Постояв в раздумье, Яблоков решил немедленно бежать в порт и обо всем доложить губернатору.

Завойко, выбрав свободные минуты, зашел в свой кабинет и склонился над бумагой, чтобы черкнуть несколько слов жене.

«Вчера, 20 августа, было жаркое сражение, — писал он. — Но Бог милостив. Я жив и не ранен. В город попало много бомб, однако разрушений больших нет. Убитых шесть человек, раненых четырнадцать. Не любят англичане и французы штыков, удалились от них. Работы жаркой будет еще дня два, три…» — Василий Степанович на мгновенье прервался: сбудется ли то, о чем написал? Подумав, решил, что сражение дольше не продлится с любым исходом. — «Будь спокойна. Если еще высадят десант, мы его возьмем в штыки — тут верх будет наш. Живите на месте, не беспокойтесь. Хлеб мы ночью убрали, чтоб шальная бомба не заставила нас голодать. Будем сражаться с честью, сохраним русское имя и покажем истории, как россияне отстаивают свое Отечество. Флаги мы им не отдадим, исстреляем весь порох, сожжем суда…» Оставляя надежду на возможную встречу с женой и детьми, он закончил записку, вложил ее в конверт и поднялся из-за стола. В это время и зашел в кабинет управляющий канцелярией. Чиновник сообщил, что к губернатору просится на прием унтер-офицер Яблоков.

— Пусть войдет, — отозвался Завойко.

Доклад унтер-офицера с обсервационного поста показался губернатору значительным.

— Ступай, служивый, на свой мыс, — сказал он. — Благодарю тебя за важное сообщение. Мы тут подумаем, где и как теперь будем встречать чужеземцев.

После ухода Яблокова губернатор долго измерял шагами свой просторный кабинет. Уже по тому, что «Президент» продолжал быть под адмиральским флагом, Завойко догадывался, как немаловажна для врага потеря Дэвида Прайса. Неприятель решил скрыть смерть адмирала от петропавлоЭДев. «В стане чужеземцев, — соображал Василий Степанович, — сейчас растерянность, возможен и разлад. Вчерашний бой им показал, что русские сражались достойно и что они умеют за себя постоять. Пыл врага остужен. Теперь неприятель с кондачка не полезет. Он тщательно подготовится к решительному штурму. Что на сей раз конкретно предпримет чужеземец?»

Завойко мысленно перевоплотился в командующего вражеской эскадрой. Повторить вчерашнее сражение? Бессмысленно. Оно может привести к тому же финалу… Но старую собаку новым шуткам не научишь. И Василий Степанович пробует затвердить в мыслях атаку на порт с прежних позиций. Корабли вновь уничтожают возрожденные батареи на Сигнальной сопке и Красном Яру и переносят огонь на Кошечную косу. Неприступное вчера одиннадцатипушечное сооружение вторично не сумеет оказать такого сопротивления — кончатся боеприпасы, порох… Мощный огонь трех-четырех кораблей исковеркает, засыплет землей орудия, перебьет и искалечит артиллеристов. Картина боя стоит перед глазами губернатора. Фрегаты и пароход смело приближаются к порту вдоль Ракового перешейка. Встав против входа в гавань, они с четырех бортов обрушивают огненный шквал на неподвижные русские корабли и сжигают их. В это время гребные суда высаживают крупный десант по всему берегу, от Красного Яра До Кошечной косы. Сотни моряков и солдат морской пехоты, вооруженные штуцерами и ручными гранатами, врываются в порт и селение. Завязывается яростная рукопашная схватка. Но и тут силы далеко не равны… Все! Петропавловск пал. Завойко в роли командующего англо-французской эскадрой уверенно выигрывает сражение.

Размеренно шагает губернатор по кабинету, от стола к двери, от двери к столу. Василий Степанович в той же роли противника. Он на месте французского адмирала колеблется в решениях. Следует ли повторять вчерашнее сражение? Разрушенные батареи 20 августа восстановлены. Русские по-прежнему не будут палить беспорядочно, экономя заряды- Их ядра и бомбы полетят только в

цель и опять нанесут кораблям серьезные повреждения. Во время боя погиб английский адмирал. Где гарантия, что не снесут голову французскому? А если не рисковать и подумать о другом прожекте штурма порта?

Завойко знал, как малой кровью овладеть Петропавловском. Будь он действительно на месте командующего союзной эскадрой, ни за что бы не стал повторять нападения, то есть действовать так, как в сражении 20 августа. Вчера, атакуя в лоб, чужеземцы допустили ошибку, большую и грубую. Но она исходила из незнания обстановки и местности. Теперь можно и нужно действовать по-другому. Противнику, надо полагать, стало известно, что оборона Петропавловска наиболее уязвима в ином месте, с севера. И Завойко снова вошел в роль адмирала-завоева-теля. Он от беглых американцев узнает, что между Никольской сопкой и Култушным озером есть дефиле, которое защищают всего две хилые батареи. Уничтожить их не составит усилий одному фрегату. Когда мощным огнем будут снесены с земли эти артиллерийские сооружения, десантники лавиной хлынут в порт…

Завойко возвратился к исходной точке и начал медленно развивать события. Три корабля, как и 20 августа, отвлекут на себя южные батареи — Сигнальную, Кошеч-ную и Красного Яра. Держась на безопасном расстоянии, они откроют по берегу огонь. При этом гребные суда будут готовы в удобный момент высадить десант. Иными словами, враг прикует те же береговые силы, которые действовали в минувшем сражении. Тем временем другие корабли, не обращая внимания на Перешеечную батарею, направятся к северной оконечности Никольской сопки. Половина эскадры обрушит огонь на две батареи у озера и в короткое время расчистит путь десантникам по дефиле к порту.

Какими силами отражать врага? С южных батарей людей не снимешь и пушки оттуда не переволочешь — им самим будут угрожать три корабля и десант. «Аврора» и «Двина» стоят к дефиле невооруженными бортами… Итак, противник севернее порта уничтожает одну, затем другую батареи. Десантники по дефиле лавиной устремляются к селению. Одновременно гребные суда высаживают против Красного Яра морскую пехоту. Севернее и южнее порта враг на суше. Он численно превосходит защитников Петропавловска втрое…

Василий Степанович потряс головой. Если при первом

прожекте у него были какие-то надежды еще раз удержаться против наседавшего на порт врага, то второй исключал все шансы. Оставалось затаенно надеяться, что противник ничего не выведает об озерном дефиле. Однако сообщение унтер-офицера Яблокова о том, что беглые американцы взяты на пароход, усилило тревогу. «Эти подонки выболтают все, — думал губернатор. — И тогда враг непременно выберет второй прожект…»

Завойко вышел из канцелярии. Он (в который раз!) решил обойти батареи, побывать на кораблях. У него появилась потребность подробно поговорить с командирами о предстоящем сражении, выслушать их мнение, побеседовать с артиллеристами и стрелками, поднять им моральный дух перед смертельной схваткой…

ОПЕРАЦИЯ «КРЫСЫ»

Изыльметьев, с нетерпеньем ждавший капитан-лей-тенанта Стиценкова из залива Де-Кастри до нападения англо-французской эскадры на Петропавловск, с ее появлением в Авачинской губе забыл о нем думать. Доставь посланец Камчатки сейчас любой приказ вице-адмирала Путятина, «Авроре» нельзя тронуться с места. По мнению Ивана Николаевича, нынешние действия губернатора полуострова одобрил бы и Путятин. Военный фрегат, как нигде в другом месте, сейчас нужен тут, в Камчатке. Для чего «Аврора» шла к дальневсточным берегам? Для их обороны от чужеземцев. И вот российский фрегат отражает врага от Петропавловска, то есть делает то, ради чего существует — защищает Россию.

А если говорить откровенно, петропавловцам здорово повезло: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Не окажись «Аврора» в Камчатке, трудно предположить, как закончилось бы сражение 20 августа. А если бы сюда прибыла и «Диана»? Тогда бы все повернулось по-другому. Возможно, русские фрегаты и не впустили бы вражескую эскадру в Авачинскую губу — дали бы ей бой в узком проливе, у Бабушкина мыса… Но чего не случилось, того не случилось. «Диана», надо полагать, благополучно дошла до залива Де-Кастри.

А что думает об «Авроре» Путятин, если еще не знает, что она в Камчатке? Погибла? Видимо, не исключает и такое. Военный фрегат враги могли потопить у западных