— Тсс; начинается… — кивнул Савелис. — Смотрите по ту сторону двора, на забор.
В свете луны они разглядели несколько темных фигур, перелезавших через забор позади мастерской и рассредоточившихся по углам двора. Да и на улице теперь стало заметно движение. С обеих сторон к воротам приближались темные размытые фигуры, некоторые останавливались поодаль и наблюдали за забором, другие собирались у ворот. Перешептывались, готовились к налету, затем тихо отворили ворота. Один зажег спичку и прочитал объявление на двери.
Савелис тихо засмеялся.
— Вот уж когда морды у них повытянулись, жаль не рассмотреть.
Но замешательство осаждающих можно было уловить и на расстоянии. Спичка погасла, темные фигуры собрались в кучку, затем разбрелись так же тихо, как собрались.
— И теперь они думают, мол, все в порядке — ребята спокойны и через неделю угодят в западню как миленькие, — усмехнулся Руйга. — Напрасно стараетесь, господа. Ребята все видели.
Илмар отошел от окна и сел на кровать. Ему вдруг стало страшно, когда он представил, какую опасную затеял игру. Это была игра со змеей, он вошел в самое гнездо и принялся играть с ядовитой гадюкой. Глаза ее были на мокром месте при упоминании о Вийупе, и она обещала помочь. Вот она, ее первая услуга. Хорошо, что все всплыло наружу; но означало ли это, что ему не надо остерегаться предательского смертельного укуса?
Руйга сел рядом с Илмаром, нащупал и крепко пожал ему руку.
— Поздравляю! Ты на правильном пути. Теперь я снова тебе верю, и если понадобится моя помощь, готов сделать все.
— И я тоже, — сказал Савелис.
— И я, — присоединился к ним Цауна.
— Если бы у меня было с собой письмо, которое ты нам отдал, я бы вернул его тебе, — продолжал Руйга.
— Да ладно, — отмахнулся Илмар. — Я свое дело не довел еще и до половины, поэтому не будем спешить с поздравлениями. О, как я ее ненавижу, она же форменный выродок!.. — выдохнул он вдруг. — Зверь в юбке…
— Мне кажется, теперь можно не сомневаться в ее виновности, — заговорил Цауна. — И потому с остальным не стоит тянуть слишком долго.
— Что она такое, в общем, мы теперь представляем, — сказал Илмар. — Но чтобы не допустить ошибки — Роберт предостерегал нас, — еще предстоит добыть доказательства ее роли в предательстве Вийупа. Я полагаю, теперь это не составит большого труда. Было бы неправильно всех вас вовлекать в это дело — слишком опасно. Может быть, она еще исхитрится и побьет мои козыри. Тогда мне крышка, и если вместе со мной прихлопнут и вас, то кто отплатит за Роберта Вийупа и Илмара Крисона? Никто. Других ведь это не волнует. Поэтому вам следует оставаться в глубоком тылу. В решающую атаку я пойду один. Вы сможете поддерживать меня издали.
Он достал маленький сверток с фотографиями Ирены.
— Возьмите себе каждый по штуке, запишите ее имя и адрес. Вчетвером нам будет легче не спускать с нее глаз и следить за каждым ее шагом.
Цауна зажег лампу. Записав имя и адрес Ирены, они вполголоса стали обсуждать дальнейший план действий. Теперь игра пойдет по высшей ставке, но поскольку всю тяжесть и риск Илмар взвалил на себя, то возражений никто не выдвигал. Стадия ловкого маневрирования охотника и зверя позади, предстоит жестокая финальная схватка — в ход пойдут когти и зубы. Отступать было нельзя. Кто побежит, того первым разорвут на части.
В ту ночь Илмар заночевал у Цауны. Ранним утром, когда на улице показались идущие на работу, он отправился домой, смешавшись с пешеходами. Его заботила не столько собственная безопасность, сколько боязнь навести шпиков на его связь с Цауной и другими. Доныне никто об этом не знал, и было важно сохранить это в тайне и впредь.
Кое-как скоротав долгий летний день, Илмар под вечер вышел прогуляться. Позднее ему предстояло идти к Ирене. Он хотел посидеть в Верманском парке, почитать газету, но из этого ничего не вышло. Обнаружил его в укромном уголке парка не кто иной, как Алберт Балтынь, и, не обращая внимания на холодную сдержанность Илмара, уселся рядом.
— Куда ты вдруг запропал, тебя и след простыл, — заговорил Алберт. — В тот вечер сразу как в воду канул. Мы ищем, всех расспрашиваем, а нашего моряка нет как нет.
— У меня было срочное дело, — соврал Илмар с такой уверенностью и безразличием, с каким не врал еще никогда. — Я ведь сказал Анде. Она вам ничего не говорила?
— У нее тогда голова разболелась. А потом уж как-то было не до того. Ну что ты теперь поделываешь? Дурака валяешь или работаешь?
— Занимаюсь науками.
— Готовишься к осени? Да, да, я понимаю. Но тебе учеба вроде бы всегда давалась без особого труда.
— Хочу попытаться закончить курс с золотой медалью, тогда скорей удостоюсь капитанской чести… — пошутил Илмар.
— Я слышал, что те, кто заканчивает на золотую медаль, получают места преподавателей в мореходном.
— Все верно, только я в учителя не мечу. Преподаватель — не капитан и училище — не корабль. Единственное преимущество в том, что раньше можно обзавестись женой и мебелью, но я что-то еще не разобрался, чего стоит это преимущество. На кой дьявол люди идут в мореходное, если не хотят есть морской хлеб? Шли бы в коммерческое или в семинарию. Береговые моряки, сухоплаватели — для чего им звание капитана? Такое судно, как жена, любой дурак сможет провести по жизни. («Отчего я впадаю в цинизм?» — подумалось Илмару.)
«Почему он иронизирует по поводу женитьбы? — подумал Алберт. — Не думает ли, что я выступаю в роли посредника по заданию Анды?»
— Да, пожалуй, — сказал он вслух. — Но иногда и самый большой умник садится на мель. Ты что делаешь вечером?
— Я? Да так — поболтаюсь. Может, дойду до порта посмотрю, не пришел ли какой-нибудь знакомый кораблик. Давно с ребятами не встречался.
— Я подумал… если у тебя есть время и охота, может, зашел бы к нам. Анда хочет тебе что-то передать, я не знаю, ты, наверно, что-то позабыл.
— Эту ерунду что ли? О, зря она по этому поводу беспокоится! Можно было отдать кому-нибудь еще.
— Не знаю, что там у вас, но, наверно, она хотела что-то тебе сказать. Если встретишь Илмара, то попроси его зайти, так она мне сегодня сказала.
— Сегодня уже поздно ехать на взморье, — возразил Илмар. — Я не успею на обратный поезд.
— Сегодня вечером Анда в Риге.
— Ах так?
— Уже третий день. Ну, будь здоров, мне надо к Паэглису. У парня именины, и потому… в общем, сам понимаешь.
— Так и Анда будет там?
— Нет, ей нездоровится.
Фамильярно откланявшись, Алберт ушел. Илмар сложил газету, он так и не смог ее почитать. Как странно, что за эти дни он даже ни разу не вспомнил об Анде. Так просто, почти неправдоподобно легко улетучилась она из его мыслей. Напоминание Алберта против воли вдавило в сознание Илмара этот полузабытый образ, от которого ему удалось так скоро и безболезненно себя отлучить. Нет, он безусловно не пошел бы, будь сейчас часов восемь или немного больше семи, но было всего шесть. Если уж она так хочет… Ничего приятного от этой встречи он не ждет, но и опасности тоже никакой. А потом настанет покой, и все кончится. Ей нездоровится? Похмелью после дня рождения пора бы уже пройти. Да и никакой он не врач… Немножко поболтать, повалять дурака, это он еще мог. Но когда-то там мог состояться вариант и посерьезней.
Он пошел. Анда была дома одна. Комната была освещена вечерним солнцем, они сидели в мягких креслах и ели орехи. Ядрышки были уже вылущены, и поедание их шло успешно. Но не так успешно ладился разговор, очевидно из-за того, что каждый говорил и думал о своем.
— Да, дорогой мой, с твоей стороны это было некрасиво — уйти вот так, не попрощавшись, — лукаво начала Анда. — Люди могли бог знает что подумать.
— Как, ты разве не рассказала, отчего все так получилось? — удивился Илмар. — Хм, орешки хороши. Где вы их покупаете?
— Вот был бы верх деликатности — еще и рассказать, — продолжала Анда, пропустив мимо ушей замечание Илмара касательно орехов. — У госпожи Жигур и без того слишком тонкий нюх. Думаешь, она весь вечер не наблюдала за нами?