За городскими стенами, в центральной части острога, находились казенные здания: несколько бревенчатых домов, большие амбары, в которых хранилась «мягкая рухлядь», две церкви, — «приказная изба», где размещалась воеводская канцелярия, и единственный каменный дом, построенный в 1707 году, — «дом воеводы».

Якутский край и река Лена известны стали русским с 1620 года. Мангазейские казаки первые спустились по реке Вилюй в Лену, нашли якутов и обложили их ясаком. В 1632 году они заложили Якутский острог.

Вскоре этот город сделался центральным местом управления всех открытых земель на севере и востоке Сибири. Здесь жили воеводы, посылавшие команды для «проведывания новых землиц» и покорения «немирных» народов. Сюда присылали они донесения, «отписки», «скаски», «распросные речи», «ясачные книги», отсюда получали порох, провиант и подкрепления.

Здесь, в кладовых воеводской канцелярии, 'хранились старые бумаги, иные уже совсем ветхие. Среди них было немало донесений казаков — служилых людей об их походах в далекие северные и восточные земли. Между этими рукописями попадались и донесения, писанные на бересте. Читая эти архивные документы, можно было встретить имена многих известных русских землепроходцев: Стадухина, Пояркова, Бахтеярова, Перфильева, Хабарова, Реброва, Степанова, Атласова и других первооткрывателей. Не знал Беринг, что в этом архиве находится драгоценное сообщение — «отписка» якутского казака Семена Дежнева, где он рассказал о своем плавании морем из Колымы в Анадырь, совершенном в 1648 году.

Дежнев еще 85 лет тому назад решил задачу, которая была поставлена перед экспедицией Беринга, то есть доказал, что пролив между Азией и Америкой существует.

Наступил 1735 год. В этот год в Якутске было как никогда много народу. Обычные для здешней зимы морозы, при которых прежде жизнь в городе заметно замирала, не могли сковать энергию прибывших сюда людей.

То и дело прибывали обозы на лошадях, оленях и собачьих упряжках, люди разгружали их, заполняя склады все новыми и новыми грузами.

С приходом весны настало самое горячее время: проверяли; оснастку, делали бочки, шили кожаные мешки, заготавливали продовольствие и все складывали под навесы, стоявшие недалеко от причала.

В это время в Якутск явилась команда геодезистов. Это была знаменитая четверка «достойных геодезистов» [59], как их именовали в Сенатском указе, когда в 1724 году направляли в Сибирь для описания и составления карт ее провинций. Из участников экспедиции многие знали, что более десяти лет тому назад в эти края послали геодезистов, их товарищей по академии: Петра Скобельцына, Василия Шетилова, Ивана Свистунова и Дмитрия Баскакова.

Скобельцын и Шетилов приехали из Иркутской провинции, где производили геодезические работы, выполняя задание Беринга по «изысканию пути к Камчатке», минуя Якутск. [60] Когда Беринг был в Иркутске, он включил их в экспедицию и теперь они явились для доклада, так как нуждались в пополнении своей партии людьми и особенно в проводниках.

Свистунов и Баскаков вели описание Якутской провинции и прибыли для получения нового задания. Встреча была радостной. Много интересного услышали товарищи от скитальцев.

Это были уже опытные путешественники, не раз попадавшие в трудное положение во время походов по совершенно безлюдным, не освоенным и труднодоступным местам Сибири.

Судьбы и биографии этих четырех «достойных геодезистов» довольно схожи между собой. Все они поступили в Морскую академию в один год— 1715-й, где успешно прошли полный курс, были «экзаменованы профессором Фархварсоном», а затем их перевели в класс геодезии и там они дополнительно изучили геодезию, рисование и «сочинение Ланд и Зеи карт». В 1723 году их пожаловали в геодезисты, а в следующем году послали в Сибирь.

В Иркутске они получили указ Сената, подписанный 31 декабря 1732 года, по которому определялось В. Берингу взять в экспедицию геодезистов «из обретающихся в Сибири» и производить жалованье по новому чипу — «геодезии подпоручика». [61]

Будучи в составе Второй Камчатской экспедиции, они сделали очень многое в деле картографирования обследованных им районов. [62]

Рассказы и советы Петра Никифоровича Скобельцына и Ивана Степановича Свистунова [63] очень помогли в подготовке северных отрядов к предстоящим исследованиям.

Много полезного узнали командиры отрядов, слушая Свистунова, на долю которого выпало описание труднодоступных районов Якутии. «Будучи в разных путях, — докладывал он, — для положенного дела описания и сочинения ландкарт якуцкого присутствия, как Леною рекою до устья, так и чрез хребты и тундры пустыми местами, чрез остроги и зимовья… в пути принимали великую и несносную нужду, как в пищи так и в проезде… принужден был пешем итти и на себе нарту тянул и претерпел много крайнего голода». Свистунов предупреждал о том, что может случиться в пути навстречу неизведанному.

Здесь, в Якутске, Иван Свистунов встретил своего земляка, лейтенанта Дмитрия Лаптева, и просил походатайствовать о разрешении ему отпуска в Великолукскую провинцию для свидания с родителями, которых не видел уже одиннадцать лет и которые «почти до основания разорились», отец, мелкопоместный дворянин, «пришел в глубокую старость», дети его — два брата в Преображенском полку, один капралом, другой солдатом, а остальные пять братьев несут службу в разных концах России. [64]

К просьбе Свистунова Д. Лаптев отнесся сочувственно, но ничем не мог помочь. Из экспедиции отпускали или увольняли в отставку в крайнем случае, при «жесточайшей болезни» и только по разрешению Сената.

В конце весны 1735 года вновь построенные суда в торжественной обстановке спустили на воду и передали командирам отрядов.

Дубель-шлюпку «Якутск» принял лейтенант Василий Прончищев, а бот «Иркутск» — лейтенант Питер Ласиниус.

Отряду Прончищева поручено было обследовать землю, лежащую между Енисеем и Леной, — Таймырский полуостров.

Отряду Ласиниуса предписывалось произвести опись берега от Лены на восток и до Камчатки.

В это время Челюскин доставил в Якутск якори, пушки и металлические крепления/ необходимые для оснастки судов.

Как только закончили оснастку судов, начали грузить провиант, шкиперские, штурманские и комиссарские припасы, затем грузили запасы пороха в бочонках, обшитых кожей, и другие артиллерийские припасы. Не забыли взять вещи, предназначенные для подарков: котлы медные, топоры, шилы, иглы, бисер разных цветов, шару китайского (табак), полотно белое, сукно красное и зеленое.

Последними грузили личные вещи служителей, которых всегда набиралось довольно много. Тогда одежда и пропитание не были общей заботой. Выдавалось только жалованье «хлебное», то есть продукты, и денежное, так что пищу готовил каждый для себя. Обмундирование получали матросы и солдаты, прочие служивые довольствовались собственной одеждой.

Поскольку все припасы брались с учетом двухгодичной, работы отряда, пришлось часть провианта погружать на вспомогательные четыре судна, называемые дощаники. Последние взяли около трех тысяч пудов провианта и сопровождали суда: до их выхода в море.

Провиант составлял основной груз экспедиции и делился на морской и сухопутный. К морскому провианту относились: сухари, крупа овсяная, горох, мясо говяжье соленое, мясо свиное соленое, масло коровье соленое, рыба, толокно, солод ржаной или ячневый на квас, вино в бочках, уксус, соль. К сухопутному — мука ржаная, крупа ячневая, соль.

Палубное судно «Якутск» типа дубель-шлюпка имело длину 21,4 метра, ширину 4,6 метра, осадку 2,1 метра и могло ходить под парусами и на веслах. Рулевое управление—/румпель-ное с талями на крыше надстройки, имевшейся на юте, двенадцать пар весел и парусное вооружение, подобное тендерному. На борту имелось, два ялбота, на палубе были установлены четыре трехфунтовые фальконентные вращавшиеся на вертлюгах пушки, изготовленные на демидовском заводе.