- Представители власти, надеюсь, не рискнут тронуть человека, перед которым преклоняются все мусульмане Туркестана, - снисходительно улыбнулся Миян Кудрат. - Ну, а если, как говорится, тюбетейка станет совсем уж тесной, тогда отправимся в путешествие вместе с вами к святому Баширу... Давно я не видел его.

- Я рад, что вы доверяете мне.

- Скажите, а как вы представляете себе свою судьбу, если наше святое дело постигнет неудача?

- Я профессионал и знаю, на что иду, - хладнокровно сказал хромой дервиш. - Некоторое время, наверное, придётся провести в тюрьме, а потом меня обменяют.

- А если сразу расстрел?

- Таких, как я, не расстреливают. Я слишком многое знаю. Буду торговать своей осведомлённостью до тех пор, пока мои хозяева не выкупят меня. В моём контракте с нашей почтенной службой "Интелледженс сервис" предусмотрен такой вариант. Больше того, отпущены специальные суммы на случай провала той миссии, которую я здесь выполняю.

- Похвальная предусмотрительность. Чувствуется практический склад мышления европейского ума.

- Это реальность. А её лучше предвидеть в начале, чем сокрушаться о неумении делать это в конце.

- Невесело начинаем мы наше дело, - вздохнул Миян Кудрат.

- Повторяю, мы начинаем его с реальности... Итак, хазрат, пришла весна. Наступил срок реальных действий.

- Да, весна пришла, - неопределённо заметил Миян Кудрат.

- Фузаил-Махсум со своими исламскими войсками ждёт от нас сигнала, чтобы перейти границу в вилайете Дарваз и вторгнуться на территорию СССР. Мы должны поддержать его всеобщим восстанием и ударом в тыл советским войскам, которые будут пытаться сдерживать наступление исламских частей.

- Я призову правоверных к восстанию во имя ислама и от имени пророка Мухаммеда!

- Извините, хазрат, но время слов кончилось. Оставим все разговоры с Мухаммедом шейху Исмаилу... От вас мне нужны точные сведения об исполнении положений моей диспозиции. В зависимости от этого Фузаил будет намечать своё стратегическое направление. Завтра я посылаю к нему курьера.

- Долина Алая в наших руках. Курбаши Бобо Закир и Хаитбай уже находятся там.

- Ну, вот это уже лучше, - улыбнулся паломник, - это уже по-военному.

- Вы напрасно недооцениваете слово духовного вождя...

- Этого мало сейчас. Нужен духовный взрыв! Необходимо создать такую обстановку, в которой каждый мусульманин, беря в руки винтовку, внутренне ощущал бы свою правоту!.. Я здесь насмотрелся на ваших курбаши. Они не вынесут всей тяжести восстания. Для этого мне нужен народ! Понимаете, весь народ! Нужно, чтобы народ пережил потрясение, чтобы ответным пламенем гнева запылала вся Ферганская долина!

- Что вы предлагаете для этого?

- Разрушить гробницу и вину за это возложить на Хамзу.

- ..................

- Гробницу разрушат наши люди. Руководить будет Нормат-курбаши. Хамзу убьёт Кара-Каплан. У него сохранилась твёрдая рука, я проверил его здесь на одном деле. И только когда это произойдёт, вы обратитесь к народу со своим духовным словом и объявите правоверным, что коммунист Хамза по приказу Советской власти, которая специально для этого прислала его сюда, уничтожил мусульманскую святыню! Вот это и должно будет вызвать взрыв! И тогда пружина ответной ненависти должна будет поднять всех мусульман на газават!

Миян Кудрат смотрел в пропасть.

- А почему нужно обязательно убивать Хамзу? Гробницу можно разрушить и без этого.

- Хамза может помешать разрушению гробницы. И кроме того, пока он здесь, нам не превратить Шахимардан в центр восстания... И потом, разве непонятно, что живой Хамза может опровергнуть версию о своей причастности к уничтожению мазара?

- Хамза сейчас в Коканде. Он может и не вернуться.

- Вернётся. Вы его плохо знаете.

- Я его плохо знаю? - усмехнулся Миян Кудрат. - Больше тридцати лет назад вот там, на площади перед мазаром, я возложил на него покровительство святого Али-Шахимардана.

- Вам слишком дорога память об этом? Или вы вообще против убийства Хамзы?

- Я не могу решать это один. Надо созвать совет высших духовных лиц. Почти все они находятся сейчас здесь.

- У меня последний вопрос к вам, хазрат. Где Алчинбек Назири?

- Мы ждём его здесь каждый день.

- Ему бы надо поторопиться...

- Он сейчас тоже в Коканде, на курултае.

- Это неразумно.

- В последнее время Алчинбек Назири вообще ведёт себя очень неосторожно.

- Ему может угрожать провал?

- Будем уповать на всевышнего, что это не произойдёт.

- А если произойдёт?

- Будем умолять аллаха, чтобы Назири вёл себя достойно.

- Хазрат, я заранее прошу вас извинить меня за богохульство, но аллах нам в таких делах не помощник... Должен вам сказать, что господин Назири всегда вызывал у меня противоречивые чувства... Его неосторожность бросилась мне в глаза ещё во время нашей первой встречи, когда я побывал на его явочной квартире в Самарканде. Содержать такой роскошный дом в городе, где находятся правительственные учреждения, - это, конечно, явная неосторожность... Потом он приехал сюда на встречу с курбаши. Встреча, конечно, была необходима, но жизнь полна неожиданностей - функционеры местного сельсовета чуть было не "засветили" всех нас из-за того, что некая девица Санобар сбежала со своей собственной свадьбы.

Миян Кудрат внимательно посмотрел на паломника.

- Я приблизительно догадываюсь о том, о чём вы хотите сказать.

- Я предлагаю обдумать наши возможности на случай провала Алчинбека Назири...

- Я уже обдумал это.

- Необходимо будет принять какие-то конкретные меры...

- Я уже принял меры. - Лицо Мияна Кудрата как бы окаменело. - В случае провала Алчинбек Назири будет молчать.

На трибуну курултая поднялся Алчинбек Назири.

- Некоторые выступавшие до меня ораторы, - сказал Алчинбек, - очень уважаемые мною товарищи, призывали нас в проведении политики коллективизации следовать опыту наших русских братьев. Я целиком и полностью поддерживаю этих ораторов!..

В зале раздались аплодисменты.

- Но у меня есть одно небольшое добавление... Эти же товарищи советовали нам одновременно с коллективизацией проводить в наших кишлаках и массовую кампанию по борьбе с паранджой. Я должен заявить, дорогие друзья, что считаю такую постановку вопроса в корне неверной... Те методы коллективизации, которые хороши в центральных районах России, у нас неприменимы. Ведь что такое для нас Россия, товарищи? Россия для нас - это Европа, это Запад. У России был свой путь развития... А мы живём на Востоке, мы имеем свою великую культуру, которая никогда не поддавалась влиянию Запада...

- Товарищ Назири! - встал в центре зала молодой парень в очках и кожаной куртке, по виду - учитель. - Уж не хотите ли вы сказать, что Запад есть Запад, а Восток есть Восток?

- Нет, не хочу! - агрессивно подался вперёд Алчинбек. - Не хочу потому, что это однажды уже сказал Редьярд Киплинг!

- Кто такой Киплинг? - послышалось со всех сторон. - Где он работает?.. Кто был его отец?..

- Киплинг - это певец английского империализма! - крикнул на весь зал парень в кожаной куртке.

- Киплинг - это великий английский поэт! - рявкнул с трибуны Алчинбек. - Где вы учились, молодой человек? Кто научил вас видеть в поэзии только политику?

- Киплинг воспевал английских колонизаторов, - не унимался парень в кожаной куртке, - заливших кровью всю Индию!

- Вы, может быть, читали Киплинга в подлиннике? - перегнулся с трибуны Алчинбек. - Вы видели в глаза хоть одно стихотворение Киплинга?

- Товарищ Назири! - встал из-за стола президиума председатель. - У нас есть вопросы более важные, чем обсуждение поэзии Киплинга... - Он повернулся к парню в кожаной куртке: - А вы садитесь, товарищ!.. Хотите выступить - запишитесь в прения.

"Вот сволочь! - равнодушно подумал об Алчинбеке Хамза. - Неужели он так уверен в себе и в своей неуязвимости и безнаказанности?.. Выйти бы сейчас прямо за ним на сцену и раскрыть всю его любовь к поэзии Киплинга. Но нельзя, нельзя... Это может спугнуть его, насторожить. Это может помешать Рустаму Пулатову".