Пальцы неудачно перехватили перо, и на коже расцвела чернильная клякса. Эмили тихо выругалась. Ей нужно работать, а не смотреть в пространство, позволяя чернилам течь по руке. Она опустила перо к бумаге и начала писать.

Вероника медленно шла по каменному коридору, с каждым шагом приближаясь к собственной гибели. Пламя факела дрожало от любого дуновения, словно в конце прохода дремало огромное чудовище, чье холодное зловещее дыхание с каждым выдохом грозило потушить огонь. Потребует ли ее похититель объятий этой ночью?

Эмили застонала и начала решительно зачеркивать каждую написанную строчку. Способность писать исчезла после встречи с Малкольмом в библиотеке. Если она останется в Шотландии, роман выйдет настолько отвратительным, что даже ее жадный издатель не рискнет его напечатать, опасаясь скандала.

В дверь тихонько постучали. Пруденс заглянула в комнату, не дожидаясь приглашения Эмили.

— Милли, разве ты не проголодалась? Мне так не хватало тебя за завтраком.

Эмили махнула рукой, приглашая ее войти. Она не хотела смотреть Пруденс в глаза, но лучше уж так, чем биться головой о подставку для письма.

— Служанка принесла мне рулет и немного шоколада примерно час назад… Или уже два?

Пруденс закрыла дверь и присела на край кровати.

— Я бы посоветовала тебе лучше следить за здоровьем, но я сама плохо ем. Тебе непременно нужно увидеться с нашими матерями — вчера вечером они выпили столько наливки, сколько всему Воксхоллу хватило бы на пару недель.

— Это ведь шутка? — спросила Эмили, отставляя подставку для письма и оттирая салфеткой испачканные чернилами пальцы.

— Чистая правда. Твоя мать, наверное, в какой-то момент переключилась на вино — губы у нее до сих пор пурпурные. А моя настолько затихла от головной боли, что ни слова не сказала о моей вчерашней неудаче с графом.

Пруденс с прошлого вечера заметно повеселела. Эмили поерзала на кровати, натягивая покрывало, словно кольчугу.

— Я рада, что ты решила не связываться с этим человеком. Мне кажется, что он не тот тип мужчины, который тебе подходит.

— Хмм, — ответила Пруденс.

Эмили смерила ее подозрительным взглядом.

— Ты же не передумала?

Пруденс пропустила край покрывала между пальцами.

— Не совсем. Но, возможно, ты права. Если бы я встретилась с ним наедине, без матери, могли бы мы подойти друг Другу?

— Нет, — ответ получился резче, чем Эмили хотелось.

— Почему ты так думаешь? Это ведь была твоя идея, а не моя.

Она искренне удивилась, что и понятно, ведь Эмили сама дала ей этот совет. Эмили глубоко вздохнула. Если Пруденс все еще хочет замуж, она должна поддержать подругу, но только если Пруденс уверена в своем решении.

— А тебе не хотелось бы связать свою жизнь с кем-то менее… опасным, чем Карнэч? С тем, кто будет любить тебя, а не просто вычеркнет очередной пункт плана? Тебе стоит найти того, кому интересна история, кто любит книги и тихие семейные вечера, а не общественный порядок и парламент.

— В твоем исполнении это так скучно, — запротестовала Пруденс.

Эмили рассмеялась.

— Ты знаешь, что я хочу того же. Только без мужа, который будет мной командовать, но от тихих домашних вечеров я бы не отказалась.

— Возможно, я не хочу того же, — задумчиво сказала Пруденс, выравнивая покрывало и снова укладывая его в складки. — Я думала, мне подойдет ученый, но, может, стоит поискать мужчину, который запретит мне заниматься всеми этими древними языками и мертвыми городами.

— Для этого мужчина не обязателен.

Пруденс пожала плечами.

— У тебя были шансы на любовь, но ты их отвергла. У меня не было. И мне интересно: что, если я просто плохо искала их все эти годы?

— Любовь не так важна, как свобода, — сказала Эмили. — А любовь не к тому человеку… может казаться чем-то восхитительным, но в конце концов именно она все и уничтожит.

Она думала о Малкольме — Карнэче, нужно помнить, как правильно его называть, — но Пруденс сочувственно улыбнулась.

— А если бы ты нашла своего единственного вместо череды неприятных, если бы он сделал тебе предложение, это изменило бы твои чувства? Я знаю, что преследование лорда Кэсселя было ужасным, но должен же быть и кто-то достойный. Иначе зачем бы о любви писали столько стихов и пьес?

Эмили не хотела возвращаться к старым поклонникам, даже мысленно — в особенности это касалось Кэсселя.

Она поднялась и потрясла колокольчиком. В библиотеке царило средневековье, но сам замок был куда более современным.

Можно было притвориться, что она все еще в Лондоне, а не в замке с тем единственным мужчиной, который едва не пробился сквозь все слои ее защиты.

— Мне нужно одеться и спуститься вниз, ты не против?

— Я же вижу, ты меняешь тему, — слабо улыбнулась Пруденс. — Но раз уж ты собралась одеться, не могла бы ты подобрать что-то подходящее для пикника? Я поэтому и зашла.

Эмили подошла к окну, опасаясь, что лицо тут же выдаст ее, стоит ей задать вопрос, глядя на подругу.

— Кто еще будет на пикнике, помимо нас?

— Лорд Карнэч и твой брат. Наши матери заверили, что хотят побыть в одиночестве, но я думаю, это головная боль от наливки удерживает их дома.

Эмили смотрела на скалистые холмы у долины, где у озера расположилась небольшая деревня. Вид был прекрасен — дикой непокорной красотой по сравнению с землями ее семьи в Ланкашире, такой восхитительный в своем первозданном виде.

— А это безопасно — без сопровождения старших?

Пруденс фыркнула.

— Твой брат защитит твое целомудрие, а ты будешь защищать мое. Свое целомудрие Карнэч будет защищать сам.

Эмили вздрогнула.

— Возможно, он не настолько добродетелен, чтобы об этом беспокоиться.

— Почему ты так настроена против него? — спросила Пруденс, присоединяясь к подруге у окна. — Он не так уж плох. Этим утром он был очень любезен со мной и сразу согласился пойти на пикник.

Она обязана все рассказать подруге. Как она может позволить Пруденс выйти замуж за человека, который так легко увлекается?

Пруденс поймет, что Эмили не пыталась украсть у нее Карнэча, ведь много лет назад она поклялась не выходить замуж, и с тех пор ее решимость не пошатнулась. Но как будет лучше для Пруденс? Если она расскажет Прю о том, что произошло, то, возможно, свадьбы не будет. Они вернутся в Англию, и у Прю появится шанс найти себе более подходящую пару.

Однако Пруденс считает, что у нее нет выбора. Даже если Эмили расскажет ей, как давеча в библиотеке Малкольм чуть не поцеловал ее, Прю может выйти за него из чувства долга.

Выдержит ли их дружба испытание постоянным подозрением со стороны Прю в том, не увлечен ли ее муж Эмили? Конечно, Малкольм привыкнет к браку и, может, даже со временем полюбит Прю, как она того заслуживает, — но если нет, открывшаяся правда все уничтожит. Быть может, лучше ничего не говорить и просто держаться подальше от Малкольма?

Еще одна попытка об этом подумать, и Эмили окажется на грани помешательства. И она повернулась к подруге с яркой улыбкой.

— Ты права. Карнэч учтив. Но, пожалуйста, пообещай мне, что не станешь довольствоваться только учтивостью.

— А учтивости и титула тоже недостаточно? Учтивости и комфортной жизни? Учтивости и хорошей семьи? — голос Пруденс стал резче. — Для того, кто настолько против брака по любви, ты слишком яро отрицаешь другие причины.

— Хорошо, — отрезала Эмили. — Выходи за него. Даже если ты заслуживаешь лучшего. Даже если ты ненавидишь быть политической распорядительницей. Игнорируй это все и выходи за него замуж ради перчаток, книг и лимонных пирогов.

Пруденс сверкнула глазами, но смягчилась раньше, чем Эмили успела извиниться.

— Ты всегда была упрямее меня, Милли. И я знаю, что ты желаешь мне счастья. Но однажды…

Она замолчала. Однако Эмили стало слишком интересно, чтобы позволить ей остановиться на полуслове.

— Что?