А он все равно не находил себе места, ибо не мог понять, почему такое произошло, почему… Было это уже в Инзере.

Володя Филимонов имел еще две общественные обязанности. Депутат поселкового Совета и секретарь партийной организации СМП-308. На одни плечи многовато, конечно, взвалилось разнообразных дел, но Володя старался «тянуть», везде успеть. Даже в те «критические» моменты, когда душу разрывала обида на человеческую неблагодарность.

Сидел он однажды в своем штабе, обхватив голову руками, не зная, как дальше жить, на какую работу перейти. И вдруг телефонограмма из Белорецкого райкома партии: завтра в 9-00 утра семинар секретарей партийных организаций района. Необходимо выступить. Тема: положительный опыт в воспитательной работе на стройке.

Володя вспомнил, что недавно была проверка из райкома, видимо, работа партбюро СМП и комсомольского штаба понравилась.

— Что делать? — спросил меня Володя, прочитав еще раз телефонограмму.

— Как что? Подготовиться и ехать. Сегодня же.

Поезд из Инзера отходил ночью. Три пассажирских вагона на тепловозной тяге. Прибывал в Белорецк под утро. Так что успеет. Участок этот уже был сдан во временную эксплуатацию.

— А о чем говорить?

Стали вспоминать, из чего складывался положительный опыт воспитательной работы на стройке.

Еще в поселке Юбилейном, где раньше был штаб, Филимонов создал из лучших комсомольцев группу вожатых-производственников. Они взяли шефство над школой № 104. У каждого «шефа» свой класс. У Володи тоже был «свой». Устраивались совместные слеты и вечера, посвященные ветеранам труда и войны. В День Победы ученики разносили цветы по домам, где жили участники Великой Отечественной войны. Проводились конкурсы, походы, встречи двух поколений, спортивные игры. Филимонова пригласили в Москву на Всесоювныи слет вожатых и воспитателей. Он рассказал с трибуны о всей работе. Сказали, что интересный опыт на трассе Белорецк — Чишмы, надо бы обобщить и распространить. Поехали дальше. Может ли современная молодежь без музыки, вечеров? Нет, конечно. Иначе скука заест. Володя использует все возможности, чтобы в клубе было весело. Из Белорецка приезжали вокально-инструментальные ансамбли, побывали на трассе даже гости-музыканты из Венгрии. Студенческая самодеятельность, праздники-фестивали на Горе Любви. С воспоминаниями перед молодыми строителями выступал ветеран-железнодорожник, житель поселка Инзер Иван Трофимович Артемьев. В годы войны он работал машинистом паровоза. По узкоколейке доставлял важнейшие грузы и сырье. Передышки не было ни для людей, ни для техники. Паровозы иногда вставали на полпути, «перегревшись». Приходилось чистить топки, «подлечивать» инвалидов. Старичок глядел в зал счастливыми глазами и, возможно, чуточку завидуя современной молодежи, говорил: «Вы нынче все чистенькие, на работу ходите нарядные. А у нас раньше с одеждой плохо было, и обуви не было. Мы так на вечера раньше не ходили, как вы сейчас на работу…» Интересно? Соревнование, наставничество, спорт — это само собой. Остановимся на «Комсомольских прожекторах». Вот, например, последний номер. Штаб решил провести воспитательный эксперимент. Начальник СМП-308 Г.М. Кауров поддержал. Были собраны объяснительные и оправдательные заявления всех прогульщиков и в первозданном виде помещены в «КП». Потребовалось несколько ватманских листов. Выпуск занял чуть ли не полстены в конторе. Там и стихи сатирические были, и рисунки, как обычно. Но «документы» прогульщиков «пропечатали» впервые. Чего только там не писалось. Как только «пострадавшие» ни выкручивались, придумывая разные причины. Было смешно читать эти «сочинения», у стенгазеты постоянно толпился народ. И вот один за другим в штаб стали заходить публично «опозоренные» собственным «творчеством» незадачливые «авторы». Снять просили стенгазету, а то «житья не стало».

Ведь многие знали истинные причины прогулов, смеялись в глаза, обвиняя в неумении врать и в прочих грехах, каких и не водилось. Так что, товарищ Филимонов, просьба большая, унять народ, а их, виноватых, простить. Слово дают, что больше ни прогулов, ни опозданий. С прошлым «завяжут» окончательно… Эксперимент удался. Людей воспитывал не начальник, не местком, а масса, свои же товарищи. Воспитательный эффект превзошел все ожидания. Пострадавшие слово свое сдержали. А другие тоже на ус кое-что намотали. Многих проняла стенгазета основательно, а некоторых, может, на всю жизнь… Интересно? Еще как!

Штаб подружился с художником из Уфы Вячеславом Ворониным. И вот первая на стройке выставка профессионального художника. Портреты ветеранов и передовиков, молодых строителей трассы, рабочие ритмы стройки, рельсы и горы, пороги Малого Инзера… Помещение биллиардной клуба превратилось в выставочный зал. Интересно? Конечно!

И последнее. Вся огромная работа с молодежью привела к чему? Да к тому, что резко возрос прием в партию молодых рабочих, активистов штаба. Этот рост рядов членов КПСС заметили в райкоме партии. Хороший итог? Очень важный…Вернулся Володя с семинара веселый. Стопку книг подарили за хорошую работу. Все прежние сомнения как ветром сдуло. Решил остаться в штабе до конца стройки.

Над поселком Инзер, над домами строителей, над клубом быстро густели сумерки. Горные вершины, схваченные морозцем, потемнели. Вспыхнули огни, стало совсем темно. Люди потянулись в клуб. В кино. В биллиардный зал. В красный уголок. В штаб.

Володя сидел среди знамен и грамот в уютном своем кабинете и вычитывал после машинки протокол с пометками: управлению механизации, копия ЦК ВЛКСМ.

Отшумело вчерашнее бурное собрание. И теперь оно бурлило в протоколе. Оголенная принципиальность. Сама правда с острыми углами.

Зашла жена Валя, ведя за руку маленькую Машеньку. Володя вышел из-за стола, поцеловал дочку, посадил ее на колени: «Чебурашка!»

— Володь, пойдем в кино, а? — позвала Валя.

— В кино? Ладно, одни идите сегодня, я еще посижу… Вздохнула Валя. Помахала Маша ручонкой. Ушли.

На письмо в отношении канавокопателей быстро среагировали. Приехали заместитель начальника управления и комсорг. Рассерженные, с подчеркнутым вызовом, с нажимом навалились вначале: да как он смел так обнаженно, так грубо о них, да еще в Москву… Вот разберутся они, опровержение напишут! Участки их управления разбросаны по всей стране, и такого еще не было! Володя слушал, молчал, пусть душу отведут. Отвели. Ждут, что скажет этот «мальчишка» в полушубке.

— Проверка будет простая, в красном уголке расширенное заседание штаба по вашему вопросу, просьба явиться вам самим и работникам вашего участка, — Володя сказал это тихо, как-то даже буднично, вяло.

Поерзали солидные люди на стульях. С пылом-натиском ничего не вышло. Собрание так собрание, и на собрании они дадут бой, они-то уж подготовятся!

Бой был. Гости не ожидали такого оборота дела. И протокол клокотал еще в гневе. Тут и комендант общежития выступила, и руководители организаций, и заместитель начальника управления «Магнитогорскстроипуть», находившийся в те дни в Инзере, и Володя, и рабочие, и мастера — да, вполне возможно, что гости-проверялыцики такого еще не видели!

И присмирели. Вернее, просто стали вежливыми, вроде как друзьями.

Володя устал. Это была приятная усталость. Его часто упрекали за то, что многое упускал в своей работе, что иногда слово с делом расходилось, то есть не мог до конца быть принципиальным, настырным. Сам от этого переживал. И воспитывал самого себя, стараясь любое дело доводить до конца.

В кабинет зашел один из представителей управления механизации, тот, что помоложе, комсорг. Володя дал ему копию протокола. Он прочитал. Смотрит на Володю, словно насмотреться не может. Волнуясь, говорит:

— Может, уберем пометку «в ЦК…»?

— Посмотрим… — тихо отвечает Володя. Но было ясно, что нет, не уберет эту пометку Володя. Ни сейчас. Ни потом. Иначе слишком было бы легко и просто жить.