этот телефон работал.

Очевидно, им пользовался привратник детского дома, когда привозил или забирал какие-то материалы. А сумасшедший, который жил в подвале, намеренно оставил этот телефон, чтобы звонить своим жертвам анонимно, без распознавания номера.

Дрожащими пальцами Клара вращала диск, набирая номер Винтерфельда. Казалось, диск поворачивается бесконечно медленно.

— Винтерфельд слушает, — отозвался голос.

Клара никогда еще не была так счастлива, услышав его голос.

— Это Клара, — поспешно произнесла она. — Мы нашли его. Приезжайте как можно скорее. — Она назвала адрес.

— Это южнее Мариендорфа, — взволнованно ответил Винтерфельд. — Нам потребуется несколько минут!

— Летите как черти. И прихватите оперативную группу.

— Мы уже с ними, синьора, — ответил Винтерфельд, и Клара слышала в его голосе радость, но проскакивали и нотки тревоги. — Оставайтесь на месте.

Они действительно неслись как черти.

И вот уже оперативники со штурмовыми винтовками промчались вниз по лестнице в подвал, зачистили левую и правую комнаты, а Винтерфельд, Фридрих и Клара едва поспевали за ними.

Вперед по темному коридору.

Мимо помещения, в котором Клара чуть не сгорела.

К помещению, где должен был состояться ритуал.

Там царила странная тишина.

Марк вышиб дверь тараном и отскочил на случай, если убийца начнет стрелять.

Но в комнате раздавались только истерические всхлипывания Андрии, которая сидела связанной на стуле рядом со столом, заполненным чудовищным ассортиментом оружия и инструментов. На ней все еще было белое платье, покрытое теперь пятнами зеленой желчи.

Но, похоже, в целом девушка была невредима.

Двое полицейских освободили ее, а двое других поспешили вниз по длинному коридору, в конце которого находилась высокая и широкая дверь. Она напомнила Кларе дверь в спальню Жасмин Петерс, в которой брал свое начало весь этот ужас. Дверь, которая раскрывала темные тайны, только когда ее взламывали.

Все происходило словно в трансе.

Последние шаги по коридору.

Бившаяся в истерике Андрия в комнате позади них, и полицейские, которые зажимали ей рот, потому что криком она могла вспугнуть убийцу.

Тяжелая дверь, которую открыли оперативники, медленно отверзлась, как врата ада. Словно Харон, перевозящий души через Стикс, говорил им, как в преисподней Данте: «Оставь надежду всяк сюда входящий».

И что-то большое, непостижимое возникло перед ними.

Безымянный услышал голоса и шаги. Он знал, что они идут.

Но его работа была выполнена. Иначе, чем он предполагал, однако выполнена.

Его мутнеющий взгляд блуждал по подвалу, по мерцающему монитору, по языкам пламени — и по гробу, в котором лежала она.

Много лет.

Много десятилетий.

Потерянная, но не утраченная. Сокрытая, но не забытая. Мертвая, но спящая.

И чем больше затуманивались глаза, тем острее становился его внутренний взор. Он видел людей, которых принес в жертву, — они проходили в послушном молчании перед своим повелителем.

Он видел Тобиаса, которого убил молотком в детском доме. Его череп лопнул, словно старая картонная коробка, и Тобиас рухнул, как каменная колонна. Его замороженный труп Безымянный распилил, чтобы смыть куски в унитазе. Это напоминало ему рыбный рынок, который он видел на берегу Балтийского моря еще ребенком.