— Господин Арбузов!

Он оглянулся. К нему торопилась женщина с ребенком, привязанным по-цыгански шалью к спине. В руке у нее была емкая корзина.

— Кваску не желаете?

Александр Павлович пить не хотел, но остановился ради любопытства. Его в Петропавловске знают, наверное, все, он же из местных жителей по именам помнит единицы. Кто такая? Арбузов еще 20 августа с «Авроры» приметил эту женщину в черной юбке и клетчатой кофте. Она, не расставаясь с младенцем, в опасное время сновала по порту от батареи к батарее. Вчера, когда десантники готовились высадиться у мыса Никольской сопки, Александр Павлович видел небольшую группу женщин с охотничьими ружьями, среди которых была и эта в заметной кофте. Женщины намеревались пройти к озерной батарее. Бородатый часовой, охранявший пороховой погреб, преградил нежданному пополнению дорогу, возмущенно что-то прокричал и затопал ногами. Женщины ретировались.

— Кваску, говорите? — переспросил Александр Павлович. Выдался удобный повод поговорить с незнакомкой, и он его не упустил. — Домашнего? С удовольствием!

— Пейте на здоровье! — Женщина налила полную кружку. — Кисленький и прохладный. В погребе кувшин держала.

— Хорош квасок! — похвалил Арбузов. — Спасибо. Запамятовал, как вас величать…

— Агафья я, — подсказала женщина. — Сам Агашей называет, а соседи Карандашихой кличут.

— Агаша — хорошее имя! — ответил Арбузов. — Вчера в горячее время недалеко от озера я мельком видел вас среди женщин…

— Была с ними, — подтвердила Агафья.

— Что заставило вас рисковать?

Агафья пожала плечами.

— Мужья сражаются, а мы чо? — неопределенно ответила она. — Все в эти дни рисковали. Во время пальбы не знаешь ведь, где спасенья найдешь. Соседка моя, старенькая Аграпена Поликарповна, боялась из избы выходить. И что вы думаете? Ей в избу зажигалка и влетела.

— Дело случая, — отозвался Арбузов. — А вам ребенка не с кем оставлять?

— Аграпена Поликарповна просилась поняньчить. — Агафья вздохнула. — Бог вразумил не согласиться. Я бы с ума сошла, если бы сыночек со старухой сгорел. Безгрешных младенцев Господь бережет, глядишь, и меня с ним лихоимство минует.

— Вчера, по-моему, вы были с ружьем, но без ребенка?

— Мы детей под присмотром товарки за пороховым погребом в яме оставили, а сами мужьям подмогнули.

— Вы стрелять умеете?

— Ну, — подтвердила Агафья. — Все тутошние бабы умеют, а я чо, рыжая?

— Неужели все? — удивился Арбузов.

— У кого мужья охотники, — все, — заверила она. — Пелагея Усова сколь раз на медведя с супругом ходила. А меня Сам не пущает.

Арбузов поинтересовался, кто такой Сам и чем занимается.

— Да вы же его знаете! — оживленно заговорила

Агафья. — Здоровенный такой, казачий урядник, Клрлпмл шев, Василием зовут. В лазарете лежит.

— К полевому фальконету был приставлен?

— Ну.

Арбузов насупился. Сутки назад он был свптчс. и-м ко

роткого эпизода с перевернутой пушкой. Высокий…….

коплечий урядник, порывисто обрубив саблей по. фомки упряжной лошади, применил недюжинную силу и споил поставил фальконет на колеса. Однако от нлрынл руч ной гранаты силач свалился наземь. Алекслпдр I Ьвлонпч посчитал, что урядник убит.

— Как самочувствие Висилин? осторожно сиро сил он.

— Да кто ж его знает. Агафьи шумным выдохом вверх смахнула с глаз прядь темных полос. lice тело изрубцовано, как у драчливого кобели, л при мне улы баетя, шутки шутит, кошачьи, грит, царапины. Лекарь тоже успокаивает — будет, мол, жить.

— Такой богатырь непременно выживет, заверил Арбузов. — Вы к нему?

— Ну.

Малыш подал голос, зашевелился.

— Не любит, когда я стою, — пожаловалась Агафья. — Погодь, Ванюшка, погодь, миленький, пойдем к папе, пойдем. До свиданьице, я побегу.

Арбузов смотрел ей вслед и с грустью думал о том, что плохо, очень плохо он знает свой русский народ. А ведь на таких простых людях, как Агафья, ее муж Василий и миллионах подобных, в основном и держится Россия. Они ее кормят, поят, одевают и обувают, а в тяжелую годину защищают, не щадя живота своего…

Из раздумья Александра Павловича вывели бодрые голоса парней. Группа гардемаринов спускалась с пригорка от офицерского домика-лазарета. Из обрывочных фраз Арбузов понял, что моряки хотели навестить Максутова, но Вильчковский в помещение их не пустил.

— «Не устраивайте поломничества! — передразнил кто-то корабельного доктора, подделываясь под его басок. — Александру Петровичу необходим покой». Надо же какой ревностный блюститель лазаретного режима!

•— Господин Вильчковский, может, и неплохой медик, но никудышный психолог, — послышался другой голос. — Пациенту Максутову полезно общение и противопоказан покой.

— С медициной, господа, не спорят, — включился в разговор третий. — У человека не примитивный насмо-рок, а…

— Внимание! — подал кто-то команду, и гардемарины повернули головы в сторону капитана 1 ранга. Перейдя на строевой шаг, они одновременно вскинули руки к бескозыркам.

«Неплохая у кадетов выучка, — отметил про себя Арбузов, по-уставному отвечая на приветствие. — Почти мальчишки, а уже совершили кругосветное путешествие и понюхали пороху». По его мнению, юношам повезло с командиром корабля. Капитан-лейтенант Изыльметьев личным воздействием развивает у воспитанников Морского корпуса лучшие качества моряков Российского флота-порядочность, безукоризненную опрятность, высокие нравственные устои, чувство долга и ответственности, стойкость и мужество, умение без хныканья переносить тяготы нелегкой службы. Александр Павлович видел их в деле. Всех гардемаринов назначили на командирские должности, и они достойно оправдали доверие. Молодецки держались молодые моряки на береговых и корабельных батареях, под свист и вой артиллерийских зарядов смело вели за собой навстречу врагу стрелковые команды, первыми храбро бросались в рукопашные схватки. Отменные получатся из них офицеры! Получатся, если пощадит их в далеких краях российской земли суровое время…

Арбузов заметил, что народ, густо идущий к приозерной площади, замедлил движение, потом остановился. Внимание людей привлек пароход, отделившийся от эскадры. Он тянул на буксире три грузных катера, держа направление к Тарьинской бухте. Александр Павлович еще до обеда был оповещен о том, что «Вираго» с утра дважды побывал за Раковым перешейком: доставил туда десятка три матросов и вернулся к эскадре, чтобы через несколько часов привезти людей назад. За это время на берегу Тарьи возникла еще одна братская могила, несравнимая по размерам с прежней. Солдаты-сибиряки, скрытно засев в густых зарослях, держали похоронную команду под ружейным прицелом. Однако беспричинно открывать огонь никто не собирался. У русских есть неписаное правило: как в кулачном бою не бить лежачих, так и на войне не стрелять в санитаров и могильщиков. Похоронная команда покинула берег, не догадываясь о присутствии чужих стрелков. И вот теперь пароход-работяга,

натужно пыхтя паром и отчаянно молотя воду лопастями, двигался за Раковый перешеек третий раз. Неприятелю предстояло предать земле сотни трупов.

Недалеко от Арбузова остановились сгорбленный седой бородач и подросток. Старик, слеповато вглядываясь вдаль, снял картуз и перекрестился, мальчик последовал его примеру. «Вот они, чистые христианские души! — невольно подумал Александр Павлович. — Не злобу, а сочувствие и жалость вызывают у них те, кто вчера сеял смерть, но сам нашел ее на чужом берегу». Капитану 1 ранга обнажать голову перед жертвами неповерженного противника не хотелось.

Приозерная площадь заполнялась народом. Опустели дома Петропавловска. Все его жители, не покинувшие город в тревожную и грозную неделю, от старого до малого, шли к месту погребения павших при защите порта. По бездорожью пешком, верхом на лошадях и в телегах, по речушке Авача на самодельных валких ботах пробирались люди из окрестных хуторов.

Русские, камчадалы, ительмены, коряки и другие туземные жители ближайших селений прибыли отдать последний долг тем, кто погиб, но не допустил, чтобы чужеземцы топтали камчатскую землю. В общей массе смешались горожане и сельские жители, моряки и солдаты. Пришли на площадь американцы и немцы с коммерческих судов «Ноубль» и «Магдалина». Родные и близкие, потерявшие дорогих им людей, теснились около покойников, уложенных в ровные ряды недалеко от братской могилы. В двадцати саженях от нес вырыта еще одна такая же могила, для погребения неприятельских моряков и солдат морской пехоты.