Приозерная площадь, изменившись внешне — на ней появились два кургана, — по-прежнему оставалась для петропавловцев слабым местом обороны. Шестая и седьмая батареи, приведенные в порядок, готовились к отраже-дию десанта.

Командиров и прислугу беспокоили весьма важные обстоятельства — у них очень мало зарядов. И хотя пороховой погреб находится рядом, артиллеристам известно, что он пустует, а часовой у входа только создаст видимость, якобы арсенал нуждается в охране — остатки небольшого запаса зарядов и пороха распределены и разнесены по боевым объектам.

На всех шести действующих батареях орудийную прислугу пополнили авроровцами, моряками флотского экипажа, солдатами сибирской роты; в изрядно поредевшие стрелковые отряды добровольно влились члены тушильной команды, заверив командиров, что по необходимости они готовы бороться и с пожарами. Более десятка раненых покинули лазарет, утверждая, что могут держать в руках оружие, и настойчиво попросились в свои команды и расчеты. Несколько женщин, тайно храня от мужей старенькие охотничьи ружья за пороховым погребом, намеревались в трудный момент прийти на помощь стрелкам.

Завойко, как и 20 августа, стоял с подзорной трубой ич вершине Сигнального мыса, наблюдая за кораблями эскадры. Мысленно не раз перебрав за неприятеля множество вариаций штурма порта, Василий Степанович убежденно остановился на том, что противник уже не предпримет ничего нового, как опять начнет одновременный обстрел всех батарей, и там, где они будут уничтожены, высадит десант. Губернатор допускал, что неприятель минует межсопочный перешеек, не завяжет с ним перестрелку, а направит гребные суда с десантниками только к Красному Яру и приозерному дефиле. Будет ли новый штурм мощнее прежнего? Хватит ли у петропав-ловцев сил, чтобы устоять?

Первым от эскадры отделился пароход. Вопреки ожиданиям, он не подцепил на буксир ни одно судно и направился не к порту, а в сторону Тарьинской бухты. Скрывшись за Раковым перешейком, «Вираго» к эскадре не возвращался. Не решил ли противник высадить десантников на берегу Тарьи? Так это или иначе, Завойко узнает быстро. Недалеко от могил чужеземцев выставлен пост наблюдения. Оттуда обо всем важном сообщат в порт без промедления. Вскоре губернатору доложили, что пароход без остановки проследовал в сторону Бабушкина мыса. «Пошел разведать, не подходят ли к Авачинской губе русские корабли, — понял Василий Степанович. — Фебрие де Пуант не забывает о предосторожности… Беспокойство адмирала излишне — в порту Де-Кастри неизвестно о на-падениии неприятеля на Петропавловск».

По мнению губернатора, англо-французская эскадра не снимется с места стоянки, пока не вернется из разведки «Вираго». Но почему на всех судах поднимают якоря? Какая надобность кораблям ложиться в дрейф, если, по логике, адмирал должен дождаться парохода? Внимательно вглядываясь в корабли, Завойко заметил, что на них матросы меняют паруса. Стало быть, эскадра намерена штурмовать порт без «Вираго». Почему? Какая же роль в ответственнейшем сражении отведена пароходу? Русский генерал не понимал французского адмирала.

Вот отошел от эскадры фрегат «Форт». Он направился к Раковому перешейку. Следом, в двух кабельтовых друг от друга, двинулись остальные корабли — бриг «06-лигадо», корвет «Эвридика», фрегаты «Президент» и «Пайке». Завойко взялся за эфес сабли, готовый дать команду «К бою!» Однако произошло непредвиденное.

Корабли не развернулись во фронт, а пошли прямо, один за другим скрываясь за Раковым перешейком. «Все!»— звучно произнес Завойко. Он, возможно, первым догадался, куда и зачем французский адмирал повел эскадру.

Защитники порта, приготовившись к сражению, растерянно смотрели чужеземцам вслед. Они пока не разгадали ни маневра, ни нового замысла неприятеля. Куда и зачем он уходил?..

Унтер-офицер Максим Яблоков изваянием стоял у обрыва Бабушкина мыса, скрестив руки на груди. Вражеская эскадра, набирая скорость, приближалась к выходу в открытый океан. Яблоков сообразил, что завоеватели убираются восвояси, а потому поднялся на высокий утес, всем своим видом показывая пренебрежительное отношение к ним. Дождавшись, когда эскадра приблизилась на дальний пушечный выстрел, крикнул, словно командовал батареей:

— К бою!

К бою матрос Плетнев был готов давно. Но ему никак не верилось, что вражеская эскадра покидает Авачин-скую губу. Ксенофонту казалось, что корабли сейчас приблизятся к мысу, мощными залпами разнесут вдребезги их пост, развернутся и решительно пойдут снова на Петропавловск. Однако эскадра, к его удивлению, прижималась к противоположному берегу, держась на предельном отдалении от Фальконета.

— Никак, совсем уходят супостаты? — подал Плетнев неуверенный голос, повернув лицо в сторону унтер-офицера. Он ждал подтверждения.

— Уползают гремучие змеи, — уверенно отозвался Яблоков. — Покусились иноземные ироды на Камчатку, получили по мусалам и смазывают пятки собачьим салом. А ты твердил — силища! Говорил, Ксенофонт, тебе — не робей.

— Так ведь и впрямь вражище драконом мерещился, — оправдывался Плетнев. — Нас тут, на самом конце земли, с гулькин нос, а их вон сколь! Откель я знал, что так вот обернется?

— Откель! — передразнил Яблоков. — Какой год, Ксенофонт, служишь? Седьмой. Пора соображать, что к чему. Мы же русские люди. И здесь, запомни, не конец земли, а ее начало. Тут наш кордон. Отсюда начинается Россия! —

Унтер-офицер выразительно поднял указательный палец. — Мы на чужие земли не заримся, а кто на нашу лез, спуску не давали. Так, думаю, и будет во веки веков… Вот и этих завоевателей выдворяем за ворота России. Сейчас они от нас получат постыдный пинок под зад. Чего открыл хлебало? Целься! Пали!

Выстрелы с Бабушкина поста прозвучали заключительным аккордом в героической обороне Петропавловска.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Из рапорта генерал-майора В. С. Завойко военному губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву.

18 августа сего года военная эскадра из шести французских и английских судов: трех фрегатов большого размера, трехмачтового парохода, одного фрегата малого ранга и брига стала на якорь на рейде Авачин-ской губы. С сего числа по 25 эскадра бомбардировала Петропавловский порт и делала два решительных нападения с целью овладеть городом и военными судами: фрегатом «Аврора» и транспортом «Двина», находившимися в Малой губе. Но нападения неприятеля отражены на всех пунктах, город и суда сохранены. Эскадра, потерпев значительные повреждения, потеряв несколько офицеров и до 350 человек команды, оставив в Петропавловском порте английское знамя десантного войска, 27 числа того же месяца снялась с якоря и скрылась из виду.

Имея честь донести Вашему Высокопревосходительству о столь счастливом событии, долгом считаю объяснить.

К 17 августа, когда усмотрена неприятельская эскадра, средства к защите Петропавловского порта в распоряжении моем были следующие:

Батареи: № 1. На Сигнальном мысу — из трех орудий 36-фунтового калибра и два бомбических 2-пудовых. Командир батареи лейтенант Гаврилов, у него под командою обер-офицер один, нижних чинов 63.

№ 2. На Кошке — из десяти орудий 36-фунтового калибра и одного 24-фунтового. Командир — лейтенант князь Дмитрий Максутов, у него под командою гардемарин один, нижних чинов 127.

№ 3. На перешейке — из пяти орудий 24-фунтового калибра. Командир лейтенант князь Александр Максутов, у него под командою нижних чинов 51.

№ 4. На Красном Яре — из трех орудий 24-фунтового калибра. Командир — мичман Попов, у него под командою гардемарин один и нижних чинов 28.

№ 6. На озере — из четырех 18-фунтовых и шести 6-фунтового калибра орудий. Командир — поручик Гезехус, у него под командою нижних чинов 31.

№ 7. У рыбного сарая — из пяти орудий 24-фунтового калибра. Командир — капитан-лейтенант Кораллов, у него под командою нижних чинов 49.

Одно полевое 3-фунтовое орудие, при нем командир титулярный советник Зарудный, нижних чинов 19.