Размеры бота «Иркутск» были иные: длина 18,3 метра, ширина 5,5 метра, осадка 2,0 метра.

Дощаник имел шесть пар весел и один парус.

Экипажи судов подбирались с учетом пожеланий командиров, и, поскольку полагалось иметь на судне штурмана, Прончищев просил назначить в его команду Семена Челюскина. Челюскин был его земляком и, кроме того, одним из первых изъявил желание отправиться в экспедицию. Просьба эта была удовлетворена.

Экипаж «Якутска» состоял из сорока пяти человек, в том числе: командир-лейтенант Василий Прончищев, штурман Семен Челюскин, геодезист Никифор Чекин, боцманмат Василий Медведев, подлекарь Карл Бекман, квартирмейстер Афанасий Толмачев, подконстапель Василий Григорьев, писарь Матвей Прудников, матросы: Кузьма Сутормин, Михаил Шеломов, канониры: Михаил Докшин, Федор Еремеев, конопатчики: Лука Жириов, Василий Михайлов, Аким Дакинов, купор Иван Сосновский, плотник Андрей Замятин.

Все они прибыли из Петербурга, а из сибиряков были назначены в команду четырнадцать солдат Тобольского гарнизона и четырнадцать солдат Якутского полка. [65]

Кроме того, с Прончищевым ехала его жена Мария Прончищева, единственная женщина, участвовавшая в плавании отрядов Великой Северной экспедиции.

Команда бота «Иркутск» состояла из пятидесяти двух человек, включая командира лейтенанта Питера Ласиниуса, подштурмана Василия Ртищева, геодезиста Дмитрия Баскакова, штурманского ученика Осипа Глазова, боцманмата Алексея Толмачева, подконстапеля Бориса Роселькова.

В знаменательный день 30 июня 1735 года все жители Якутска пришли провожать участников экспедиции, отправляющихся в длительное плавание к неизведанным морям. Три баржи подошли на веслах к судам «Иркутск» и «Якутск». Капитан-командор Беринг поднялся на борт судов, принял рапорт командиров и пожелал счастливого плавания. По отбытии командора, ровно в два часа пополудни, раздалась команда Поднять якорь, поставить паруса» и бот «Иркутск», а за ним дубель-шлюпка «Якутск» медленно прошли вдоль берега, заполненного провожающими, и, поравнявшись с баржами, на которых находились оставшиеся участники Камчатской экспедиции во главе с Берингом, — команды судов «кричали ура пять раз», а с барж «ответствовали три раза». [66]

Перед отправлением отрядов командиры и геодезисты получили под расписку инструкции: одну от Адмиралтейств-коллегий и вторую от начальника экспедиции В. Беринга.

В инструкции, полученной В. Прончищевым, под названием «офицеру, кто пошлетца от Якуцка до Енисейского устья», задачи отряда излагались довольно кратко. [67] В ней было всего семь параграфов. «Следовать до устья Лены, — указывалось в первом параграфе, — и в том устье учинить обсервации, под какими градусами оное устье положение имеет, и потом описать и вымерить фарватер». Во втором параграфе инструкции Адмиралтейств-коллегий речь шла о том, что отряд должен следовать «от оного устья к западу и подле берега морем до устья Енисея реки». Напоминалось о необходимости вести точную инструментальную съемку, чтобы знать, «какое положение оный берег имеет», и производить описания заливов и промер фарватера. Если в пути «усмотрены будут в виду какие острова», осмотреть их и нанести на карту, — требовал третий параграф инструкции. «А к оным островам приставать ли и о народах выведывать ли, коим образом поступать, в том исполнять по силе данного из Сената указа».

Адмиралтейств-коллегия была заинтересована в своевременном получении материалов экспедиции, поэтому начальнику отряда в четвертом параграфе предлагалось: как только достигнет устья Енисея, произвести его описание и, оставив о том письменное известие для командира отряда, следовавшего из Оби в Енисей, идти рекою в город Енисейск, откуда послать рапорт капитан-командору Берингу и потом самому «следовать с обстоятельным известием и с картою в Санкт-Петербург».

Пятый пункт инструкции гласил, что в случае, если на пути к устью Енисея встретятся «великие льды», ожидать, когда они разойдутся, и следовать далее «без потерянии времени», но» если окажутся такие льды, что пройти их «надежности быть не может», тогда собрать всех унтер-офицеров и, «учиня консилиум с подписанием рук, возвратитца к прежнему месту», о чем сообщить Берингу и следовать с описанием и картой в Санкт-Петербург.

В пути вести журнал «по морскому регламенту» и описание берега, островов, фарватера производить по правилам «навигацкой науки», чтобы потом можно было «учинить обстоятельную и верную карту», — требовал шестой параграф.

В последнем, седьмом, параграфе было записано: «Ежели по вышеписанной инструкции за каким случаем осмотреть и описать все в одно лето время не допустит», следует об этом донести в Адмиралтейств-коллегию и, не ожидая указа, «во окончание проводить в другое лето»: только убедившись, что «от великих льдов пройтить будет невозможно и ненадежно», учинить с унтер-офицерами консилиум и действовать, как предусмотрено пятым параграфом.

Командному составу отрядов экспедиции, отправлявшихся обследовать берега Таймырской земли, очень нужны были сведения о тех краях, и они использовали любую возможность: беседовали с промышленниками, кочующими якутами и прочими служивыми, побывавшими в низовьях Енисея, Лены, на берегу моря и в тундре. Но нужных им сведений они не могли получить. Правда, писари воеводской канцелярии пробовали разыскать в старинных делах архива «отписки о новых землицах», но среди множества этих бумаг о землях, лежащих между Енисеем и Леной, ничего не говорилось. Старожилы Якутска смогли только вспомнить рассказы бывалых а тех краях людей, что ходили они от Оленека до Хатанги и от Енисея до Пясины, а далее не бывали, а кто отваживался идти морем или тундрой к северу, назад не возвращался. Никакой карты этой местности не было, а все, что ранее изображалось, как северный берег этого района Сибири, было противоречиво.

С 1555 года, когда появилась более или менее подробная карта части Сибири, и по 1735 год, когда на Таймырскую землю пришли первые исследователи — участники Великой Северной экспедиции, авторы карт изображали место, где должен был располагаться один из крупнейших полуостровов мира, по своему усмотрению, полагаясь в основном на свои собственные домыслы.

Одни на месте Таймыра показывали незначительный подъем северного берега Сибири, другие — большой выступ к северу. Были карты, где на этом месте располагался залив или небольшой полуостров, соединенный узким и длинным перешейком с островом Новая Земля.

На некоторых картах Таймыр вообще отсутствовал и все побережье Северного Ледовитого океана рисовалось прямолинейным.

Многие ученые Европы и России занимались загадочной Таймырской землей, пытаясь разузнать, что же находится между Енисеем и Леной.

Этому вопросу много лет своей жизни посвятил бургомистр Амстердама Н. К. Витсен (1641–1717). В 1664 году он побывал в России и познакомился с видными государственными деятелями и учеными. С этого времени он начал собирать географический материал о севере и востоке России, имея желание прежде всего составить карту. Позднее от Петра Первого он получил особую привилегию на свою карту России, которая появилась на свет в 1687 году. Через пять лет Витсен опубликовал обширное сочинение о Восточной России — плод тридцатилетнего труда.

Эти две замечательные работы по достоинству были оценены еще современниками Витсена. Неутомимо собирал автор сведения о России, особенно о Сибири. Живя в Голландии, он получал огромное количество научных сообщений из России путем переписки. Карта и книга Витсена при его жизни переиздавались два раза с заметными изменениями и дополнениями. Эти труды и его обширная переписка с русскими людьми очень наглядно показывают его упорное стремление познать истинное положение Таймырского полуострова.

В различные годы на картах и в описаниях береговую черту Таймыра Витсен показывает в трех вариантах: выемкой, прямой линией и выгибом к северу.