Главная группировка фронта, прорвав нейсенский оборонительный рубеж врага, вышла на оперативный простор и получила возможность осуществить маневр по изоляции от Берлина франкфуртско-губенской группировки и соединений 12-й армии противника, преградить им пути выхода к Берлину с юга и запада, а также отхода на Эльбу. 3-я и 4-я гвардейские танковые армии к исходу 19 апреля продвинулись в направлении Берлина и западнее его на 30–50 километров, отрезав пути отхода котбусской группировке гитлеровцев. С высоким темпом продвигались и общевойсковые армии. Однако в их тылу в районе Котбуса и Шпремберге оставались вражеские войска. Для их ликвидации была выделена часть сил 3-й гвардейской, 13-й, 5-й гвардейской и 3-й гвардейской танковой армий. Котбусская группировка была разгромлена 22 апреля, а шпрембергская — днем раньше.

С продвижением войск 3-й гвардейской армии северо-западнее Котбуса в его районе был развернут армейский госпитальный коллектор в составе 1 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ИППГ, 1 ГЛР и 1 ЭП. Он принимал раненых и больных, пока не закончились бои в Берлине. С выходом соединений армии на южную окраину Берлина, в Луккау был развернут только 1 ХППГ. Другой госпиталь и 1 ЭП также разместились в Луккау, но они принимали раненых военнопленных. Их было более 5000.

С 16 по 30 апреля армия потеряла ранеными 10852 человека, а больными — 815 человек. Больше половины раненых и больных принял госпитальный коллектор, подготовленный в исходном положении для наступления, причем плечо эвакуации от ПМП до армейских госпиталей не превышало 50 километров. Оно возросло для большинства раненых, поступивших во второй период операции, когда эвакуация их осуществлялась на коллектор, развернутый в районе Котбуса. Госпиталь в Луккау, расстояние от которого до южной окраины Берлина не превышало 60 километров, в лечении и эвакуации раненых играл вспомогательную роль. Можно ли было уменьшить плечо эвакуации на 2-й коллектор госпиталей, судить трудно, учитывая, что не исключалась опасность нападения врага на медучреждения. Но выброска в Луккау трех из них и их работа позволяют допустить, что опасность не была столь уж неизбежной, чтобы из-за нее можно было отказаться от создания 2-го госпитального коллектора в Луккау, позволившего бы сократить на треть плечо эвакуации раненых с южной окраины Берлина.

21 апреля в образовавшийся разрыв между 3-й гвардейской и 3-й гвардейской танковой армиями была введена в бой 28-я армия. Она прибыла с 3-го Белорусского фронта, принимавшего участие в только что закончившейся Восточно-Прусской операции, и вступила в бой с ходу в районе Вюнсдорфа. У нее было 22 госпиталя. Из них 4 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ИППГ, а также отделение ЭП были переброшены на автотранспорте и развернулись южнее Вюнсдорфа, в Баруте. Несколько позднее прибыло еще три госпиталя. 11 госпиталей и 1 ЭП по железной дороге были доставлены к концу операции.

В первый день наступления противник оказывал настолько слабое сопротивление, что потери ранеными не вызывали необходимости задерживать госпитали в Баруте. Они были переброшены в район Бланкефельда и развернулись в самом городе, а также в Малове и Далевице. Госпитали были усилены специализированными группами из ОРМУ и медицинским составом других медучреждений. Плечо эвакуации до армейских госпиталей было незначительным. Работа их проходила с небольшой перегрузкой. За десять дней боевых действий потери армии достигли ранеными и больными 5218 человек. К исходу 27 апреля из 2450 коек было занято 2127. В последующие дни потери стали возрастать.

Из франкфуртско-губенской группировки противника отдельные группы и части стали отходить по тылам наших войск к Эльбе южнее Берлина. Они перерезали пути эвакуации раненых и нападали на медицинские учреждения. В связи с этим появились затруднения с эвакуацией раненых даже из медсанбатов, особенно из 50, 54 и 96-й гвардейских стрелковых дивизий 28-й армии, действовавших в районе Барута, не говоря уже об эвакуации из армейских госпиталей во фронтовые. 2 мая подвергся опасности нападения ХППГ 4-й гвардейской танковой армии, развернутый в Зитене. Около 350 раненых, в том числе и нетранспортабельных, пришлось на автомашинах вывести в безопасное место. Госпиталь вернулся на свое место лишь после того, как гитлеровцы, выходившие из окружения, были уничтожены силами персонала госпиталя и подошедшими частями.

24 апреля 16-я гвардейская механизированная бригада 4-й гвардейской танковой армии вступила в Бранденбург и заняла в городе оборону. Ее медико-санитарный взвод развернулся в Ритце, юго-западнее Бранденбурга, и за пять дней принял 339 раненых. Их эвакуация была невозможна, так как противник блокировал дороги на Потсдам и на юг. Поэтому работа проходила с большим напряжением и под постоянной угрозой вражеского нападения. В этот период перевязочный материал, шины, новокаин, другие медикаменты и консервированная кровь доставлялись боевыми самолетами Ил-2. Только с подходом главных сил 6-го механизированного корпуса и расчисткой дорог раненые были переданы прибывшему медсанбату. При возвращении из Зорау в Лукенвальде после разгрузки раненых по 216-му автосанитарному взводу на автостраде около Нейсе был нанесен удар с воздуха. Получили ранения три водителя и были выведены из строя четыре санитарные машины. Примеров такого рода можно привести много. Трудности, помимо опасности нападения, заключались в отдаленности расположения госпитальной базы. Медсанбаты и армейские госпитали работали в таких условиях, когда медики вынуждены были браться за оружие. Однако эвакуация в ГБФ, хотя и с перебоями, осуществлялась.

Руководство медслужбы 28-й армий, в частности ее начальник полковник медицинской службы А. М. Тарасенко и армейский хирург подполковник медицинской службы В. В. Кованов, взяло на себя заботу об эвакуации в ГБФ. Проводившие транспортировку раненых обходили опасные места на участке шоссе Берлин — Бланкенфельде грейдерными дорогами. Для этой цели были использованы 141 автомашина армейского подчинения и 22 машины фронтовых автосанитарных рот. Было эвакуировано 2050 раненых и больных.

В этой армии я был в конце 1943 года, познакомился с работой медицинской службы, со специалистами. Дело происходило в межбоевой период. Армия получила пополнение. Естественно, меня в первую очередь заинтересовала противоэпидемическая работа. Эпидемиолог армии С. А. Дмитриев в беседе со мной рассказал об обстановке в частях и соединениях армии, проводимых мероприятиях и их организации. При этом он проявил незаурядные знания в области частной эпидемиологии и произвел на меня хорошее впечатление, которое в конце нашей беседы несколько изменилось из-за незнания им некоторых важных аспектов военной эпидемиологии. На мой вопрос, где начинается и кончается автомобильная дорога армии, какие на ней располагаются населенные пункты, какое их санитарно-эпидемиологическое состояние, он не мог ответить четко, со знанием дела. Его неподдельное смущение не породило во мне негативного отношения к нему. Он был немолодых лет, не новичок в Красной Армии и с солидным стажем работы в области эпидемиологии. Всем своим обликом, поведением он располагал к себе своих сотрудников. Я заметил ему, что населенные пункты, расположенные на армейской дороге, нередко являются источником распространения эпидемических заболеваний, особенно тогда, когда они служат местом ночлега для воинских команд, следующих на пополнение частей. Он должен закрепить все населенные пункты за медучреждениями для наблюдения за санитарно-эпидемиологическим состоянием проживающего в них населения. Эпидемиолог армии должен знать, в каких из них имеются инфекционные больные, и принимать меры к их изоляции, а также к проведению дезинсекции и дезинфекции в домах, где они проживали. Без этого нельзя допускать в такие дома военнослужащих, особенно на ночлег. За это упущение я слегка упрекнул начмедарма А. М. Тарасенко. Александр Маркович отличался высоким чувством ответственности за порученное дело. Дисциплинированность, исполнительность и трудолюбие являлись отличительной чертой его характера и практической деятельности. Допущенная оплошность имела случайный характер.