Жильцов, внимательно слушая Зацепина, был приятно удивлен резкой переменой в его настроении и теперь с облегчением думал: «А дело у него пойдет, наверняка пойдет».

Не знал Зацепин, что Алексею Ивановичу пришлось немало приложить усилий, чтобы новый комплекс доверили освоить именно ему. Особенно возражал Кучеров. Он считал начальника пятого участка заурядным середнячком, скептически повторял:

— Боюсь, не вытянет.

— Надо рискнуть, Семен Данилович, — настаивал Жильцов.

— Дело-то больно ответственное. — И упрямо твердил: — Нет, не вытянет Зацепин!

Жильцов убеждал, доказывал, приводил примеры, и в конце концов Кучеров сдался:

— Ладно, Алексей, пусть будет по-твоему, но как бы худа нам не было.

— Не будет, — уверенно ответил Жильцов. — Человеку доверять надо.

— Все-то оно правильно, но не поздно ли? Все-таки сорок пять. Возраст, так сказать, критический.

— А мы постараемся, Семен Данилович, ваши сомнения рассеять.

— Смотри, Алексей, — вновь предупредил Кучеров, — как бы нам твоя доброта боком не вышла. Головой придется отвечать.

«Нет, не придется», — вспомнив разговор с директором шахты, с уверенностью подумал Алексей Иванович.

Но удивил Жильцова не только Зацепин. Удивил его и директор шахты. Алексей Иванович думал, что опять ему придется просить, уговаривать Кучерова. Не пришлось. Только сказал о Леонтии Ушакове, как тотчас же услышал в ответ:

— Это хорошо. Я согласен.

И тотчас же предложил:

— Можно еще человек пять взять из бригады Ушакова. Только самых надежных, верных. Ну, тут Леонтий Михайлович пусть сам подыщет. — И поинтересовался: — Твоя идея?

— Нет, Зацепина.

— Вон как? Он что, уже вернулся?.. Ну как он себя ведет, как настроение?.. Впрочем, не надо. Я сам с ним потолкую.

— Он здесь, в приемной, — живо откликнулся Алексей Иванович. — Я приглашу его.

По тому, как шумно вздохнул Кучеров, Жильцов понял, что было бы лучше, если бы он промолчал. Было ясно: директор шахты не желал говорить с Зацепиным в присутствии секретаря партбюро. Но сослаться на занятость или срочность тоже было вроде неудобно.

— Зовите, — согласился Кучеров и пересел из кресла на диван, стоявший напротив двери. Он всегда садился на него, когда был чем-то недоволен или расстроен.

Конечно, еще не поздно остановиться и сказать: «Ну, это не к спеху. Пусть человек с дороги отдохнет» — и тогда бы Кучеров охотно его поддержал: «Да, пусть отдохнет». Но Жильцов этого не сделал. Он видел: Кучеров еще не доверяет Зацепину, вот почему так легко разрешил перейти Ушакову с одного участка на другой да еще сам посоветовал подключить пять человек. «Он просто-напросто страхует себя», — догадался Жильцов и был уже сам не рад, что пригласил Зацепина в кабинет, и с минуты на минуту ждал, когда Кучеров выскажет сомнение. И вновь был приятно удивлен, как дружелюбно, доверчиво разговаривал директор шахты с Зацепиным. Будто и не было неприятного разговора о том, что Зацепин «середнячок», что ему не справиться со столь ответственным заданием.

— Значит, вы верите, что комплекс у нас пойдет хорошо? — допытывался Кучеров и вновь переспрашивал: — Сам Мамаев так сказал?

Около часа шла между начальником пятого участка и директором шахты оживленная беседа. Зацепин был совершенно неузнаваем. Он говорил громко, возбужденно, и по лицу его было видно, что он по-настоящему увлечен новой, сложной и почетной работой. Он осмелел и спросил у директора шахты, не сможет ли тот принять его завтра уже с конкретными планами.

— Ну, что я вам говорил, Семен Данилович? — с гордостью заговорил Жильцов, когда они с Кучеровым остались наедине.

— Не ожидал, — честно признался тот. — Надолго ли только хватит?

— У вас опять сомнения, — засмеялся Жильцов. — Вы же сами видели, что человек прямо-таки горит! Я верю, что все будет хорошо.

— Что ж, будем надеяться. — Кучеров поднялся с дивана и опять пересел в свое любимое кресло. — Звони в горком, Алексей. Вижу, не терпится тебе сообщить о своей победе.

— О нашей победе, Семен Данилович, о нашей, — улыбаясь, поправил Кучерова Жильцов.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

Федор Пазников ждал, когда к нему вновь придет Леонтий. Он был уверен, что друг его, как в далекие школьные годы, не отступится, будет настойчив, упрям. «На этот раз у него ничего не выйдет, ничего», — твердил он самому себе, но на каждый стук двери оборачивался, выжидающе замирал.

— Ты чего? — с тревогой спросила Ирина. — Ждешь кого?

— Нет, — машинально ответил Федор.

— Я же вижу, что ты кого-то ждешь! Еще вчера заметила. Но не спросила, думала, что ты сам мне скажешь. А ты?.. Ты не хочешь говорить?

— Я же сказал, никого не жду. Никого! — сердито проговорил Федор.

— Вот и секреты начались. — Ирина, поджав под себя ноги, отодвинулась в угол дивана.

— Ну, Ирина... — Федор потянулся к жене.

— Не прикасайся! Не хочу! — Она отшатнулась, будто его прикосновение «могло причинить ей боль.

Федор поморщился:

— Зачем так, Ирина? Я ведь сказал: никого не жду.

Кто-то стукнул в дверь. Сам того не ожидая, Федор вздрогнул, обернулся.

— Иди открывай, — язвительно процедила Ирина. — Чего медлишь?

Стук повторился. Федор, оглядываясь на жену, направился в прихожую. Ирина уткнулась в журнал, накинув на ноги плед.

«Ну, Леонтий, сейчас ты узнаешь, кто я такой. Нет, я не мальчишка! Меня не уговоришь! Нет!» — распалял себя Федор. Он рванул на себя дверь. На пороге стояла соседка.

— Извините, пожалуйста, если я не вовремя, — зачастила она, всплескивая руками, по локоть испачканными в муке. — Тесто я тут замесила, а муки не хватило, как на грех... Всего-то чуток не хватило. А куда на ночь глядя бежать? Все магазины закрыты...

— Ирина, к тебе! — громко окликнул жену Федор.

Пока Ирина занималась на кухне с соседкой, он сидел на диване и перелистывал журнал, который только что читала Ирина. Соседка ушла, но Ирина не появлялась.

— Ирина! — позвал Федор и привстал с дивана. — Ирина!

«Вот, начинается», — усмехнулся Федор.

Он прошел на кухню, Ирина стояла у окна спиной к нему. Плечи ее зябко, будто от холода, вздрагивали.

— Ирина, — ласково проговорил Федор и сглотнул слюну. — Ну, прости... Не хотел я...

Она ткнулась ему в грудь и сквозь плач, забормотала:

— Феденька, милый, не могу я так... Тяжело мне. Весь день одна и одна. Все чужие, косятся, завидуют... Только и радость: придешь домой — и ты рядом... И поговоришь, и приласкаешь... И никаких секретов, все начистоту. А вот — ошиблась. И ты... ты таишься, скрываешь что-то. Я ведь вижу, не слепая. Видать, уже стала тебе не нужна. А не нужна, так скажи...

— Что ты болтаешь, глупенькая, господи, что ты мелешь? — удивился Федор, но Ирина не успокаивалась, и он принес ей воды. — Выпей, полегчает.

Она приняла стакан, и он помог ей напиться. Потом, подхватив под руки, отвел на диван, накрыл пледом. Присев рядом, стал вытирать ее мокрые глаза и нежно приговаривал:

— Ну вот, хорошо... И никаких слез нам больше не надо... Ведь правда, Ирина?.. Улыбнись... Вот так...

Он хотел поцеловать ее в губы, но она отвернула голову, спросила:

— Тебе со мной скучно, Федя?

— Откуда взяла?! — пожал плечами Федор. — Ты просто устала. Отдохни...

— Вот-вот, отдохни! — Ирина готова была снова заплакать, и Федор, не выносивший женских слез, торопливо заговорил:

— Ты зря так думаешь, Ирина, совсем зря, поверь мне, милая. Никаких секретов нет, просто я не хотел тебя расстраивать. Только и всего. Понимаешь, ко мне должен прийти мой бывший школьный товарищ, а я не хочу его видеть... не желаю с ним разговаривать.

И Федор рассказал, как приходил к нему Леонтий Ушаков, как уговаривал его перейти к нему в бригаду машинистом комбайна и как он отказался. Но этот Леонтий такой настойчивый и упрямый, он не остановится, он может прийти в любую минуту, и поэтому Федор хочет сделать так, чтобы она, его любимая жена, ничего не узнала...