На рассвете, в 5 часов утра 19 сентября, когда Конти, Рибольди и гапист-маляр подъехали на велосипедах к месту встречи, напротив больницы «Франческо Сфорца» уже стояла одноколка с двумя другими гапистами — Мельзини и Энрико. Конти и другие гаписты проникли внутрь больницы и подошли к двери палаты, где лежал Антонио. С пистолетами в руках они вошли в палату, в то время как другие гаписты перерезали телефонные провода. Раздается короткое предупреждение: «Руки вверх, не трогаться с места!»

Антонио пытается встать, но не может. Три фашиста Из охраны послушно подняли руки, их разоружили. Они умоляют пощадить их:

— Мы ни в чем не виноваты, у нас дети.

Кое-кто из больных начинает кричать:

— Пришла свобода, мы с вами! Да здравствуют партизаны!

Один гапист одевает Антонио, и они выходят из больницы, прихватив с собой три автомата и три пистолета. Гаписты усаживают раненого на одноколку и мчатся по направлению к улице Конфалоньери. Антонио спасен!

Днем я встретился с Марко и Пайетта. Они мне сообщили, что забастовка в Милане назначена на 21 сентября. Раньше, в результате того, что пришлось преодолевать настроения выжидания, проявившиеся у некоторых членов профсоюзного комитета, забастовка была назначена на понедельник, 26 сентября. Однако брожение масс достигло уже апогея.

Десятки делегаций, в которые входили не только рабочие, но и служащие и инженеры, предъявляли администрации предприятий свои требования. Но ограничиться только посылкой делегаций было нельзя, надо было подкрепить их силой. Стало ясно, что надо ускорить начало забастовки. Хозяева предприятий и руководители фашистских профсоюзов все чаще прибегали к разным маневрам. Чтобы предотвратить забастовку, предприниматели давали всевозможные обещания, а фашистские профсоюзы призывали трудящихся хранить спокойствие и в свою очередь не скупились на обещания.

Итак, профсоюзный комитет принял решение перенести забастовку на четверг, 21 сентября. Было выпущено 150 тысяч листовок. Забастовка намечалась продолжительностью в два часа. Но указание о продолжительности забастовки не было обязательным во всех случаях. Каждый руководитель забастовки на предприятии имел право продлить или сократить ее в зависимости от обстановки, от того, как будет она проходить.

В четверг 21 сентября все крупные предприятия и часть мелких и средних прекратили работу. На заводах Бреда, Пирелли, Фальк, Марелли, Маньети, Инноченти, Борлетти, ЧДЖЕ, Фракки, Черетти, Тампони, Олап, Изотта-Фраскини и на многих других предприятиях работа была прекращена на срок от получаса до двух часов. На всех предприятиях делегации рабочих настаивали перед администрацией на удовлетворении их требований. Причины недовольства были везде одинаковы: плохое снабжение продуктами, низкая зарплата, аресты и депортация рабочих в Германию. На отдельных предприятиях для переговоров с администрацией были избраны многочисленные делегации численностью в 20–30 и даже в 50 человек.

Немцев в городе почти не видно. Префект звонит во все заводоуправления и требует объяснить, что происходит. В 9 часов фашисты из бригады «Мути» начинают действовать. Они шныряют взад и вперед около заводов, а кое-где врываются на заводскую территорию, чтобы запугать рабочих. Рабочие на митингах принимают решение предупредить хозяев, чтобы они не становились пособниками врага, не были бы соучастниками арестов патриотов, членов их семей, что они должны потребовать от него прекратить насилия, произвол, преследования, задержания и аресты мирных, беззащитных граждан.

Когда кончилась забастовка, то нашлись многие, кого удивлял боевой дух, проявленный трудящимися массами. Это объяснялось отчасти тем, что они недооценивали сознательность и боеспособность народных масс. При правильном руководстве массы поднимаются на борьбу за удовлетворение не только экономических, но и политических требований.

ГАП и САП, оказавшие огромную помощь борющимся рабочим в проведении забастовок в прошлом, на этот раз показали себя еще более закаленными и обогатившимися опытом прошлых боев. На некоторых заводах ГАП и САП сумели парализовать вмешательство полиции и действовали против шпионов и предателей. Забастовкой 21 сентября 1944 года миланские рабочие продемонстрировали свою силу. 16-я бригада полностью выполнила свой план действий.

XIII. Новые бои

Отряд в Ро был вооружен хуже других. Он должен был перерезать телефонные провода во всем районе, повредить линию электропередачи на электрифицированной железной дороге, ведущей к Милану, а также блокировать все автомашины в случае, если противник попытается дать отпор.

Группа в Лаинате получила задание уничтожить ручными гранатами машины, а группы из Маццо и Нервиано — прервать движение на линии железной дороги Милан — Турин, Милан — Домодоссола.

Небольшой подвижной отряд оставался в моем распоряжении на случай, если потребуется кому-либо из них оказать помощь. Одним словом, задача состояла в том, чтобы ввести в действие одновременно большинство бойцов моей бригады. Немедленно начать на первых порах хотя бы с мелких операций было единственной, но самой эффективной в тех условиях школой, чтобы научить партизан воевать.

Бригада должна была действовать с 23 до 24 часов ночи. Впервые одновременно принимали участие в операциях примерно 100 человек. Ночь была холодная, небо чистое, звездное.

В 10 часов вечера я пошел проверить группу в Лаинате. Некоторые партизаны беспокоились, так как они, чтобы не волновать родственников, ушли из дому, не сказавшись. Пытаясь скрыть свое беспокойство, они шутили между собой. Я помню их всех — Марио, Рода, Дзони и других; укрывшись за изгородью, они ожидали начала операции. Я подбодрил их и вернулся на свой наблюдательный пункт, который был устроен на строящейся фабрике инженера Форте, там же была создана наша база.

В полночь из отряда в Ро прибыл связной и доложил, что все телефонные провода перерезаны. А в 20 минут первого ночи мы получили сообщение от группы в Нервиано, что линия железной дороги взорвана. К часу ночи большой участок железной дороги Милан — Домодоссола был разрушен и один эшелон пущен под откос. К месту катастрофы прибыли немцы. В час пятнадцать раздается взрыв еще одной мины: «Это действуют в Лаинате», — подумал я улыбаясь. В 2 часа ночи все было окончено, как и предусматривалось по плану.

Я был так доволен, что, идя спать на соседний хутор, больше не чувствовал ни холода, ни ночной сырости. После этой генеральной репетиции во всем районе только и было разговоров, что о партизанах. В народе говорили: «Это из отряда Москателли», — другие утверждали: «Это гаписты из Милана». Слово «партизаны» переходило из уст в уста, оно стало синонимом слов свобода, национальная независимость, любовь к родине.

Энгельс 1 апреля 1849 года в «Новой Рейнской газете» писал:

Для нас также все средства были хороши, чтобы сделать жизнь противника невыносимой.

22 сентября бойцы из отряда в Нервиано написали лозунги и призывы на стенах городка, а отряд в Лаинате разрушил железнодорожную линию, связывающую их городок с Миланом.

Нам стало известно, что граф Качча Доминионе хранит у себя десяток автоматов и до сих пор не передает их бригаде. Я созвал совещание, на котором присутствовали Сандро, два партизана и граф. Мы пришли точно в назначенное время, а граф заставляет себя ждать. Наконец, в 8 часов он является в черном плаще, окутывающем его с головы до ног. Он похож на заговорщика прошлого века, на старинного карбонария. Здороваемся. Он спрашивает меня, кто я такой, был ли раньше офицером и тому подобное. Я ответил ему: