Когда, через два десятка лет, готовилась свадьба Мари-Клементины с графом де Мортемар, мадам вдова Клико совершила по этому поводу сумасбродный поступок: рядом со старинным замком вырастает большое здание в стиле псевдоренессанса, где и состоялся грандиозный праздник. И повседневная жизнь там была роскошна, в нем устраиваются праздники и охоты, на которых только шампанское имело право гражданства. «Мадам Клико с допустимым деспотизмом признавала только шампанское у себя за столом. Перефразируя Людовика XIV, она любила повторять: вино — это я! И действительно, на скатерти не было ни единого пятна от красного вина», — рассказывал Шарль Монселе, который был принят в замке.

Маленькая Анна очень любила свою прабабушку, у ног которой ее изобразил Конье, лежащую на животе на подушке, когда ей было около десяти лет. Она также любила Бурсо, «который был живой и веселый» и который стал таким в меньшей степени после того, как в нем побывали немцы. Она с удовольствием наследовала замок, но никогда больше в нем не охотились.

В ее детские годы церемония открытия охотничьего сезона проходила в маленьком замке Виллерс-в-Прейер. «В стиле Людовика XVI, красивом, но недостроенном. Мы проводили в нем не больше десяти — пятнадцати дней в году, — пишет она в своих «Воспоминаниях», — но в эти периоды я пользовалась полной свободой, что позволяло мне много заниматься… изучением сельской жизни: я проводила время на птичьем дворе, на ферме, не говоря уже о рыбной ловле и долгих прогулках по полям и лесам» После «Великой войны» от замка остались лишь руины.

Когда настало время претендентов на руку и сердце., встречаемых, как обычно, на балах или на приемах, ее заинтересовал только один молодой человек: единственный, которого она, казалось, не привлекала. «Он никогда не танцевал со мной, и я страшно нервничала. Однажды, на бегах в Доншампе, повстречав его, отец сказал мне: «Вот блестящая партия, и ты могла бы стать герцогиней!» — «Что мне до того, — ответила я, — за этого я никогда не выйду замуж!» — И про себя добавила: «Потому что он не обращает на меня внимания…».

«Это происходило в июне. А пятого декабря того же года тот, «за которого я никогда не выйду замуж», был тяжело ранен выстрелом из ружья на охоте: он упал, его сочли мертвым, но когда его подняли, он дышал, весь в крови, с изуродованным лицом, без одного глаза. Когда я узнала о несчастном случае, я побледнела и поду мала: «Бедный мальчик, никто не захочет его…» Через несколько месяцев я стала герцогиней де Крюсоль…».

Свадьба с Эммануилом де Крюсоль — он стал герцогом д'Юзе только после смерти отца — состоялась в мае 1867 года. Это была роскошная свадьба, и это был брак по любви. Маленькая герцогиня, о которой мы знаем, что она была красива и обладала знаменитым умом Мортемаров, была «счастлива счастьем, которое не покидало меня все одиннадцать лет, что я прожила под защитой человека, которого я любила больше всего на свете».

Одиннадцать лет — это не так уж много, и в тридцать один год она совсем не была старой. Но эта молодая вдова, жестоко раненная, осталась верной памяти любимого мужа. Всю свою жизнь она носила траур. Но она не похоронила себя со своими воспоминаниями в одном из своих многочисленных замков: кроме Бурсо и Виллер, у нее теперь был Юзе, герцогское владение, принимавшее молодоженов двадцатью пятью выстрелами из пушки, под ярким солнцем и среди цветов, а также Антрэ, Сансер и Боннель. Она хотела превратить свою жизнь в нечто значимое, и она сдержала слово.

Давно увлеченная лошадьми и собаками для псовой охоты, она дала вовлечь себя в политику рядом с генералом Буланже, предвыборную кампанию которого финансировала в надежде, что генерал — ура-патриот и красавец, так хорошо умевший вызывать любовь толпы, — восстановит монархию. Но, увы! Буланже был всего лишь красивым мужчиной, без особого ума. Он вел себя как влюбленный унтер-офицер с прекрасной мадам де Боннемэн, своей любовницей, на могиле которой он в конце концов покончил с собой Северин скажет по этому поводу: «Он мечтал быть Цезарем, устраивал заговоры, как Каталина, и умер, как Ромео».

Никто никогда не подозревал герцогиню д'Юзе в каких-либо других чувствах, связанных с ним, кроме как любви к монархии. Если она и ошиблась, поддерживая этого пустого мечтателя, она сделала это безо всякой личной заинтересованности. Так как «великий мужчина» умер, герцогиня занялась женщинами. Ведя двойное существование писателя и скульптора[13] — она подписывала свои произведения «Мануэла», — герцогиня боролась за политические права женщин и часто предоставляла свое большое состояние на службу благородным делам, список которых слишком длинный, чтобы приводить его целиком здесь. Так, например, она оплачивала обучение дочери анархиста Зайана, а сколько нуждающихся обязаны ей облегчением своего положения. Война 1914 года превратила ее в сестру милосердия, а ее замок Боннель в госпиталь.

И все же многосторонняя ее деятельность не мешала ей предаваться страсти к псовой охоте. Она была первой женщиной, которая носила звание старшего егермейстера, и содержала в Сельпе-Борд самый большой выезд во Франции. Два раза в неделю — только война прервала ее охоту — она спускала собак в лесу Рамбуйе и принимала в Боннеле лучших псовых охотников Европы. До очень преклонного возраста — она ездила верхом еще в возрасте восьмидесяти пяти лет — она вела за собой людей, лошадей и собак с дьявольской скоростью, поражавшей не одного охотника. Крепко сидя на лошади, быстрая как молния, она преодолевала склоны и канавы, и с удивительной быстротой оказывалась в указанном месте, налево и направо отдавая указания с по разительной уверенностью и точностью. Во времена монархии она наверняка стала бы Старшим Ловчим Франции, подобно графине де Брион, принцессе Лотарингской, ставшей Старшим Берейтором. Талантливых дам короли не всегда отправляли в гостиную, на кухню… или же в спальню…

Рассказывают анекдот, действие которого происходило в лесу Шомона, где герцогиня охотилась, будучи в гостях у Брольи. Это случилось ранней весной, и охота была не такой хорошей, как ей этого хотелось. Поэтому она бросила в ярости: «Невозможно продолжать! Собаки потеряли след, птицы пищат, а фиалки воняют!».

Она интересовалась всеми новшествами и была первой женщиной, получившей водительские права… и первой же оштрафованной за «превышение скорости» Это произошло в Булонском лесу, когда герцогиня ехала со скоростью… тринадцать километров в час!

Богатство, блеск и роскошь всю жизнь сопровождали графиню д'Юзе, первого пэра Франции. Но этой самой герцогине Луиза Мишель, Красная Дева, писала в одном из своих писем: «Мой дорогой друг! Уезжая в Америку, я вам еще раз препоручаю нашу бедную Александрину и маленького Клемента. Я целую и благодарю вас Л. Мишель».

Великая госпожа охоты умерла не в Бормеле или в одном из своих замков, а у своей дочери, герцогини де Люин, в замке Дампьер. Это было в феврале 1933 года, ей было восемьдесят шесть лет.

Кто говорит Буа-Будран, говорит Греффюль, кто говорит Греффюль, тот напоминает об огромном состоянии, сравнимом с состоянием Ротшильдов, а также о музыке и искусстве, и в особенности о женщине, о которой Пруст, вздыхая, говорил, что это была «самая красивая женщина Европы». Поэтому перед тем как представить вам семью и замок, необходимо немедля рассказать о ней — пусть и не любившей охоту — одной из тех редких женщин, на которых все оборачиваются, охваченные восхищением. Так, когда 25 сентября 1878 года она выходила из церкви Сен-Жермен-де-Пре под руку со своим супругом, стояла абсолютная тишина, тишина толпы, которая сдерживает дыхание от восторга. Понадобилось шутливое восклицание восхищенного уличного мальчишки: — «Слава Богу! Хоть этот не умрет со скуки!» — чтобы разразилась буря аплодисментов, в то время как маленькая бельгийская принцесса садилась в карету с помощью того, кто сделал ее виконтессой Греффюль.