Многие прекрасно это осознают. Канцлер Германии Герхард Шрёдер, отказавшись от своей прежней критической позиции в отношении системы противоракетной обороны, отметил, что Германия испытывает «крайнюю экономическую потребность» в разработке технологий противоракетной обороны, а также не должна «оставаться в стороне» от научно-исследовательской деятельности в данной сфере. Ожидается, что участие европейских стран в создании программ противоракетной обороны в значительной мере поможет укрепить их промышленный потенциал. Подобным образом Управление противоракетной обороны Министерства обороны США в 1995 году в своих рекомендациях, подготовленных для японского руководства, сообщало, что разработка и производство оборонных оружейных комплексов против ракет средней дальности являются «последней крупной деловой возможностью в уходящем столетии». В последнее время Япония не только все чаще привлекается для проведения экспертизы производственных возможностей различных стран и предприятий, но также способствует укреплению заинтересованности мирового индустриального сообщества в программах милитаризации космоса^{449}.

История показывает, что такая политика не приводит ни к чему хорошему. В настоящий момент опасность воинственных порывов некоторых стран порой граничит с угрозой выживанию человечества. Правда, как отмечалось ранее, некоторые действия весьма эффективно обосновываются в соответствии с превалирующей в обществе системой ценностей, находящей свое выражение в общественных институтах. Главный принцип заключается в том, что достижение мировой гегемонии представляет куда более важную задачу, чем просто выживание в современном мире. Вряд ли здесь кроется нечто кардинально новое, поскольку за последние полвека мы могли не раз наблюдать подтверждения этого принципа.

По этим причинам в 1967 году США отказались от подписания «Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела». Этот договор предусматривал использование космического пространства исключительно в мирных целях. Опасения в связи с этим решением получили свое выражение в ряде резолюций ООН, призывавших к «ограничению гонки вооружений в космосе», их разработка была продиктована общей обеспокоенностью в отношении намерений Вашингтона преодолеть это ограничение. Вслед за США в 1999 году Израиль, а в 2000 году Микронезия воздержались от участия в этом договоре. Ранее уже отмечалось, что сразу же после того, как все осознали, что мир преодолел крайне опасный период своего развития, когда потенциальные крупномасштабные военные конфликты могли привести к «уничтожению всего Северного полушария планеты», администрация Дж. Буша применила свое право вето для отклонения международных инициатив по ограничению милитаризации космоса. Ровно по этим же причинам Вашингтон сорвал переговоры в рамках очередной сессии Конференции ООН по разоружению, открывшейся в январе 2001 года^{450}. Тогда были отвергнуты призывы генерального секретаря ООН Кофи Аннана к международным державам о необходимости преодоления недостатка «политической военные объекты, предназначенные для обороны от биологического оружия», может нарушить государственную военную тайну, которая связана с преобразованиями, осуществленными в ходе переоснащения данного оборонного комплекса^{451}.

Эксперты в области биологического оружия выражают обеспокоенность в связи с тем, что «вероятной причиной отказа США от подписания протокола по биологическому оружию является их стремление активно наращивать свои секретные разработки в данной сфере» в обход международных договоренностей. Они также отмечают, что «руководство США проявило нежелание развивать инициативы, закрепленные в данном протоколе, которые способствуют развитию американской фармацевтической отрасли». В числе секретных разработок США указаны планы по генетическому моделированию устойчивого к различным вакцинам штамма сибирской язвы, уже ранее созданного в российских лабораториях. Различные профильные ведомства и службы правительства США, «как представляется, начали проведение сверхсекретного исследования, направленного на изучение возможностей использования биотехнологий для создания биологического оружия» в нарушение всех возможных международных конвенций и договоров. Таким образом, «другим странам не остается ничего иного, кроме как начать делать то же самое вслед за США», что, вполне возможно, подстегнет «глобальную гонку биологических вооружений». Распространение технологий создания биологического оружия также «значительно увеличивает риск того, что различные террористические группы окажутся в состоянии осуществить масштабную акцию с использованием химических или биологических средств поражения»; вероятность такой угрозы обсуждалась в докладе государственной комиссии Харта-Рудмана по вопросам национальной безопасности США от 2002 года^{452}.

Помимо всего прочего, администрация Дж. Буша объявила, что США «в дальнейшем не намерены поддерживать положения Статьи 6» Договора о нераспространении ядерного оружия 1970 года, который является главным международным соглашением о контроле над этим видом оружия. Его подписание имело определенные плодотворные следствия, впрочем, лишь наметившие направления для общего позитивного сдвига. Так, пять главных мировых ядерных держав не выполнили взятые на себя в соответствии с договором обязательства.

Статья 6 данного договора является его ключевым элементом, поскольку в ней заложен принцип, обязывающий мировые ядерные державы «в духе доброй воли вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближайшем будущем и ядерному разоружению». Вскоре администрация Дж. Буша выступила с заявлением о несогласии с положениями Договора по ПРО (после этого США вышли из данного договора) и Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах[27]. Соединенные Штаты сорвали первую конференцию ООН по вопросам борьбы с международной контрабандой стрелкового оружия. В то же время представитель США в ООН Джон Болтон сообщил участникам конференции о том, что Вашингтон выступает против «усиления пропаганды со стороны международных или негосударственных организаций»^{453}. Не трудно догадаться, что скрыто за этим заявлением и каковы его возможные последствия.

После обнародования американской грандиозной имперской стратегии в сентябре 2002-го, администрация Дж. Буша с новой силой начала противодействовать продолжительным попыткам создания механизмов осуществления международной Конвенции о запрещении разработки биологического и бактериологического оружия. В результате в течение четырех лет данные вопросы вообще не обсуждались, а вскоре после этого руководство США отказалось продлевать действие женевского «Протокола о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств» от 1925 года^{454}.

Стоит отметить еще один важный аспект американской внешней политики. Администрация Дж. Буша в последнее время находилась в эпицентре критики. США не хотели присоединиться к странам, подписавшим Киотский протокол, объясняя свое решение необходимостью защиты интересов своей экономики. Этот критицизм не совсем понятен, учитывая то, что данные действия американского руководства укладываются в привычную идеологическую схему. Каждый день нам вбивают в голову мысль о преимуществах неоклассической теории рыночной системы, в соответствии с которой отдельные индивидуумы обладают рациональным стремлением к максимизации своей прибыли. Если устранить все ограничения рыночного механизма, то он непременно будет отвечать «запросам», обеспеченным долларовым или другим эквивалентом. Значение индивидуальных интересов измеряется таким же способом. В частности, интересы группы, не имеющей никаких запросов, равны нулю: это, к примеру, будущие поколения. Получается, что пренебречь необходимостью обеспечения достойной жизни для наших с вами потомков будет вполне рационально, коль скоро таким образом мы сможем увеличить собственное «благосостояние», — это потребует осознания своих эгоистических интересов, которые насаждают и стимулируют целые общественные индустрии. Угрозы нашему выживанию усугубляются в результате политики наших властей, ведущей не только к ослаблению действия системы институтов, которые предназначены для снижения негативного воздействия рынка, но также к размыванию культуры сострадания и солидарности, являющейся, в свою очередь, основой данных институтов.