Мэлоун представил себе инструктора, буравящего взглядом лица своих учеников, готовых выслушать его точку зрения.

— Иными словами, господа, если вы средь бела дня пытаетесь на углу Мэдисон и Пятьдесят третьей задержать злоумышленника, который только что взорвал Папу Римского и всех святых, или собираетесь пристрелить наркомана, который поднес нож к вашему брюху, вы, господа, — последовала долгая пауза, — будете в большой заднице… — Опять пауза. — Вопросы есть, господа?

Служащий стрельбища прошел мимо, направляясь в сортир. Он бросил взгляд на трех бездельников заключенных и продолжал путь.

Послышался возглас из класса:

— Эй, Уэсти, когда пойдем стрелять?

Впервые Мэлоун услышал голос Станислава.

— Ладно, ладно, расскажу все, что знаю. — Он говорил важно, как всезнайка. — После того как наш добрый приятель Дэйв закончит свое представление, вас разделят на две группы. Первая пойдет к мишеням, стрелять из «узи». Вторая останется здесь, сдавать экзамен. Потом наоборот. Конечно, вопросы, которые мы зададим первой группе, будут отличаться от вопросов для второй.

Послышался ропот.

Станислав продолжал:

— После сдачи экзаменов вам поставят оценки. Когда в отряде появятся места, вас туда переведут. А пока вернетесь на нынешнее место службы.

Свист, аплодисменты.

— Господа, вы не имеете права никому рассказывать об отряде. Это совершенно секретно. Никогда ни с кем не обсуждайте того, чему вас здесь учили. Ни с женой, ни с девушкой, ни на исповеди. Даже с вашим напарником. Есть вопросы?

Долгое молчание.

Наконец Уэсти сказал:

— Ладно. Теперь передаю слово нашему другу Дэвиду Анкори.

Раздался знакомый голос Анкори:

— Перед вами, господа, пятидюймовый атташе-кейс, набитый огнестрельным оружием. Каждый боец отряда получит такой же чемоданчик. Он облицован материалом типа С, толщиной в четверть дюйма, который способен отразить разрывные пули. Держите его поближе к себе, он может спасти вам жизнь. — Открыв чемодан, он вынул автомат «узи». — Вы видите один из лучших автоматов в мире. Изобретен в Израиле майором Узи Галом, назван в его честь. За минуту может выпустить шестьсот пятьдесят пуль. Калибр девять миллиметров. Полностью заряженный «узи» весит восемь и восемь десятых фунта. У него есть переключатель, позволяющий вести огонь как одиночными выстрелами, так и очередями. — Он передернул затвор. — У автомата почти нет отдачи. — Донесся щелчок спущенного затвора. — Мушка коническая, прицел в виде буквы «L», с разметкой от ста до двухсот ярдов. — Он спрятал «узи» под правую руку. — Это оружие легко скрыть.

Мэлоун услышал стук: автомат положили на стол.

— А теперь подойдите, я покажу вам, как собирать и чистить оружие.

Мэлоун кивнул детективам.

— Пошли отсюда.

Доктор Соломон Эпштейн работал с волосками, используя разбавленный желатин. Поместил их на предметное стекло, склонился над микроскопом, наводя резкость. Белый халат Сэма был расстегнут. Он посмотрел на Мэлоуна.

— Что тебе известно о волосах?

— У мужчин они начинают выпадать после двадцати лет.

Усмехнувшись, Сэм стал смотреть в микроскоп. Разглядывая образцы, он сделался словоохотливым.

— Волосы на голове имеют круглое сечение, на торсе — овальное, как почки. На бороде — треугольное с вогнутыми сторонами. Состоят из стержня, оболочки и наружной коры. Патологоанатом может определить, кому принадлежит волос: человеку или животному и на какой части тела он рос. — Эпштейн отодвинулся от стола. — Взгляни.

Оседлав белый хирургический стул, Мэлоун склонился над микроскопом. Патологоанатом смотрел из-за его плеча.

— Обрати внимание, клетки четкие и ровные. Клетки волос животного выглядят по-другому, как мешочки. Ты смотришь на человеческий волос. Слева — волос из-под ногтей Айзингер, он сломан у основания. И продольные трещины на стержне.

— Что это означает?

— Это означает, что Айзингер вырвала этот волос с лица человека. Вероятно, ее убийцы.

— Что еще ты можешь сказать?

— Оба волоса из бороды мужчины кавказской расы. Она густая, а волосы у него вьющиеся, белокурые.

Мэлоун встал и, сунув руки в карманы, принялся вышагивать по комнате. Остановился перед полками с экспонатами. В стекле отражался Эпштейн, который смотрел на Мэлоуна с самодовольной улыбкой на ястребином лице. На стеклянных полках стояли банки с человеческими органами. Мозг с торчащими из него булавками, на которых были прикреплены бумажки с обозначениями. Правое и левое полушария. Серая масса, казалось, была сплетена в клубок, который никогда не распутать.

— Док, у меня вопрос на миллион долларов.

— Хочешь знать, принадлежат ли оба волоса одному и тому же человеку?

Эпштейн подошел к полкам.

— И что же?

— Возможно, вот и все, что я могу сказать. У волосков одинаковые микроскопические характеристики и, по моему мнению, они принадлежат одной и той же человеческой особи.

Мэлоун был явно разочарован.

Эпштейн продолжал:

— Волосяные волокна — не отпечатки пальцев. Они служат косвенными доказательствами. Если найдешь убийцу, я выступлю свидетелем. Эти волосы могут стать гвоздями в его гробу. — Эпштейн хитро улыбнулся. — В том случае, если волосы, которые ты принесешь, будут приняты судом к рассмотрению как вещественное доказательство.

В среду вечером в баре «У Брэдли» жизнь била ключом. Из динамиков лилась музыка. По телефонам уже отзвонили: предупредили жен, что не вернутся домой к обеду. Предлог — неожиданное совещание или важный клиент, как обычно.

Мэлоун сидел в дальнем конце стойки, стиснутый со всех сторон, и держал в руках стакан «Джек Дэниелс» со льдом. Конечно, всегда можно найти законное основание для обыска, но Мэлоун считал, что хороший полицейский обойдется без посторонней помощи, все сделает сам. Чтобы снова попасть в квартиру Станислава и снять необходимые отпечатки пальцев со спирали и коробочки, надо получить ордер. То есть пойти в суд и убедительно доказать, что это необходимо и что Джозеф Станислав имеет отношение к убийству Сары Айзингер.

Виски кончилось, и Мэлоун толкнул стакан по стойке в сторону бармена, сделав знак повторить. Он взял стакан, но пить не стал. Он думал об Эрике. Чем она сейчас занимается? Наверное, печатает или правит свою рукопись. Вспомнил прошлую встречу и вздохнул. Какого черта он здесь делает? Он выпил еще, и алкоголь начал действовать. Мэлоун почувствовал блаженное состояние. Он проникся зажигательной атмосферой бара, даже начал притопывать ногой в такт музыке. Потом повернулся, чтобы взглянуть на танцующих. Квадратную танцплощадку обрамляли маленькие столики с мерцающими свечами внутри красных фонариков. Царил полумрак. Танцоры покачивались рядом с Мэлоуном. «Гарменто» держал в объятиях черную красотку, которая плотно прижималась к нему, голова ее лежала на плече партнера. Женушка, наверное, сейчас в Джерико, играет в маджонг с подругами. Давай, парень. Он опять повернулся к стойке, и ему пришла в голову мысль. Устав патрульной службы предписывал при подозрении на участке в преступлении полицейского немедленно доложить об этом по инстанции. Он едко усмехнулся. Ха! Начальство! Сорок полицейских с заместителем начальника управления во главе, возможно, причастны к преступлениям и убийствам. Хотите сделать на этом карьеру? Только не рассказывайте ничего своей мамочке! Он залпом выпил виски и заказал еще.

Штерн, Дэвис и Джонсон вошли в заведение и, озираясь, остановились в дверях. Мэлоун обернулся и увидел, как они проталкиваются сквозь толпу. Дела не должны обсуждаться в присутствии гражданских лиц, поэтому он поглядел по сторонам и, увидев свободную банкетку между служебным баром и кухней, обернул свой стакан салфеткой и махнул детективам, веля следовать за ним.

— Слышал, вы не зря провели время на стрельбищах, — сказал Старлинг Джонсон, протискиваясь к лейтенанту и усаживаясь рядом.

Тот поднял стакан и кивнул.