Ну, а Баташевы похитрей оказались. Завод построили и сразу охрану оружную выставили. Рунты та охрана называется. У немцев название переняли. Их, Баташевых, так запросто не возьмешь, за мягкое место не укусишь. Теперь, говоришь, сюда, к Мурому, налаживаются? Они достигнут!

Узнав от Гордея многое из того, что его интересовало, Сорока заторопился домой. Выходило вроде бы так, что Баташевым можно довериться.

Рассказанное приказчиком было правильным. Не знал Гордей только того, что остатки завода на Сноведи купил тульский купец Мосолов, и, будь он поувертливее, быть бы ему хозяином в здешних местах. Подвела купца собственная жадность: не захотел дать царским чиновникам сколько следовало. А когда спохватился, стало уже поздно. Берг-коллегия, ведавшая горными делами со времен Петра, выдала разрешение искать, добывать и плавить руду в окрестностях Оки братьям Баташевым.

Близость к центральным городам России давала себя знать. От Касимова до Москвы иль Петербурга не то, что от Урала. И хотя чугун и железо, поставлявшиеся Баташевыми, были похуже уральских, казна охотно брала их.

Через четыре года Баташевы соорудили на речушке Гусь около Касимова новый завод, больше первого. Вскоре посыпались заказы для войска. На Гусевском заводе день и ночь катали железо, ковали шпили и рымбоуты, лили пушки и ядра — готовили снаряжение для флота. За два года казне было поставлено около двухсот орудий разного калибра. Испытание их дало хорошие результаты, и Баташевы стали входить в известность, как знающие заводское дело люди. В Питере все более склонялись к тому, чтобы дать им новый, еще более крупный заказ.

Баташевы понимали, что новый заказ от казны сулил не только выгоду, но и почет. Но чтобы выполнить его, нужно было расширить заводы. Между тем ни на Унже, ни на Гусе запасов руды для этого не хватало. Тут-то и пришла им мысль поискать руду в окрестностях Мурома, в тех местах, где, по слухам, раньше были железные заводы. В Муром послали надежного человека. Вернувшись, он доложил, что те из рудознатцев, которые живы, настолько стары, что повести на рудные места не могут. Указали они на попа Сороку, который приходил к ним однажды с комом руды, спрашивал, что это за камень. Места те он хорошо знает, но ехать к нему небезопасно: занимается-де поп разбойным делом.

Собрав о Сороке нужные сведения, Баташевы решили сами побывать у него.

Когда они вернулись домой, жена Ивана Дарья по их довольным лицам поняла, что съездили они удачно. Догадка подтвердилась тем, что обычно скупой Андрей велел выкатить в людскую бочонок браги.

— Вот так-то, братец, — крупно шагал он по горнице, разделявшей их половины большого деревянного дома, стоявшего неподалеку от завода на Унже. — Руда, похоже, ничего, подходящая. Завод мы должны с тобой возвести всем на удивление. Чую я, большая может быть выгода. Вот только мастеровых где достанем, да на постройку денег хватит ли?

— Денег хватит. А нет — у казны можно занять, под такое дело не откажут. За мастеровыми же надо ехать в Тулу, к Демидихе.

Андрей остановился и вопросительно глянул на брата:

— Что смотришь? Думаешь, в своем ли уме братец Иван Родионович? Верно, не бывало еще такого, чтобы Демидовы своих людей продавали. Да ведь не было и того, чтобы они в дворянах ходили. Закрывать думают один из тульских заводов. Урал им поболе дает. Я думаю, удастся взять людишек на вывод.

— Откуда знаешь?

— Об этом потом, — уклончиво ответил Иван. — Нам об своем деле думать надобно.

— Ну что ж, давай бог! А молодец ты, право, все успеешь разузнать.

Андрей сел к столу, забарабанил пальцами.

— Вот только попу зря долю пообещал. Умен, а тут обмишулился. Его припугнуть — и так все показал бы.

— Такого не припугнешь. Добром он лучше все покажет. А долю… Долю свою он получит. Не сразу только.

Андрей снова недоуменно посмотрел на брата.

Иван усмехнулся.

— Экой ты, право, недогадливый. Допреж этого за тобой не замечалось.

— Ты об чем?

— Все о том же, о рудниках. О Невьянских.

— О Невьянских? Причем они здесь?

— Вот я и говорю, что недогадлив ты стал. Попа-то сюда за провинность сослали, так?

— Ну?

— А здесь он только и делал, что богу молился? Слух есть, не один купец плакал от него: плыла по Оке баржа с товаром, да не доплыла, к попу в лапы попала. Не зря говорят: у попа глаза завидущие, руки загребущие.

— Значит…

— Значит, кандалы на руки, да и в рудники. А чтоб не скучно было, — и сыновей туда же. Тремя каторжниками больше, только и всего.

— Доказать ведь надо.

— За этим дело не станет. Ну ладно, хватит о попе, пора делом заняться.

Иван Родионович прошел на свою половину и тотчас же вернулся, неся большой, свернутый в трубку лист бумаги. Это был предусмотрительно захваченный им из Санкт-Петербурга во время прошлой поездки план окрестностей Мурома. Писец из Межевой канцелярии постарался. На искусно нарисованной карте было изображено все в подробности. Посреди нанесенных зеленой краской лесов голубой лентой вилась Ока. Из впадин и перелесков тянулись к ней змейки ручейков.

— Вот они, леса муромские! Глушь. Кто знает, что таят они в себе! Виденное нами, думаю, — капля в море.

Допоздна горел свет в окнах баташевского дома. Наутро Андрей Родионович послал за рудознатцами Данилой Заниным да Фомой Шмельковым. Когда те явились, коротко объяснил, что от них требуется, и добавил:

— А пуще всего берегитесь тому попу Сороке на глаза показываться. В тайности от него все осмотреть надо. Поведет вас Никифоров. Он с нами туда ездил, покажет, где смотреть.

Карпуха Никифоров, бывший крепостной крестьянин, отпущенный Баташевым на волю, во многих делах был правой рукой Андрея Родионовича. Не раз помогал он обделывать такие дела, в которых тому не хотелось быть замешанным.

Через неделю рудознатцы вместе с Никифоровым вернулись назад. Запасов руды на местности, указанной Сорокой, по их словам, могло хватить на много лет.

Это сообщение обрадовало Баташева. Можно было без промедления строить новый завод. Но для этого следовало, прежде всего, купить или арендовать рудоносные земли и получить разрешение от казны на строительство.

Андрей Родионович уже успел разузнать, что все лесные урочища в облюбованной им округе принадлежат купцу Никите Гальцову, проживающему в большом торговом селе Кужендей близ Ардатова. Верные люди донесли, что, хоть и неважно идут последнее время дела у купца, продавать лес он не собирается.

Вызвав к себе Карпуху, Баташев поручил ему съездить в Ардатов, разведать, кому и какие суммы должен купец, попытаться скупить его векселя. Тот понимающе кивнул головой и вышел. Неделю спустя он уже докладывал своему хозяину о результатах поездки. Она была удачной.

— Ну, братец, — сказал Андрей, заходя к Ивану, — теперь можно и в Питер трогаться, разрешение на постройку исхлопатывать.

— Земля-то еще не куплена!

— Считай, что она у нас с тобой в кармане. Я этого купчишку так прижму, что не вывернется.

На другой день Иван Родионович выехал в Петербург. Андрей направился в Ардатов, к Гальцову.

Не скоро согласился купец отдать принадлежащие ему лесные угодья.

— Ты только то в толк возьми, — хвастался он сидевшему с ним Баташеву, — земли эти в наш род от самого царя Ивана Васильевича перешли.

И рассказал историю о четырех татарах.

— Было то при царе Иване Васильевиче Грозном, — говорил, подвыпив, Никита. — Пошел Грозный царь Казань воевать, повел войско лесами муромскими, а оно возьми да и заблудись. Прослышали об этом четыре брата татарина — перебежчики. Пришли войску на выручку, провели по тропкам лесным, в самую степь вывели, а там и Казань — рукой подать. И пожаловал их за то царь Иван Васильевич. Ризадею — старшему — дал дачу лесную, где войско заблудилось, а остальным — Ардатке, Кужендею да Таторше — иные земли. Ризадей-то никого на своей земле селить не стал и в родство с русскими войти не пожелал, а Ардатка с Кужендеем торговым делом промышлять начали. Теперь ты и рассуди: мы в селе Кужендее живем, ризадеевой дачей владеем, в Ардатов в гости ездим. Смекай, что к чему.